О чем он думал в тот момент? Куда отправится, и что будет делать? Это не сильно его беспокоило. Марк знал, что стоит лишь сделать первый шаг, а дальше просто нужно отпустить вожжи лошади своей судьбы, и она сама выведет его на верный путь. Несомненно, ему было тревожно. Любая неопределенность в жизни человека, наполняет его душу страхом перед неизвестным. Но юноша решил, что на данный момент жизнь его обесценилась, и терять ему попросту нечего. Все его естество уже давно подталкивало на этот поиск, и лишь у друга Марк полностью, прежде всего для себя, сформулировал это свое желание, которое так долго витало над его разумом. Пока еще было неясно, чем закончится этот поиск, но точно было понятно, что ему предстоит искать себя, и хотя все это звучало полнейшим безумием для нормального человека, бросить все одним махом и отправиться неизвестно куда неизвестно зачем, парня эта мысль лишь развеселила — это было безответственно, но одновременно жизнеутверждающе. Ничто уже не волновало его в тот момент, лишь расправились крылья, и юноша ощутил на миг внутреннюю свободу. «К черту все! К черту!», — это было так по-мальчишески, какой-то юношеский максимализм, которого вроде бы как не должно быть в его возрасте, но, понимая все это, Марк чувствовал где-то глубоко внутри, что он поступает правильно.

Когда миры человека рушатся, он должен отбросить всю суету вокруг себя, и если надо радикально все изменить: жизнь, место пребывания, привычки, манеру поведения — да все, что угодно, лишь бы это совпадало с его внутренним желанием. Человек, если он внимательно прислушивается к себе и оглядывается вокруг, всегда может спасти себя сам, и свыше ему даны для этого все инструменты в виде знаков, расставленных вдоль жизненного пути, на которых начертан его путь спасения.

В какой-то момент среди всей кучи дел, которые Марк решал в течение дня, в квартире раздался звонок его телефона. Юноша резко поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда раздавалась мелодия. Он встал, подошел к телефону и увидел, что ему звонит мама. В тот же момент Марк отметил, как проницательна порой она бывает, чувствуя какие-то серьезные перемены в его жизни. Так было уже не раз, к примеру, вовремя его развода с бывшей женой, когда она не знала до последнего момента всей истории. Созванивались они не особо часто, поэтому Марк и придавал своей матери в такие минуты какую-то мистическую проницательность.

Сейчас юноша смотрел на трезвонящий телефон и думал о том, что так редко ей звонит сам. Чаще всего это делала она. Марк любил свою мать, но настолько был зациклен на своих проблемах, что порой забывал просто набрать ее номер буквально на пять минут, и его совесть периодически напоминала ему об этом, грызя ком в груди, когда он видел очередной ее дозвон.

— Привет, мам, — парень поднял телефон и уставился в пол.

— Привет, Марк, — из трубки раздался женский голос. — Как ты, сынок?

— Все хорошо, — Марк сжал немного губы. — Извини, я тогда обещал тебе перезвонить, когда был занят, и так и забыл.

С другой стороны прозвучал короткий смех.

— Ничего страшного, родной, я уже привыкла к этому, как будто это в первый раз, — сказала женщина с лаской в голосе. — Мой непутевый сын часто так делает, но разве меня это когда-либо обижало?

— Из всех женщин только мама может отнестись с пониманием к таким моментам, не закатывая истерик, — усмехнулся юноша.

Мать лишь вздохнула на это.

— Я хотел как раз поговорить с тобой об одном деле, — продолжал он, — и ты как всегда звонишь вовремя.

— Что случилось, Марк? У тебя все в порядке? — голос матери стал серьезным с нотками волнения.

— Да-да, все хорошо, но дело серьезное.

— Ну, так выкладывай, не томи уже! А то мне уже не по себе совсем.

— Я вчера был у Коли в гостях: попили чаю, поговорили о том, о сем, — начал Марк, — и я решил уехать из города, и вообще из страны на некоторое время.

В трубке повисло недолгое молчание.

— И в какие дали ты собрался, сынок? И зачем? — спросила мать.

— Куда именно, я еще не решил, но как только разберусь с этой проблемой, сразу же тебе доложу, но вот зачем, мне сложно будет объяснить тебе, — Марк понизил голос и последнюю фразу уже произнес совсем тихо.

— В принципе, я и сама знаю, зачем, — вздохнула мать. — Ты у меня всегда был другого полета птица, со своими странностями и всегда со своим мнением на все, творческая натура. И ты все никак не найдешь себя, не найдешь то, чем бы хотел заниматься, поэтому у тебя вечно всякие проблемы с работой и нестабильность в жизни. Все я это знаю и понимаю.

— Ты у меня всегда была умной женщиной, мам, — произнес Марк.

Повисла тишина, потом глубокий вздох из трубки телефона.

— Ладно, Марк, ты у меня уже давно большой мальчик, и хоть я и волнуюсь за тебя, как и всякая мать за своего сына, но я думаю, ты знаешь, что делаешь и сам знаешь, чего хочешь. Так что делай то, что задумал, — сказала женщина, — но ты мне пообещаешь, что будешь держать со мной постоянно связь. В современном мире это не так уж и сложно.

— Обещаю, мам! — Марк улыбнулся. — Это ведь не Средневековье, когда сын сказал отцу и матери: «Ну ладно, бывайте, я путешествовать, там может как свидимся», и потом до родителей раз лет в пять с какими-нибудь караванами им приходило помятое письмо от сына или слухи, что мол, жив — здоров и ладно.

Они еще долго разговаривали о всяких семейных делах, о его младшем брате, ее сыне, и его племянниках, ее внуках, о ее здоровье и многих других насущных проблемах, которые вообще могут обговаривать мать и сын, подолгу невидящие друг друга. Порой она уходила в пространные воспоминания детства Марка, с лаской и теплом в голосе рассказывая самые яркие для нее моменты, но он не противился, хотя и слышал это уже не один раз: все это поднимало в нем волну ностальгии и тепла, которые согревали ему душу.

— Ладно, когда буду все точно знать, что и куда, я тебе скажу, — сказал Марк, уже заканчивая разговор.

— Хорошо, сынок, буду ждать звонка, — ответила женщина.

— Пока, мам, — Марку стало немного грустно в этот момент.

— Пока, Марк, все будет хорошо, ты знаешь, что делаешь, — произнесла мать. — Пока.

* * *

Всю следующую неделю юноша продавал все, что можно было продать. Дело шло туго, и кое-где парню приходилось уступать цену, но все же на восьмой день ему удалось сбыть практически все вещи, которые он выставлял на торги. Оставался лишь один предмет — его меч.

Марк не занимался ни в каких рыцарских клубах, просто любил всякого рода клинки, и в какой-то момент, когда с деньгами у него было неплохо, он решился купить себе настоящий меч. Он давно о нем мечтал. Это вроде бы как была детская блажь в его годы, но Марк рассудил, что жизнь одна и она коротка, и на вещи, которые позволят человеку, расти над собой, как духовно, так и физически, не стоит жалеть денег. И парень не прогадал: он ни разу не усомнился в нужности своей покупки. К клинку он относился, как к своему альтер-эго, с уважением, и даже дал ему имя: Аксиос. Марк, после всего, что с ним случилось, уже давно не смотрел ни на чье мнение в таких случаях, и на все вопросы «Зачем он тебе?» лишь улыбался и пожимал плечами.

Юноша не хотел вдаваться в пространные объяснения, что дает ему этот клинок: многие люди просто не понимали его и вообще философию меча и его отношения с хозяином, и даже считали парня чудаковатым, что нисколько его не беспокоило. Марк часто выходил с этим мечом куда-нибудь в лес или в любое другое безлюдное место и там занимался с ним по заранее прочитанным или где-то увиденным методам владения клинком. Ему нравился сам процесс, и парень относился к этим вещам очень серьезно, понимая, что меч — это оружие, и оно не терпит неуважения к себе и может за это даже наказать.

Марк взглянул на меч, стоящий в углу возле его кровати, и подумал, что отдаст его на хранение Николаю и расскажет, как ухаживать за ним.

Сейчас юноше предстояло выбрать, куда он отправится первым делом. Его интересовало несколько мест, которые он наметил себе уже давно, и даже составил некоторый список на будущее, если вдруг сможет сорваться с места. Денег с продажи вещей и с последней заработной платы примерно хватило бы добраться лишь в один конец в любую из этих точек, если лететь на самолете. Автостоп Марк не признавал для себя, так как с одной стороны не хотел так долго пересекать как минимум свою страну, а с другой — юноша желал оказаться в намеченном месте сразу, и его не волновал тот момент, что денег у него в кармане оставалось бы всего ничего.