Соседи без пререканий и споров, помогая друг другу, принялись за уборку.

К полночи подвал был полностью очищен от хлама, полы были трижды вымыты, с потолка и стен были сняты гирлянды паутины, который накапливался здесь годами.

Утром после уборки начались приношения.

Каждый приносил в убежище из своей квартиры, все что мог. Кто стулья, кто столик, кто «раскладушки» и даже телевизор.

Особенно удивила соседей Семен, который всегда яростно спорил за каждый шекель (израильская монета) на общественные нужды. Он, кряхтя и отдуваясь, притащил с третьего этажа большой ковер и, расстилая его на бетонном полу, приговаривая: «Пускай дети на нем играют!»

Религиозные тоже принимали активное участие в уборки «миклата».

Они заняли дальний, западный угол подвала, и поставили там свои вещи: столики, кресла коврики и даже тарелки, стаканы и ложки. На один из столиков они водрузили серебряную «миинору» со свечами, на другой положили религиозные книги, и к бетонной стене прикрепили портрет марокканского пророка, раввина Овадия Иосефа в чалме и халате.

Теперь, как только начинала выть сирена, со всех четырех этажей, прыгая по ступенькам, неслись люди, прихватив детишек и заранее подготовленные сумки. Однако, не только жильцы второго подъезда мчались к заветному убежищу. Жильцы соседних подъездов тоже искали спасения на этом островке безопасности. В других подъездах дома тоже имелись «миклаты» – бомбоубежища, но водопровод, канализация и электропроводка в них была давно и безнадежно испорчена и никогда не ремонтировалась.

Правда, на соседней улице находился «миклат цибури» (в переводе с иврита: общественное бомбоубежище) Это было довольно солидное железобетонное сооружение, но чтобы добраться туда с пожитками и детишками после сигнала тревоги, требовалось пять – десять минут, а время полета ракеты от Ливана до городских улиц, как сообщила вездесущая «РЭКА», было всего сорок-пятьдесят секунд.

Андрей, обычно стоял на лестничной площадке, наблюдая за бегущими соседями, несущимся мимо него. Он пытался успокоить, охваченных паникой людей и спокойным голосом говорил им: «Не нужно так мчаться. Нашему дому не угрожает прямое попадание ракеты, а от осколков нас спасут капитальные стены». Андрей был абсолютно прав. Рядом с их домом недавно построили девятиэтажную, многоквартирную громадину, которая надежно прикрывала их дом с северной (ливанской) стороны. Андрей был хорошо знакомый с ракетами «Град», Израиль обстреливали именно этими ракетами. Андрей точно определил, что ракета, летящая из Ливана, не может попасть прямо в их дом. Она должна предварительно врезаться в соседнюю многоэтажную громадину, но соседи ему не верили. Они продолжали мчаться по лестницам, рискуя сломать себе ноги.

Однажды Андрею пришлось спуститься в «миклат» Многочисленные детишки испортили единственный водопроводный кран в «миклате». Пинхас попросил Андрея срочно отремонтировать этот кран. Андрей вошел в «миклат» после того, как сирена провыла свою угрожающую мелодию. Бронированная дверь со скрипом захлопнулась за ним, Он остановился, удивленный мертвой тишиной, царившей в «миклата». Женщины сидели на корточках, судорожно прижимая к себе детей, а в детских глазах застыл ужас. Они, вцепившись в родителей, со страхом прислушивались к глухим разрывам, от которых вздрагивали бетонные стены.

Впервые дни ракетных обстрелов, когда «Грады» падали еще не густо, экран телевизора в «миклате», часто светился изображениями лидеров страны.

Лидеры бодро вещали с экрана телевизора и из рупора радио «Рэка», что в ближайшее время террористы «Хизбаллы» будут полностью уничтожены, обстрелы прекратятся, а кварталы Бейрута, где скрывается «шейх Насралла» (глава Хизбалла), будут стерты с лица земли. Заявления лидеров вызывали бурную поддержку всего населения «миклата», особенно женщин.

Чем больше проходило дней после первых тревог, чем чаще выли, сирены, тем чаще радио «РЭКА» и телевизор сообщали об успехах израильских вооруженных сил и израильской авиации, тем чаще приходилось жителям дома бегать из своих квартир в «миклат».

Вскоре это стало просто невозможно. Жильцы решили большую часть дня проводить в «миклате», а в перерыве между тревогами, чтобы не задыхаться в душном подвале, выходить на площадке вблизи «миклата», со страхом ожидая следующего сигнала тревоги.

Так прошла одна неделя, затем другая. Ракеты падали все гуще, и настроение у жильцов начало меняться. Испуганные и раздражение люди, согнанные вместе взрывами ракет, изливали, в горячих обсуждениях, свои невеселые мысли и чувства. Семейные женщины, которых раньше интересовали семейные конфликты и бытовые сплетни, неожиданно превратились в страстных политических комментаторов.

Мадам Шупельмахер, полная дама с благородной осанкой, учительница музыки, проживающая в соседнем подъезде, бурно выражала свое возмущение: «Как это так! Наша армия самая сильная на Востоке! Она имеет много побед! Неужели она не может быстро раздавить паршивую кучку террористов?» Ей поддерживали сестры-близнецы, постоянные участники различных собраний. Особенно горячилась не по возрасту темпераментная Сара: «Наши самолеты должны сравнять с землей бандитский Бейрут и все эти лагеря палестинцев, откуда летят на нас проклятые ракеты!». Бывшая советская фронтовичка Бетя вторила своей сестре: «Вот если бы в Израили был такой сильный вождь, как Сталин, он бы сразу разнес в клочья всю арабскую банду!»

Утро третей недели войны, выдалось неожиданно тихим. Ни сирен тревоги, ни взрывов ракет. С моря дует влажный ветерок. Голуби воркуют на подоконниках и крышах.

К полудню у многих жильцов стали появляться шальные мысли: – «Может быть, нашим ребятам уже удалось справиться с» Хизбаллой»? Может быть, уже все кончилось?» Тем более в утренних новостях «РЭКА» сообщила, что «Насрала», вероятно, уничтожен мощнейшим ударом нашей авиации по Бейруту.

Однако, как только раскаленный солнечный диск коснулся морской глади, все вокруг вдруг завыло, засвистело и задрожало. Посыпались оконные стекла, от тяжелых ударов задрожали стены дома. «Грады» взрывались, где-то совсем рядом. Люди, стоящие в подъезде, толкая друг друга, бросились в «миклат». Андреи остался стоять в подъезде. Взрывная волна отбросила его на лестницу. Вскоре взрывы прекратились. Андрей поднялся на ноги, стряхнул с себя кусочки бетона, упавшие с потолка, и приоткрыл тяжелую бронированную дверь. В «миклат» ворвался незнакомый, смешанный с песком и гарью, едкий запах взрывчатки. Запах войны еще более усугубил страх, царящий в убежище.

Прозвучал сигнал отбоя тревоги, но через несколько минут воздух взорвался воем пожарных и полицейских машин Мужчины стали потихоньку выходить на улицу, желая увидеть, что происходит вокруг.

Пинхас, Сема и Андрей пересек асфальтовую дорожку и зеленые газоны, усыпанные осколками стекла, бетона и металла и перед их глазами открылся фасад многоэтажного соседа.

Многие окна огромного соседнего дома смотрели на мир пустыми глазницами. От взрывов «Градов» вылетели не только стекла, но и оконные рамы. Весь фасад здания был иссечен следами сотен осколков. В здание попало несколько ракет. Одна из них не разорвалась и из окна третьего этажа торчала ее хвост.

Из состояния прострации Семена и Пинхаса вывел громкие возгласы Андрея:

«Смотри! Старая знакомая!» воскликнул он, указывая на хвост ракеты, торчащей из окна. «Насралы» даже окраску хвостового оперения не поменяли! Град«– 220 миллиметров! Мы ими в Афгане “духов” (так советские солдаты называли афганцев во время войны) давили! Сразу видно российское производство! Каждый третий “Град” не взрывается!». В эту минуту около них появились полицейские, и попросили немедленно вернуться назад в убежище.

Как только полицейские ушли, люди из «миклата» высыпали на улицу. Они не успели еще глотнуть свежего воздуха, как на асфальтированной дорожке возле соседней дома появилась машины скорой помощи. Из соседней многоэтажки стали выносить пострадавших.