Проведя языком по зубам, воин заставил себя продолжать:

– Как мы могли не пожениться, если мои друзья все об этом знают?

«Как мы могли пожениться так, что никто об этом не узнал? – мысленно перевела Скарлет. – Очень просто».

– Мы поженились тайно, тупица.

На сей раз он никак не отреагировал на шпильку.

– Я гордился тобой? – спросил Гидеон.

Скарлет едва не кинулась к нему, чтобы надавать пощечин. Он решил, что, должно быть, стыдился их отношений и своей любви к ней. Конечно, она сидела в тюрьме, а он был свободным человеком, но его предположение было вызвано не этим, ведь этого он тоже не помнил, а просто завышенной самооценкой.

«Сказать, что ты ублюдок, – значит не сказать ничего», – гневно подумала Скарлет.

– Дело было не в стыде, а в том, что тебя тут же убили бы, если стало бы известно, что мы вместе, – процедила она сквозь сжатые зубы.

Гидеон кивнул, будто в самом деле поняв, что она была дочерью титанов, которую олимпийцы безвинно бросили в темную, мрачную камеру, и что те самые олимпийцы, его создатели, обошлись бы с ним со всей суровостью, если бы узнали о его связи с их ненавистным врагом.

– С этим не разобрались – не идем дальше. Раз мы все это время не были женаты, как ты себя не называла?

«Что?! – удивилась про себя Скарлет. – Он что, в самом деле не помнит, как меня зовут? Я же называла свое имя, когда он впервые пришел в подземелье, а с тех пор прошла всего пара недель».

– Меня зовут Скарлет. – «Урод! Ненавижу тебя!» – пронеслось в ее голове. – Вообще-то я уже представлялась.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» – мысленно твердила она, стискивая простыню, на которой сидела.

Гидеон нетерпеливо помахал рукой.

– Это я еще не знаю, – ответил он. – Я не спрашиваю о твоей фамилии.

Глаза Скарлет сузились, а ногти еще сильнее вонзились в простыню. «Время праздных вопросов явно закончилось, начался завуалированный допрос, – решила она. – И он полный идиот, если считает, что я не поняла этого. Явно пытается выяснить, кто я – богиня или служанка. У богинь нет фамилий, а у небесных прислужников есть, так как предполагается, что их много и все они на одно лицо, а потому одного имени недостаточно, чтобы отличить одного от другого. Совсем как у людей. Видимо, Гидеон решил идти методом исключения. Но даже если я попадусь в расставленную им ловушку, честный ответ ни на шаг не приблизит его к истине. Ведь я одновременно и богиня, и служанка, и человек, и никто в отдельности».

– Моя фамилия меняется каждый раз, когда при просмотре фильма кто-то из персонажей кажется мне вкусняшкой, – ответила Скарлет игривым тоном, который намного больше подходил к ее недавней улыбке.

Гидеон клацнул зубами. Похоже, ему пришлась не по душе мысль, что его предполагаемая жена заглядывается на других мужчин.

– Вкусняшкой? Человек-печенье, что ли? – спросил он насмешливо.

– Нет, – отрезала Скарлет. Веселость Гидеона была показной, иначе он бы уже корчился на полу в агонии. На самом деле он явно испытывал раздражение. «Вот и прекрасно, – решила Скарлет. – Так ему и надо. Два – ноль». – Мужчина-вкусняшка… как бы тебе объяснить… это такой мужчина, который будит в тебе страсть, которого так и хочется облизать, всосать, откусить кусочек.

Женщина решила ни за что не допустить, чтобы Гидеон думал, будто она сохла по нему все эти годы. Хотя именно так оно, конечно, и было: не проходило ни дня, когда бы она не грезила о нем, но его это совершенно не касалось.

Гидеон сощурился так, что уже нельзя было понять, какого цвета у него глаза.

– Не запоминай: ты – Лорд[2]. В отличие от меня. Так что отныне не называй себя Скарлет Лорд.

– Ты представляешься людям Гидеоном Лордом? – удивленно спросила Скарлет, которая этого не знала.

– Нет.

«Значит, да», – поняла она.

– Что ж, тогда я никогда не буду называть себя Скарлет Лорд.

«Вот еще! – мысленно фыркнула она. – Называться его фамилией – это словно покричать на весь белый свет, что я когда-то принадлежала ему. Да ни за что! Если у нас когда-нибудь и будет что-то одно на двоих – так это клинок, которым я проткну его черное, неблагодарное, забывчивое сердце».

Гидеон оскалил белоснежные зубы.

– Предупреждаю тебя: не следи за тем, что говоришь! В гневе я очень мил и обходителен! – проревел он.

– Не следить, говоришь? Ладно, не буду. Как тебе вот это, например? Иди в задницу, тупая скотина!

Как ни странно, гнев Гидеона стих, а губы растянулись в некоем подобии улыбки.

– Ну у тебя и характер! Кроткий, как у овечки. Кажется, я начинаю понимать, что не нашел тогда в тебе.

«Не смягчаться! Держать оборону!» – приказала себе женщина.

– Ты не говорила, что носила разные фамилии, – продолжил Гидеон. – Какие, например? – Он отделился от дверного косяка и встал ровно, по-прежнему держа руки скрещенными на груди. – Не отвечай, прошу тебя! Пожалуйста!

Вопрос прозвучал буднично, с легким налетом издевки, глаза воина мерцали недобрым светом, будто, если Скарлет не будет достаточно откровенна, он сорвется с места и хорошенько ее встряхнет. «Если он ко мне прикоснется… если эти сильные пальцы обхватят мое плечи… – пронеслось в ее голове. – Нет! Нет, нет, нет!» Решив во что бы то ни стало не допустить этого, Скарлет равнодушно пожала плечами.

– Ну… дай-ка подумать… – начала она. – Несколько недель я была Скарлет Паттинсон. Ты видел фильмы с Робертом Паттинсоном? Никого сексуальнее я в жизни не видела. И плевать, что он мне в праправнуки годится. А как он поет! У него ангельский голос. О боги, до чего же я люблю, когда мужчина мне поет. Вот ты, например, никогда этого не делал, но оно и к лучшему. – Женщина скривилась, демонстрируя отвращение. – Ей-богу, когда ты открывал рот, казалось, будто демон возит когтями по стеклу.

Гидеон стиснул кулаки, отчего пальцы левой кисти, обхватывавшие правую руку чуть выше локтя, вонзились в кожу с такой силой, что проступили синяки.

– Кем еще ты не была? – спросил он.

На сей раз он обошелся без всякого «пожалуйста». «Прекрасно, – решила Скарлет. – Гидеон снова выходит из себя. Насколько хватит его терпения? Сколько еще колкостей и издевательств я успею выдать прежде, чем он набросится на меня, требуя… нет, уже не ответов… извинений?» Когда-то Скарлет могла поклясться всем, что у нее есть: как бы Гидеон ни злился, ее он не тронет никогда. Но это было давно. Теперь он уже не тот заботливый мужчина, которого она любила и благодаря которому впервые в жизни открыла для себя, что такое доброта. Он по определению не мог таким быть.

В Тартаре много говорили о Владыках Преисподней и их «подвигах». Кроме того, Скарлет сама была одержима демоном и хорошо знала, что это такое. Когда в нее вселился демон Ночных Кошмаров, ее сознание объяли мрак и ужас, она утратила всякую власть над собой, в ней не осталось ничего человеческого. В этом странном состоянии женщина прожила многие столетия, которые показались ей считаными днями. Она почти ничего не помнила о том времени. Когда завеса мрака спала, Скарлет снова стала собой, но, безусловно, в ней тоже совсем мало осталось от той тихой, пугливой девушки, которой она когда-то была.

– Какое-то время я была Пит, – ответила она. – Потом Гослинг. Потом Джекман. Потом Рейнольдс. На самом деле я много раз становилась Рейнольдс, он мой любимец. Блондин… а какие у него мускулы! – Она вздрогнула. – Кто еще? Ах да. Еще я была Бана, Пайн, Эфрон, Ди Каприо. Ди Каприо – тоже мой любимец. И тоже, кстати, блондин. Наверное, блондины в моем вкусе.

Скарлет надеялась, что выпущенная ею стрела достигла самого сердца. Гидеон был брюнетом, хотя так давно красился в синий, что уже почти никто об этом не помнил.

– О, и еще вот! – продолжала Скарлет. – Я вообще-то не лесбиянка, но Джессика Бил – та женщина, ради которой я могла бы передумать. Ты видел ее губы? Так что да, однажды я даже была Скарлет Бил.

Гидеон опять клацнул зубами. Насколько Скарлет могла судить, от его веселости не осталось и следа и в нем снова закипало бешенство.