Веревки у него не было, но покидать комнату и отправляться на ее поиски совершенно не хотелось, поэтому Аэрон схватил пару галстуков, которые ему дала Эшлин на случай, если он захочет «принарядиться», и вернулся к кровати.

Девушка повернула голову, прижавшись щекой к матрасу, и следила за каждым движением Аэрона, словно не в силах ни на миг отвести взгляд, но в ее глазах, в отличие от других женщин, не было отвращения. В них светилось что-то похожее на страсть.

Притворство, без сомнения.

И все же эта страсть… показалась ему знакомой, что не могло не тревожить. Аэрон еще раньше заметил, что, когда незнакомка произнесла его имя с необъяснимым, но очевидным томлением, в глубине души он понял, что когда-то уже сталкивался с этим ощущением. Но когда? Где?

Она ли вызвала это ощущение?

Продолжая внимательно смотреть на девушку сверху, Аэрон вдруг сообразил, что Ярость по-прежнему молчит. Он почти уверен, что видит ее впервые, но демон так и не удосужился прокрутить в его голове череду ее грехов. Как странно. Прежде это случалось лишь однажды – с Легион. Причина до сих пор оставалась ему неведома, ведь, боги свидетели, его малышка-демонесса уж точно не святая.

Почему же это происходит снова? Да еще и с вероятной наживкой?

Неужели эта женщина никогда не грешила? Ни разу никому грубого слова не сказала? Никогда никого не подставила и не украла какой-нибудь ерунды вроде конфетки? Ее ясные небесно-голубые глаза говорили, что такое вполне возможно. Или она все же грешила, как Легион, но ее проступки по какой-то причине Яростью не зафиксировались?

– Кто ты?

Аэрон обхватил пальцами ее тонкое запястье – м-м-м, какая теплая мягкая кожа! – и галстуком привязал к столбику кровати. Потом повторил ту же процедуру со второй рукой.

Возражений со стороны незнакомки не последовало, будто она ожидала – и заранее смирилась – с подобным обращением.

– Меня зовут Оливия.

Оливия. Красивое имя и подходит его обладательнице. Такое нежное. Вот только голос ее никак нельзя назвать нежным. Глубокий, он таит в себе… что? Единственное слово, которое приходит на ум, – «честность», и она излучает ее с такой силой, что Аэрон отшатнулся.

Он готов был побиться об заклад, что этот голос ни разу не произнес ни единого лживого слова. Просто не смог бы.

– Что ты здесь делаешь, Оливия?

– Я здесь… я здесь ради тебя.

И снова правда… мощным потоком хлынула в уши Аэрону, до краев заполнила тело и едва не свалила с ног, не оставляя места подозрениям. Даже малейшим. Аэрон поверил каждому ее слову, так как не мог поступить иначе.

Сабину, одержимому демоном Сомнения, она бы понравилась, ведь ничто так не радовало его демона, как утрата кем-либо уверенности в себе.

– Ты наживка?

– Нет.

Он вновь ей поверил, у него просто не было выбора.

– Ты пришла, чтобы убить меня?

Аэрон выпрямился, скрестив руки на груди и выжидающе глядя на нее сверху вниз.

Он знал, каким свирепым сейчас выглядит со стороны, но девушка отреагировала совсем не так, как прочие представительницы слабого пола: не задрожала, не испугалась и не заплакала. Лишь взмахнула длинными черными ресницами, словно он ранил ее чувства, плохо о ней подумав.

– Нет, конечно нет. – Пауза. – Вернее, теперь нет.

Теперь нет?

– Значит, когда-то ты все же собиралась меня уничтожить?

– Да, некогда меня именно за этим и послали.

Какая искренность…

– Кто послал?

– Поначалу Единый Истинный Бог отправил меня просто наблюдать за тобой. Я вовсе не хотела отпугнуть твою маленькую подружку. Я лишь пыталась делать свою работу.

Слезы навернулись ей на глаза, превращая их в озера искреннего раскаяния. «Никакой жалости», – напомнил себе Аэрон.

– Кто такой этот Единый Истинный Бог?

Черты ее лица озарила безграничная любовь, мгновенно прогнав гримасу боли.

– Твой Бог, мой Бог. Он гораздо более могущественный, чем ваши боги, хотя предпочитает скрываться в тени и редко себя обнаруживает. Отец всего человечества. Отец… ангелов. Таких, как я.

«Ангелов. Таких, как я». Последние слова девушки эхом раздавались в голове Аэрона. Глаза его расширились от изумления. Неудивительно, что демон не почувствовал в ней зла. И что взгляд ее казался таким знакомым. Она ангел. Тот самый ангел, посланный, по ее собственному признанию, убить его. Хотя теперь она и не собирается этого делать. Интересно, почему?

Впрочем, какая разница? Это хрупкое на вид существо некогда назначили его палачом.

Аэрон едва сдержал смех. Будто ей по силам одолеть его!

«Ты же ее не видел. Как бы ты смог дать ей отпор, если бы она явилась за твоей головой?»

От этой мысли веселье разом испарилось. Это она наблюдала за ним последние несколько недель. Она следовала по пятам невидимой тенью, вынудив бедняжку Легион спасаться бегством.

Что снова возвращало к вопросу: почему Ярость не реагирует на нее так, как Легион – со страхом и физической агонией? Аэрон решил, что ангелу по силам контролировать, какой из демонов может ее почувствовать. Эта полезная способность позволит ей держать потенциальных жертв в неведении относительно ее присутствия и дальнейших намерений.

Аэрон ожидал, что его вот-вот захлестнет волна дикой ярости, которую он пообещал себе обрушивать на это существо снова и снова, если только оно проявит себя. Однако ярости не последовало, и Аэрон призадумался. Он должен любой ценой защитить своих друзей.

Но эта цель оставалась безнадежно далекой. Что же ему делать? Аэрон смутился.

– Так ты…

– Ангел, который следил за тобой, верно, – сказала она, подтверждая его подозрения. – Точнее, я была ангелом. – Она прикрыла глаза, и на ее ресницах задрожали слезы. – А теперь я ничто.

И снова Аэрон ей поверил – как же иначе? Этот голос… В самом деле, он хотел бы усомниться в ее словах, хоть в чем-нибудь, но не мог. Аэрон протянул к ней дрожащую руку.

«Ты что, ребенок? Немедленно соберись».

Хмурясь от подобного проявления слабости, Аэрон заставил себя успокоиться и аккуратно, чтобы не задеть раны, отвел в сторону волосы девушки. Взялся за овальный вырез горловины платья и осторожно потянул. Мягкая ткань легко разошлась, открывая спину.

И снова глаза Аэрона расширились. Между лопаток, там, где должны были быть крылья, к позвоночнику тянулись две глубокие рваные раны, обнажающие сухожилия, мышцы и даже кость. Варварские, жестокие, немилосердные, все еще кровоточащие раны. Однажды Аэрону самому вырвали крылья, и это была самая болезненная травма за всю его долгую жизнь.

– Что произошло? – спросил он внезапно охрипшим голосом.

– Я пала, – призналась она дрожащим от стыда голосом и уткнулась лицом в подушку. – Я больше не ангел.

– Почему?

Аэрон никогда раньше не сталкивался с ангелами – за исключением Лисандра, но этот мерзавец не в счет, так как отказался обсуждать с Владыками хоть что-то важное, – поэтому мало о них знал. Все его сведения почерпнуты из рассказов Легион и, как следствие, могут быть окрашены ее личной ненавистью к этим созданиям. Ни одно из описаний демонессы не подходило девушке, лежащей сейчас на его кровати.

По словам Легион, ангелы – бесчувственные и бездушные создания, живущие ради единственной цели: уничтожения своих темных противников – демонов. Также она утверждала, что ангелы частенько поддавались соблазну плоти, очарованные теми, кого должны были ненавидеть. Такие ангелы низвергались прямиком в ад, где демоны, которых они некогда победили, получали возможность немного насладиться местью.

Аэрон задумался, уж не случилось ли подобное с этим ангелом? Неужели она побывала в аду и на себе испытала пытки демонов? Возможно.

Следует ли ему развязать ее? Ее глаза… такие бесхитростные, такие наивные, они буквально молят о помощи. И о спасении.

Но больше всего они просят обнять и никогда не отпускать.

Изо всех сил стараясь сдержаться, Аэрон подумал, что уже давал себя одурачить подобному невинному на вид созданию. И Баден некогда попался на похожую уловку и поплатился за это жизнью.