– ЧТО?!
– Мастер Рэйш! Вас срочно требует к себе начальник Управления городского сыска! Транспорт уже ждет! – бодро доложил все тот же посыльный и, совершенно правильно расценив зверское выражение моего лица, поспешил испариться. Успев напоследок испуганно пискнуть: – Двойной оклад прилагается!
Я рыкнул (ну что Йену опять от меня понадобилось?!), но потом подумал о деньгах, заметил стоящий у дома экипаж и, признав, что это более чем кстати, отправился собираться.
Ехать пришлось долго – мой дом по стечению обстоятельств находился не просто на другом конце города, но еще и не в самом благополучном районе, где дороги были еще отвратительнее, чем в центре, и для того чтобы оттуда выбраться, хиленькой лошадке пришлось изрядно постараться. И – да, пока мы ехали, дождь таки снова начал накрапывать, по новой заполняя улицы города полноводными реками, а ветер, хоть и не был таким пронизывающим, как вчера, все же заставил меня нахохлиться и пообещать отомстить тому, кто посмел вытащить меня из дома без веской причины.
– Заходи, – мрачно велел шеф, когда я в наисквернейшем расположении духа распахнул дверь его кабинета, намереваясь высказать все, что думаю по этому поводу.
Но оказалось, Норриди был не один: на моем законном месте почему-то восседал заместитель Йена – господин Нодли Готж, которого я уважал уже за то, что после отставки прежнего начальника он не побрезговал заняться обучением нового. А рядом на принесенных из соседних кабинетов стульях сидели оба наших штатных сыскаря – Родерик Гун, весьма общительный и довольно толковый молодой человек, умеющий прощать мои маленькие слабости, а также господин Барни Трант, милосердно соглашающийся вовсе их не замечать. В отличие от Родерика карьеру в Управлении он начал чуть ли не раньше Годжа, но, как и последний, решил продолжить ее под руководством присланного из столицы сосунка. Который, впрочем, за три года ощутимо заматерел и превратился во вполне адекватного управленца.
При виде меня все трое изобразили на лицах нечто вроде «Привет! Чего приперся?», после чего так же дружно встали и вышли, словно я принес с собой скверный запах с ближайшей помойки. Ни «здрасти» тебе, ни «до свидания»… и кому, кроме Йена, я успел отдавить больную мозоль, раз меня игнорируют всем коллективом?
– Арт, не стой в дверях, – поторопил меня Норриди, цапнув со стола рабочую папку и подхватив с вешалки теплое пальто. – Давай на выход. И без лишних вопросов!
Я молча повиновался, отправившись за начальством сперва в холл первого этажа, а затем снова на улицу.
– Садись, – так же мрачно бросил Йен, указав на готовую к поездке штатную бричку. – А теперь слушай и проникайся: у нас еще одно убийство.
Пока мы ехали, а он кратко излагал обстоятельства дела, я сидел и честно пытался «проникнуться». Оказывается, пока я дрых, в городскую стражу заявился некий господин Алек Дроуди и сообщил, что в его подвале находится мертвое тело его пожилой экономки, которое вышеобозначенный господин обнаружил примерно две свечи назад, вернувшись домой после почти суточного отсутствия. Поскольку проживал этот важный и, видимо, состоятельный мужчина за городом, а, кроме экономки, в тот день в доме никого не было… у дворецкого выходной, а больше Дроуди никого к себе не допускал… то послать за помощью оказалось некого. Поэтому он приехал сам, обратившись в городскую стражу лишь потому, что смерть пожилой женщины, как ему показалось, наступила от совершенно естественных причин: бедняжка поскользнулась на лестнице, когда несла в подвал тяжелую корзину с бельем. После чего крайне неудачно упала и свернула себе шею, чем, разумеется, весьма огорчила хозяина.
Многоуважаемый господин Лардо Вейс терпеливо выслушал и записал показания посетителя. Проверил его слова с помощью амулета правды и, как положено, задержал до выяснения обстоятельств. Одновременно с этим отправил на место происшествия своих ребят, чтобы убедились, что тело действительно существует и лежит именно там, где и было сказано. А потом прислал весточку в стоящее по соседству… буквально в соседнем доме… Управление городского сыска. На случай, если господа сыскари тоже заинтересуются и пожелают проверить свои силы.
Ждали, как следовало догадаться, только меня. Вернее, Йен уже отправил на место двоих наших сотрудников, работающих, как и я, по договору добровольного найма, но остальных почему-то нагрузил другими делами. И именно этим объяснялось мрачное настроение присутствующих.
– С чего ты решил, что дело наше? – задал я закономерный вопрос, когда Йен закончил, а управляемая им бричка выкатила из западных ворот города и отчаянно затряслась на ухабах.
– С настоятелем я был прав. А тут – второе убийство за сутки… знаешь, после нескольких месяцев затишья мне кажется это подозрительным.
– Почему же ты тогда не взял Барни или Родерика?
– Сам говорил, что посторонние тебе мешают… к тому же допрашивать там некого – свидетелей нет. С хозяином дома мы уже побеседовали – ничего нового он не сказал, и ребята отвезли его обратно. Пока мы ездим, они доставят в Управление дворецкого и хорошенько его потрясут. Вдруг он что-то знает? А Гуго и Вит осмотрятся на месте и проследят, чтобы тело никто не трогал.
Я скептически поджал губы.
– Если там уже потоптались ребята Лардо, твоя забота меня не спасет. Надеюсь, кстати, насчет двойного тарифа ты не шутил?
– Это был самый быстрый способ выдернуть тебя из постели, – ничуть не смутившись, признал Йен, подтвердив наихудшие мои подозрения. – Но если я снова окажусь прав, премиальные получишь в полном объеме.
– И на том спасибо, – проворчал я, с неудовольствием покосившись на унылый пейзаж по обеим сторонам разбитой дороги. – Если бы еще и дождь прекратился…
Йен флегматично пожал плечами: к здешней погоде он привык, тогда как я, проведя все детство и большую часть юности в теплом сухом климате, до сих пор испытывал стойкое раздражение при виде слякоти и затянутого тучами неба. Не говоря уж о том, что бесконечно мокрая одежда, которую негде и не на что было сменить, порой доводила меня до исступления.
Больше мы не разговаривали: мое настроение к общению не располагало, а для того, чтобы размышлять по новому делу, банально не хватало данных. Приходилось бессмысленно таращиться по сторонам, изредка ругаться, когда бричка подпрыгивала особенно высоко, а облегченно вздохнуть только тогда, когда впереди показалась увитая плющом ограда, за которой мелькнул двухэтажный особняк.
Возле гостеприимно распахнутых ворот уже дежурили несколько человек в сине-белой форме городской стражи. Один из них при виде нас как раз что-то вспомнил и, стукнув себя по лбу, умчался в дом, за которым виднелось еще одно небольшое строение. Всю площадку перед парадным входом занимали четыре просторных экипажа, на которых сюда, по-видимому, прибыли люди Лардо. Но двери в дом почему-то никто не охранял.
– Господин Дроуди – успешный делец, занятый в производстве парусины, – сообщил мне Йен, как только бричка остановилась у ворот и мы снова вылезли под моросящий дождь. – Неподалеку от Верля у него есть фабрика, приносящая весьма неплохой доход: королевские заказы, частные поставки… сам понимаешь. К тому же через Ирзу[15] выход к главной водной артерии Алтории у него тоже имеется. И возможно, в ближайшее время благосостояние нашего клиента вырастет еще больше, если, конечно, он сможет перебить цены на сходный товар в Лотэйне или Рагорне[16].
– Лотэйн – богатый сосед, – согласился я. – Если Дроуди сумеет там закрепиться… но к чему ты завел этот разговор? Полагаешь, кто-то, позарившись на деньги, стал бы убивать его престарелую экономку вместо того, чтобы просто надавить на хозяина?
– Я рассматриваю все варианты, – уклончиво ответил Йен, кивая одному из парней Лардо на воротах. Кажется, я его вчера видел. В храме. Приметный такой мордоворот со шрамом на полщеки. Видимо, у городской стражи тоже мало людей, раз они вторые сутки на ногах. – В конце концов, она могла быть убита по ошибке. Или она и есть тот самый способ давления, который мы ищем. А может, это и правда несчастный случай, потому что конкурентов у господина Дроуди в Верле и его окрестностях нет. Сам он заявил, что еще с вечера взял бричку и уехал на фабрику… парни ее уже проверяют. Переночевал прямо там, у себя в кабинете. А вернулся сегодня в обед. Застав свою экономку мертвой, он сильно огорчился, а потом развернул бричку и прикатил в Верль.
