– Дима, не льсти себе. Всё все знают. Все. И скоро будут здесь. Давай сделку: ты помогаешь мне их вытащить из этих чертовых апартаментов, а я отпускаю тебя на все четыре стороны. Я очень быстрый. Ни полицейские, ни контора раньше завтрашнего утра сюда не доберутся. У тебя фора будет, часов шесть точно.

– Я без Пабло не поеду.

– И это очень, очень похвально, – улыбнулся Буров. – Это характеризует тебя как человека порядочного. Уедешь со своим Пабло. Мне до него дела нет. Но сейчас мы его будить не станем. Ни к чему прерывать хороший сон. Не полезно.

– Он плохо спит. В последнее время один и тот же кошмар видит. Как будто садится в вертушку, а там его какое-то чудовище засасывает и на молекулы и на атомы разрывает. Он от боли дикой орет и просыпается…

– Интересно… – задумался Буров.

– Его в последнее время в вертушки вообще не затащить. Боится.

– Ясно, – резюмировал Давид. – Слушай, ну тем более не надо будить. Пусть хоть какое-то время поспит нормально. Пошли.

– Куда? – не понял Дима.

– В апартаменты. Мне они не откроют, а тебе – возможно.

– Ладно, – грустно вздохнул Дима и поднялся с дивана. – Пошли.

За ним встал и Буров, и они медленно направились к лифтам.

Никто из тройки узников так и не заснул, хотя Рори, показывая им комнату, высказался вполне однозначно:

– Слушайте сюда, котятки! Вот ваши койки. Очень даже удобно. Выбраться и не пытайтесь – невозможно. И стены крепкие, и мужички за этими стенами. Поймаю при попытке к бегству – накажу. Сурово. Ясность есть?

Молчание было ему ответом, и он продолжил, приняв его за знак абсолютного согласия:

– А завтра приедет Виктория Викторовна и определит вашу дальнейшую судьбу. В большей степени это касается, конечно, тебя, студент… С девчонками-то все более или менее понятно…

Рори сверкнул глазами в сторону Глеба.

– Короче, всем спать! Ясность есть? – рявкнул он напоследок и вышел из комнаты.

Щелкнул замок, и Глеб тут же кинулся к двери и принялся ее осматривать. Но не обнаружил ничего, даже ручки. Дверь представляла собой абсолютно гладкую металлическую поверхность, открывавшуюся исключительно с внешней стороны. Девочки разбрелись по койкам, а Глеб минуты две возбужденно побегал по десяти квадратным метрам комнаты и тоже лег на оставшуюся койку с правой стороны от двери. Еще через шестьдесят секунд погас свет, управление которым также осуществлялось извне. Так они и проворочались каждый на своем месте где-то около часа молча, а потом Валентина все-таки подала голос:

– Есть хочется, блин…

– А мне жить, жить хочется! – мгновенно отреагировал Глеб. – Слышали, что этот коротышка нес?

– Да не, – попыталась успокоить парня Карина, – из-за меня все. Им деньги нужны.

– А если нет? – продолжал нервничать студент. – А если их наняли для мести? Если твой папаня кому-нибудь не тому дорогу перешел? Такое может быть?

Карина молчала в задумчивости, и Валентина решила отвечать за нее.

– Может, – подтвердила она.

Ее реплика вывела Карину из состояния спокойствия.

– А ты-то откуда знаешь? – не очень-то вежливо спросила она.

– Новости городские читаю, – отозвалась та.

– И что там?! В новостях? – еще сильнее разволновался Глеб.

– Ее папа подмял под себя всю розничную торговлю цветами в городе, – сообщила Валентина.

В ответ раздались несогласное хмыканье Карины и вопросительный возглас Глеба.

– Писали, что там как минимум три человека имеют на него очень большой зуб, – добавила Валя.

– Но речь же не идет о миллиардах долларов? – засомневался Глеб. – Кто будет из-за этого детей красть?

– Я уже давно не ребенок! – запротестовала Карина.

– Ты его дочь, – не согласился студент. – И я так понимаю, единственная наследница. Правильно?

– Наследница! Слова-то какие. Еще скажи – принцесса!

– На горошине, – мрачно вставила со своей койки Валя.

– Валентина, это ты бурлишь или твой живот с голодухи? – рассмеялась Карина.

– Ты еще смеяться можешь? – продолжала нервничать ее подруга.

– А что? – вдруг закипятилась Карина. – Что? Плакать, что ли? Не поздно? Ребята, я вот не помню, чтобы, когда я одежду со своими маленькими электронными доносчиками в утиль сдавала, кто-то из вас меня за руки хватал, останавливал или ругал. Наоборот: давай-давай. А ты…

Карина попыталась рассмотреть Валю сквозь абсолютную темноту их камеры.

– Ты свою одежду тоже выкинула, хотя у тебя-то никаких жучков не было!

– А может, были! – обиженно фыркнула та.

– А может, и были, – обреченно согласилась Карина.

Она демонстративно повернулась на другой бок, забыв, что здесь эти ее жесты никто просто не разглядит.

– Ты знаешь, кого твой батя нанял? – спросил Глеб, естественно, не заметив, что Карина всем своим видом показала, что не желает больше разговаривать.

Молчание собеседницы ничуть не смутило студента: он всерьез беспокоился за свою жизнь, поэтому продолжал оценивать сложившуюся ситуацию, рассматривая ее со всех сторон. Он повторил вопрос, и Карина, повернувшись обратно, соблаговолила ответить:

– Понятия не имею. Но теперь, мне кажется, это не имеет ровным счетом никакого значения. Найти нас невозможно. Максимум – город. Но, блин, Нарим – огромный такой лабиринт. Надо думать, как самим выбраться.

– Самим выбраться! – передразнила подругу Валя. – Ты коротышку слышала? А если не получится? Что он с нами сделает?

– А может, коротыш блефует? – предположила Карина.

– Не хочется проверять… – протянула Валя.

– А жить – хочется, – снова взялся за свое Глеб.

– Хочется – будешь, – неожиданно изрекла Карина и во второй раз отвернулась к стенке.

Минут двадцать в комнате снова висела тишина, а потом ее опять нарушила Валя.

– Все. Я – сплю, – сообщила она своих планах и добавила скорее уже для себя: – А то еще немного, и я кого-нибудь из вас съем. Наверное, тебя, Кариныч, студент какой-то костлявенький.

Глеб обиженно фыркнул и хотел что-то возразить, но в этот момент в темнице загорелся свет, а еще через секунду раздался характерный щелчок электронного замка, и железная дверь открылась, явив заключенным усталое лицо Бурова. Из-за его плеча выглядывал Хоченков, красный от перенапряжения, но уже чуть более спокойный, чем раньше. Давид прошел в комнату и внимательно все осмотрел. Узники ответили Бурову такими же внимательными взглядами, и лишь неполная информация о происходящем добавляла к ним небольшую порцию страха.

– Ребята, подъем, – спокойно произнес Давид.

Он старался ничем не напугать и без того встревоженный коллектив, хотя что-то внутри него требовало иронизировать, устрашать и злословить.

– Вы кто? – спросила Карина.

Голос ее оставался по-прежнему бодрым, но и там все-таки появились нотки недоумения.

Буров бросил на нее проницательный взгляд.

– Меня зовут Давид Буров. Я частный детектив с лицензией Д-5.

– Это высший уровень, – прошептал все еще бледный Глеб.

– Рад, что ты в курсе, мой юный друг, – отреагировал Буров.

Карина села на кровати и, улыбнувшись, уточнила:

– Вас мой папа нанял? Чтобы найти?

– Чтобы сопровождать, милая. Сопровождать. А вы проявили самостоятельность и этим немного добавили мне работы. А финансирование, выделенное твоим глубокоуважаемым отцом, фиксированное. Так, чтобы вы знали. Вставайте, нам лучше здесь не задерживаться.

Ребята засуетились и повскакивали с коек. Хотя собирать было особо нечего, Давиду удалось вычленить их из помещения только минут через пять. Хоченков молча улыбался, наблюдая за телодвижениями собравшихся, но глазки его, небольшие, немного влажные, продолжали беготню.

Они вышли из камеры, пройдя метров двадцать по светлому пустому коридору, свернули направо и почти сразу уперлись в огромную титановую дверь. Буров возглавлял отряд и, поравнявшись с дверью, остановился и обернулся к девушкам и парню.