Валерий Сергеевич занят ничем не был, видимо осуществлял общее руководство. Но рядом с ним лежали инструменты, и стояла детская коляска – то ли он уже наладил ее, то ли собирался устранять неполадки

Взглянув на Николая, Елена Александровна стала говорить не в пустоту, а явно для предполагаемого, или желаемого папаши:

- А какие у нас глазки красивые… какие черненькие…А какой носик…а ушки…

А как мы лобик морщим… Коль, посмотри, вылитый ты!

Валерий Сергеевич усмехнулся вполне довольный, а Катя засмеялась - она восприняла слова матери как шутку, и тоже в шутку продолжила

- Смотри, Зорькин, смотри!

А вот ей говорить этого не стоило! Все раздражение, копившееся в нем, выплеснулось словами, которые в другое время, в другой обстановке он не сказал бы и под пыткой.

- А что смотреть-то? Я сразу увидел, что это Жданов твой, один к одному!

Катя побледнела, оперлась об утюг, чтобы удержаться на ногах, и вскоре запахло паленым…

Елена замерла, прижала так и не одетого, не завернутого ребенка к груди…

Зорькин стоял как вкопанный и только моргал близоруко, а очки зачем-то снял, и сжимал их в руках…

Голос Валерия Сергеевича прозвучал как раскат грома:

- Так это он! Негодяй! Как он мог! Соблазнил и бросил! С ребенком! Ну, нет, это ему даром не пройдет. Я сейчас…сию минуту пойду… Лена! Где моя палка?!

Пойти он никуда не смог – колено «заклинило», на неделю он слег, а потом уже и смысла не было искать бывшего начальника дочери. Она клялась и божилась, что он не виноват, что не знал он о ее беременности, а вот она знала о том, что у него невеста, что он почти женатый мужчина…тогда был. А теперь он и вовсе женат, и не надо разрушать его семейную жизнь.

К Жданову Валерий Сергеевич не пошел, но с тех пор иначе, как «негодяй» его не называл, а она, молча, соглашалась. А что ей оставалось делать?

Эх, Колька-Колька… Зачем он так сказал? Мальчик почти и не похож на Андрея, на нее больше. Она-то, конечно, видит в сыне любимые черты, а другим это не бросается в глаза.

Первые месяцы после рождения ребенка, запомнились ей как один непрерывный день – кормление, сон, смена подгузников, купание, опять кормление, и так бесконечно…Другой жизни как будто и не существовало. Да и месяцы беременности она тоже не жила словно, а только готовилась к жизни – вот родиться ребенок, тогда…

Когда новая жизнь, ориентированная на сына и подчиненная ему, стала привычной, когда смогла видеть не только его, но и окружающих – не как приложение к нему, а самих по себе, поняла, что жизнь надо менять, надо становиться на собственные ноги.

Родители уже не молоды, да и достаток у них ниже среднего. Хорошо, если помогут за сыном приглядывать, если по силам им будет, а зарабатывать она должна сама.

Можно, конечно, выйти на работу в агентство Виноградовой – Юлиана слова не скажет в упрек, но какой из нее сейчас работник? Неполноценный… Специфика агентства такая, что нужно весь день быть «в бегах», задерживаться, себе не принадлежать – на дом такую работу не возьмешь, а у нее кормления… режим…

Вот в это время и появился в ее жизни Михаил – во второй раз.

Они с сыном вернулись с прогулки, и сразу она почувствовала перемены в доме. С кухни доносились голоса: командирский голос отца, уже слегка смягченный наливкой – она не хуже матери ориентировалась в количестве выпитых рюмок по его голосу, и другой, тоже мужской, но невнятный – то ли говорил тихо, то ли голос отца заглушал.

В первый момент сердце екнуло, забилось тревожно, но она одернула себя: «Этого не может быть! Не может быть никогда! Да и не похож голос…»

В прихожую вышла мать, оживленная, раскрасневшаяся.

- Катенька, а у нас гости! Раздевайся скорее, проходи. Тебя только ждем.

- А кто у нас? Родственники приехали?

- Какие родственники? Ты же знаешь, что никого у нас нет.

- Папины сослуживцы?

- Не угадала. Гость к тебе! Михаил… Помнишь, по работе приходил…

- Я же сейчас не работаю…

- А он просто так, навестить…

Катя унесла уснувшего на улице сына в кроватку, подумала было сменить спортивный костюм на что-то, более соответствующее сложившимся обстоятельствам, но в последний момент передумала – еще решит, что она его завлекает…

Михаил Борщев в компании Валерия Сергеевича чувствовал себя превосходно. Они и армейскими байками обменялись, и наливку домашнюю он отведал, чем заслужил одобрение хозяина. Валерий Сергеевич, правда, пробовать вино, принесенное им, отказался, несмотря на то, что оно марочное, и какого-то супер давнего года розлива.

Но вино и предназначалось женщинам, а главным образом Кате. Ее одобрение было для него важнее всего – он собирался добиваться ее расположения всерьез.

Катя ему понравилась с первого взгляда, а вернее с первого разговора с ней. Такая образованная, умная, в экономике – просто гений! Не красавица, конечно, ну так и он не Ален Делон. А для семейного бизнеса – именно так он видел развитие своей деятельности, - ее кандидатура подходила по всем параметрам. Если не считать ребенка… Ребенок его напрягал. Михаил и своих-то детей не планировал заводить в ближайшем будущем, а тут чужой… Но ничего, отрицательные стороны есть в любом деле, и к этому факту ее биографии он постарается отнестись достойно.

Катя вошла, и Михаил растерялся. Она даже не переоделась… Совсем пренебрежительно относится к нему? Не считает нужным выглядеть лучше – сойдет и так, не велика птаха…не завидный жених…

Он встал , и зачем-то протянув ей руку, представился:

- Михаил…Алексеевич.

- Екатерина Валерьевна, - ответила она в том же духе.

- Ребята, - удивился Пушкарев, - вы, что так официально? – Давайте по-простому: Катя…Миша…

Катя улыбнулась, повторила за отцом.

- Катя. Мы ведь знакомы? Да, Миша?

- Знакомы…давно…немного. Но я рад…я с удовольствием… просто Миша!

Поговорить обстоятельно не получилось – заплакал ребенок, и Катя кинулась к нему, а Михаил недовольно поморщился, но прощаясь, он все же смог пригласить ее в ресторан, и она не отказалась.

========== Глава9 ==========

Глава 9.

Ухаживал Михаил по всем правилам, и это Кате нравилось. Жданов ведь за ней не ухаживал, все их свидания происходили «по месту службы», обычно в каморке, или у него в кабинете. Это и не свидания были, а просто совместная работа. Но как замечательно это было! Вместе до позднего вечера делать отчет, или утрясать смету, или обсуждать перспективы компании… А потом он отвозил ее домой, и они целовались в машине, предварительно «спрятавшись» за углом дома, чтобы родители не увидели из окна. Иногда он возил ее и в ресторан, но куда-нибудь на окраину, чтобы не встретить знакомых. Ресторан она не любила – в каморке лучше! Их отношения были спонтанные, она никогда не знала заранее, где и когда они будут вместе…

А у Михаила все было строго регламентировано: одно, редко два свидания в неделю. По пятницам – ужин в ресторане, в будние дни – прогулка на воздухе или культурное мероприятие: театр, выставка, а чаще – кино. По воскресеньям он обедал у них дома.

И так из месяца в месяц…Катю это раздражало поначалу, а потом она привыкла и даже находила в этом если не приятные, то полезные моменты – в пятницу, например, можно не готовить ужин, родители без нее обходятся кашками и пюре, остающимися от внука, а у нее – ресторан. И в понедельник кухня отдыхает – с воскресенья столько блюд остается… Театр и различные выставки она любила – папа приучил в детстве, ну а прогулки на воздухе полезны.

Вот только романтики не было, хотя на каждое свидание Миша приносил цветы, коробку конфет, или шоколадку – в зависимости от того, где они встречались.

Про себя Катя точно знала, что не любит Мишу так, как она понимала любовь, то есть так, как она любила Жданова: не раздумывая, без оглядки, всем сердцем.