Эта композиция была особенно близка нам, смотревшим концерт сквозь частокол бутылок на столе...
А если серьезно, то я мог бы написать тысячи страниц об Аквариуме, которому чуть не поклонялся в начале восьмидесятых, когда его магнитоальбомы массово и нелегально расходились по стране. Как я его любил! Как ждал чего-то нового, как радовался получая! «Синий альбом» с запахом травы, «Акустика», что заменяла библию, склеенное из двух частей «Электричество» и сумасшедший «Треугольник», песни из которого мы орали во все горло на берегу самого лучшего в мире из морей. «Радио Африка», прорывающееся сквозь треск эфира, нервное «Табу», возвышенный «День серебра» и повзрослевшие так быстро «Дети декабря». Взрослел и я, причем, наверное, быстрее, чем люди, для которых продолжал творить БГ, и, несмотря на всю любовь и почитание, Аквариум вдруг умер для меня в конце восьмидесятых...
Вообще, вокруг Бориса Борисовича музыкальные кончины происходили регулярно. «Умирал» один состав Аквариума за другим, в его знаменитой песне когда-то умер рок-н-ролл, а в интервью на этом фестивале – джаз. Но я позволю себе не согласиться с мэтром: рок-н-ролл получил новую жизнь в десятках современных направлений рока, а джаз перешел из разряда массовой культуры в более узкий, элитарный круг и там живет и дышит, и постоянно развиваясь, совершенствуется. Хотелось бы такое же сказать и о БГ...
В финале концерта Аквариум исполнил лирическую оду «День радости», украшенную ирландской флейтой Брайана Финнегана. По небу проплывали горящие китайские фонарики, зрители покачивали над головами светящимися мобильниками и в едином порыве подпевали слова из библии: «Бог есть свет, и в нем нет никакой тьмы». И в этот миг не только одному БГ, но и всем окружающим начинало казаться, что между Б и Г светлым нимбом проявляется буква О.
Концерт закончился. По старой памяти я проорал с балкона песенку «Корнелий Шнапс», пусть это не вполне соответствовало торжественности момента. Просто для меня Борис Гребенщиков навсегда останется тем мальчиком, читающим стихи («он стрелки сжал рукой, чтоб не кончалась эта ночь»), который научил нас любить каждый прожитый на земле день:
Всё к тому, что этот день
Был не худшим из наших дней;
Посмотрим, что принесет эта ночь;
Мне не нужно много света,
Мне хочется, чтобы светлей;
И радостно, что ты можешь в этом помочь.
Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями много
На десятый юбилейный фестиваль Jazz Koktebel мы приехали всей семьей: я, муж и двое детей. Поселились в коттеджном комплексе «Дим» в просторном номере из двух комнат. Одна из них была студией со встроенной кухней, другая спальней. Лоджия нашей студии выходила на море и одновременно на фестивальную сцену. На территории был бассейн с пресной водой, ресторан, а в нескольких десятках метров – море и фестиваль. Словом, все были довольны: я с детьми бассейном и другими благами цивилизации, а муж тем, что на концерты не надо никуда ходить – сиди себе в кресле и наслаждайся. А если устал, можно вообще прилечь на диванчик и сквозь сон прислушиваться: не началось ли выступление любимой группы? Рудольф жил в студии, где даже при закрытых окнах звук был очень громким. Я с детьми ночевала в спальне, окна которой выходили на противоположную от сцены сторону коттеджа, но и там из-за шума уснуть было нелегко.
Наш комплекс находился в самом конце коктебельской набережной, дальше были только мыс Хамелеон и гора Волошина. Про гору вы уже знаете. Я была безумно рада, что покорять ее мне снова не пришлось. Наш турист слегка угомонился со своими походами. В этот раз, когда по традиции мы поехали в Новый Свет, то по бухтам пешком уже не ходили – арендовали катер и с ветерком провели замечательную морскую экскурсию. Хотя дети ни разу не были в этих местах, им такая неутомительная прогулка понравилась. «Новый Свет лайт», как назвал ее муж.
В первый же вечер в Коктебеле Рудольф познакомился с одним из хозяев нашего «Дима», которого так и звали – Дима. Знакомство, как несложно догадаться, состояло в совместном распитии спиртных напитков. А как иначе? Он же ехал полдня, безумно устал и должен отдохнуть! А то, что после такого «отдыха» придется выдыхать потом еще два дня, его не волновало.
Отдыхали прямо под окнами за столиком у бассейна. Знакомство быстро перерастало в дружбу. Как раз в этот момент мимо друзей на свою беду проходил какой-то чернокожий джазмен. Позже я узнала, что это был Карл Фриерсон – известный джазовый вокалист, непременный участник последних коктебельских фестивалей, шоумен и лидер немецкой группы De-Phazz. С Карлом как с вокалистом мы уже были знакомы, зимой в клубе Jazzter он пел в сопровождении музыкантов из харьковской группы Acoustic Quartet (группу De-Phazz клуб не потянул бы по деньгам). Помню, муж тогда был в шоке: малознакомые люди импровизировали так, будто выступали вместе много лет!
Так вот, Карл тоже оказался другом Димы и тут же был усажен за стол. А Рудольф после пары бокалов мадеры, от которой Карл пытался безуспешно отказаться, встал и куда-то вдруг исчез. Ох уж эти его исчезновения! Вернулся с бутылкой своего любимого коньяка «Коктебель 15», весьма недешевого. С другой стороны, и гость за столом был тоже дорогой. От коньяка, как до этого и от мадеры, Карл вновь пытался отказаться, но с тем же результатом. В общем, дружба продолжала укрепляться.
За столом, как в «Особенностях национальной охоты», каждый говорил на своем языке, но все друг друга понимали. Карл хоть и жил в Германии, но родом был из Штатов, поэтому общался на английском. Дима родился в Украине и говорил по-русски (логично, не правда ли?), а коренной харьковчанин Рудольф изъяснялся благородно, по-французски (тут с логикой и вовсе плохо). Французский язык мужа мало того, что был понятен лишь ему одному, так еще чем дальше, тем сильнее заплетался. Поэтому решили перейти на единый язык межнационального общения – английский. А Франции тогда не повезло не только с языком. Попробовав «Коктебель 15», Карл с восторгом сообщил, что это – настоящий коньяк, а не тот, которым поят всех французы. Скоро я устала наблюдать, как крепнет дружба под непрерывный звон бокалов, и оставила трех товарищей наедине с мадерой, коньяком и, кажется, портвейном. Потом, уже ночью, когда закончился концерт, новые друзья отгрузили тело мужа в номер – и на том спасибо.
А утром у Рудольфа зазвонил телефон. Нет, говорил не слон, а Дима, наш новый друг. Вопрос у него был один: не находили ли мы случайно очки третьего нашего друга Карла? Его самого Дима как-то доставил к месту жительства, а вот очки, похоже, потерял. Хорошо еще, что Карл не потерялся целиком! Хотя и без очков ему не жить: сегодня вечером он должен выступать, а он не видит ничего – ни нот, ни текста.
И все же программу фестиваля нам сорвать не удалось: Дима каким-то чудом отыскал очки у себя дома. А Карл хоть и выпил вдвое меньше остальных, но не зря говорится: что русскому хорошо, то немцу – смерть. И когда через год мы снова приехали в Коктебель и арендовали у Димы жилье, он с грустью в голосе сообщил, что в этом году Карла на фестивале не будет. Похоже, в прошлом перебрал...
Возвращаясь к вечеру немецко-украинской дружбы, вспоминаю, что на сцене тогда был Ляпис Трубецкой. Концерт вышел очень динамичным, поклонники размахивали красно-белыми флагами Беларуси и что-то скандировали. И все-таки немного жаль, что Михалок отошел от лирико-иронических композиций, ударившись в более жесткую музыку с весьма политизированными текстами.
В пятницу выступали хедлайнеры фестиваля Нино Катамадзе с группой Insight и Горан Брегович с «Оркестром Свадеб и Похорон». Яркий талант грузинской певицы и феерическое шоу балканского этно-джазиста не оставили равнодушными никого! Даже дети с восхищением наблюдали за происходящим на сцене.
А в субботу мы праздновали день рождения нашей дочки. Подарили футболку с описанием ее талантов: «Я Умная, потому что очень Скромная, поэтому такая Красивая», устроили праздничный ужин на балконе, а после спустились вниз и принялись запускать небесные фонарики. Не знаю почему, но их в тот вечер запускали многие – глубокое ночное небо Коктебеля было усеяно пролетающими над морем огоньками. А в это время со сцены дочку поздравляли музыканты уже знакомого нам кабаре «Серебряная свадьба». Они так завели зал, что под овации на бис играли целый час! И если бы не выступающие следом англичане, то продолжали бы и дальше зажигать.
