- Главное… у меня никогда не было… не представляю… - боль просто ужасная; бездумно хватается за руку как за спасительную соломинку,- Куда бы они меня водили? Что бы мы делали?

И Малфой впервые в жизни не оттолкнул. Сжал ладонь покрепче. И стал рассказывать. Про магический заповедник в Хайленде, куда ездил ребенком. Про первый полет на метле. Про павлинов, которых отец подарил матери на годовщину свадьбы. Про рождественские елки в Мэноре. К концу рассказа Гарри уже забылся сном, не размыкая рук.

*

Первая ночь прошла как череда постоянно повторяющихся картинок. Уизли-авроры-Уизли-авроры-Уизли. Драко расспрашивали обо всем, что могло побудить Гарри к самоубийству, все малейшие детали. Он в ответ расписывал утро поминутно, но так и не смог объяснить, что это не было сюрпризом. Это было спланировано.

Вторая ночь прошла без сновидений. Блондин упал, не раздеваясь, в их общую постель, уткнулся носом в подушку, которая еще хранила его запах, и усталость взяла свое.

Третья ночь была адом. Пришло осознание, что это-всё. Всё. Он навсегда обречен спать здесь один. Он не мог заставить себя лечь в эту кровать. И не мог заставить себя спать где-то в другой комнате. Во всей Вселенной не было более родного места.

*

Поттер отказал всего раз.

- Я не пойду в Мэнор.

- Поттер, это мой дом! А я даже не знаю, в каком он состоянии! - после смерти отца, и высылки матери из Великобритании, он оставался единственным наследником.

- Нет.

- Почему?!

- Плохие воспоминания, - развернулся и ушел. Разговор окончен. Больше из него не вытянешь ни слова. До вечера гриффиндорец не появлялся из своей комнаты.

Малфой был разочарован. Он и сам не стремился в изуродованный, оскверненный Темным Лордом дом. Но это был шанс вытащить Гарри из его брони. Извлечь из него хоть какие-то эмоции. Но именно их Герой и боялся.

*

- Поттер, как ты умудрился заболеть в такую жару? - Драко рассматривал батарею пузырьков на тумбочке. Гарри практически не помогали какие-либо зелья.

Гриффиндорец тяжело дышал, мокрые пряди прилипли ко лбу. Драко взял у появившийся домовихи мокрое полотенце и положил его на лоб Гарри.

- Я знаю, для чего меня вытащили из Азкабана - чтобы я тут как персональный санитар за тобой ухаживал, - беззлобно, безобидно. Уже привычно, что они почти всё время сидят дома вдвоем.

- Драко… давай, слетаем в Хайленд… - он попытался улыбнуться, но сил не хватило. Но даже это подобие за многие месяцы - было целым событием.

Парень сел на кровать рядом с больным. Даже отросшая светлая челка не могла скрыть довольную улыбку.

- Поттер, ну какой Хайленд? Заповедник находится на озере, тебя там еще больше продует. Ты умрешь, а я буду виноват.

- Трус… - и в этом слове столько старого Поттера, столько невыносимого, раздражающего. Драко почти счастлив.

Ночью Малфой пришел в спальню, поменял очередной компресс, дал очередное зелье. И остался рядом.

- Чшшш, я буду спать здесь, - больной не возражал, ему было всё равно.

А утром Драко не мог заставить себя прикоснуться к недвижимому телу. За ночь Поттер не поменял позы, а сейчас, кажется, даже не дышал. Дрожащие пальцы легли на шею. Пульс слабый, но есть.

- Ты чего? - тихий шепот потревоженного Гарри.

- Испугался… - чуть слышимый ответ. Он бы и сам не смог сказать: за кого?

- Умирать не страшно, Драко, - утешение невпопад.

- Правда? Расскажешь? - всё, что угодно, только бы не копаться в самом себе.

- Это как… - брюнет откинулся на подушки, подбирая слова, - Как встреча с очень давним другом. Через много лет. Слегка холодная, но долгожданная. Когда один пожимает руку другому и говорит: “Извини, я был там, куда не летают совы”.

- Это то, что ты видел?

- Это моя семейная философия, - легкая усмешка на лице делает его почти мальчишкой, но она так быстро сходит, - Если хочешь, поедем в Мэнор. Но я не хочу там задерживаться.

*

Он оттаивал. Проводил всё больше времени вне своей комнаты. Пытался читать. Даже решился на прогулку, но, заметив внимание каких-то магов, быстро захотел уйти. Ему вообще не нравилось появляться на виду. Драко не мог этого понять, но Поттер чувствовал себя виноватым за Вторую Магическую. Во всех смертях и разрушениях он винил себя. Это уничтожало его изнутри. Если бы не его подопечный, он бы вообще не выходил из дома.

- Они не говорят мне этого, но в их глазах видно: “Если бы не ты, то Фред был бы жив”.

- Если бы не ты, то сейчас я не был бы жив. Согласись, гораздо лучше, когда тебе это говорит живой человек.

И Гарри соглашался. Клал руку на плечо в знак благодарности и даже немного улыбался.

Драко освободили из тюрьмы, чтобы он стал его лекарством. А выходило всё наоборот. За несколько месяцев пребывания в одном доме, Поттер вытащил из него всё самое лучшее. Разбил прежнего и собрал заново. Таким, каким Драко хотел себя видеть, еще когда-то давно. Когда мальчишкой подавал руку Легенде. Он и сейчас подавал: утром, стаскивая с постели, притягивая к себе для аппарации, вечером с подушек у камина, где они валялись и болтали о разной ерунде. И чувствовал себя совершенством. Которое бессовестно влюбилось в доверчивые зеленые глаза, в робкую улыбку, в раскрытую ладонь, которая теперь никогда не отвергнет.

*

Побби не могла ослушаться прямого приказа. После смерти Гарри, Малфой оставался единственным наследником Блеков. Он мог бы переехать в родовое поместье, где не жили их общие воспоминания. Но на деле, не мог даже отдать распоряжение убрать со стола кружку, из которой Гарри пил утром кофе. И книжку с закладкой с тумбочки. Даже чертово белье поменять на кровати. Потому что, несмотря на всю боль, Мерлин, всю невозможную боль, это всё, что осталось.

Здесь перед камином Гарри любил лежать. Говорил, что так они лежали когда-то с крестным. Он говорил, говорил, и Драко рано или поздно опускался рядом, подложив обоим подушки под головы. Это был своего рода ритуал. Никто не помнит, как это произошло. Был обычный вечер. Был просто слишком яркий свет огня, от которого стоило отвернуться. Была какая-то давняя, смешная история. Были сияющие глаза. Было бесконечное доверие. И одна душа потянулась к другой. И другая не оттолкнула, ответила. Не безумие, а тихая нежность.

Сейчас Драко чувствовал себя третьим лишним. Это больше не он целовался перед этим камином с любимым человеком. Молчаливый свидетель чужого счастья.

*

- Ну вот где ты мог увидеть новорожденного дракона? - Драко прислонился плечом к примерочной кабине, заглядывая внутрь. Обзор закрывал ворох серо-черной одежды. Всё самое неприметное.

- Есть у меня один друг, который любит зверушек. И чем они крупнее и опасней, с тем большей нежностью он к ним относится. Так вот, он умудрился купить и выходить драконье яйцо.

- Я знаю этого друга?

- Хагрида? Я тебе даже больше скажу, если бы ты в тот вечер не побежал доносить на нас Филчу, то и у тебя была бы возможность взглянуть на новорожденное огнедышащее чудовище, - Гарри отдернул шторку и дал себя рассмотреть. - Ну как?

- Черное? Как оригинально!

От хорошего настроения не осталось и следа. Такие перепады случались и раньше, но первый раз от такой невинной критики. Блондин мгновенно притянул к себе в объятья. Не навязчиво, не сильно, просто чтобы почувствовал, что никто не смеется и не издевается.

- Я хочу купить тебе самую яркую футболку, какую найду. Стой здесь! - шепот куда-то в шею. Напряжение уходит, мышцы расслабляются. Легкий кивок. Через минуту Гарри был обряжен в нечто пронзительно голубого цвета.