- А ты, Сергеич, кем станешь ангелом или чертом?

- Когда принял в душу истину, так больше старался не грешить.

- То есть в ангелы метишь? А ведь это ересь, Сергеич, ну если души предков чертями называть.

- Ерунда это все, - вдруг сказал, как отрезал, Санек. - Жизнь - есть сила. Нет жизни - нет силы. Нет силы - нет жизни. Все, привет семье. Родился я здоровым и сильным, значит, Бог мне помогает, и дальше будет помогать, раз я за святое дело сражаюсь.

- За святое ли? Граница не промеж людей проложена, а внутри каждого. Убивать другого человека, разве это правильно?

- Нас убивают, и мы убиваем.

- Оно конечно так. Эта война на истребление, здесь себя отстоять надо обязательно. Да я и сам вас только что учил этому. Забыл. Совсем старый стал, - констатировал Сергеич. Он немного помолчал а потом неожиданно спросил меня, - ты думаешь почему у нас на гербе двуглавый орел?

- Ну, одна голова смотрит на запад, другая на восток, великая империя была, - повторил я заученную истину.

- Неправильно. Просто наша душа и разум смотрят в разных направлениях, у нас всегда все на разрыв, - загадочно заключил Сергеич.

У меня пришел вызов от Воронина. После артподготовки моджахеды не пошли в наступление как мы ожидали, а отошли, видимо решив сэкономить на технике и взять нас измором. Воронин приказал вернуться в школу на отдых. Сергеичу мы сказали, что нам пора уходить.

- Сергеич, пошли с нами, дня через два пойдем на север на прорыв к нашим, - предложил я ему.

- Спасибо, ребятушки, но я же вам говорил, что стар уже от смерти бегать, а вот вам доброго пути, - перекрестив нас, он закрыл глаза и застыл, как будто уже умер.

XII

После взрыва меня слегка контузило. Я почувствовал, как дернулся отец, прикрывающий меня своим телом. Когда обстрел закончился, я начал двигаться, чтобы попробовать подняться. Отец тоже зашевелился, и с едва слышимым стоном отвалился на левый бок. Я приподнялся на локте и ощупал его спину. Правое плечо мокрое и тепловатое от крови, костляво топорщилось на ощупь. Не знаю почему, но ощущение у меня сложилось именно такое. Никогда раньше мне не приходило чувство окончательной уверенности в чем-то. Нет, бывало пару раз в детстве, когда я понимал, что мне сегодня, именно на этот День рождения не получить гироскутер своей мечты. Повинуясь какой-то неведомой силе, я просыпался рано, до того как мама с папой тихо войдут в мою комнату с подарком, и точно зная, что гироскутер, который я выпрашивал месяца два, родители мне не подарят, но не потому, что они этого не хотят, а просто потому, что у них нет на это денег, я лежал и ждал их прихода. Несмотря на его разговоры, уверенность в том, что мы с отцом видимся в последний раз была абсолютной и нерушимой. Лихорадочность, с которой я стал обшаривать свои карманы в поисках индивидуального пакета первой помощи, была следствием растерянности. Я совершенно не понимал, как мне жить дальше, когда отца через несколько минут или часов не станет. Уже обстрелянный, повидавший смерть, я чувствовал себя маленьким ребенком, которого оставляют одного неизвестно где и неизвестно насколько. Несмотря на темноту, мне удалось увидеть глаза отца. Кроме боли, в них проскользнула, как мне показалось, тоска, но тут же исчезла. Взгляд его, как и голос был твердым и уверенным.

Я тащил раненного Славяна, даже тогда, когда сигнал отцовского маяка замолк, и дополнительное сканирование, запущенное мной, давало только один ответ о смерти солдата номер такой-то. Слезы вперемешку с потом заливали лицо, дыхание напрочь сбилось из-за немых рыданий, еле волоча ноги, я все же брел на север. Светало. Славян коротко попросил, чтобы я опустил его на землю, затем, обхватив меня за шею одной рукой, он сделал знак идти. Мы пошли быстрее. Славян молча скакал, опираясь на автомат, как на палку, а я затыкал в душе огромную дыру под названием "чувство утраты" мыслями о маме, о том, что я должен сейчас выжить, о том, что должен создать что-то большее меня самого, о девушке, которую полюблю, о новом искусстве " mindpower music", которое поможет стереть границы между людьми...