— Сегодня похороны. Мы должны пойти туда. Вместе, — настойчиво говорю я.

— Я не могу, — мать начинает плакать. — Я виновата в случившемся. Я изменила ему. Он бросил семью из-за меня. Это я во всем… — блеет она.

— Мама! — взрываюсь я. — Какая теперь разница? Он умер, понимаешь? Ничего уже не вернешь. Если ты останешься лежать здесь и не придёшь на похороны, будешь винить себя пуще прежнего. Ты должна пойти со мной. Вставай, я помогу тебе одеться, — оставляя мать наедине с мыслями, я подхожу к её шкафу в поисках нормального чёрного платья, или юбки с блузкой. Отшвыриваю на пол всё ненужное, в том числе блестящие наряды, в которых мать наряжалась, постепенно слетая с катушек после ухода отца. Всё это необходимо сжечь. Мама очень сильно изменилась. Теперь она в жизни не наденет на себя подобное.

С горем пополам я нахожу то, что нужно, и возвращаюсь к матери. Та уже сидит на кровати, закрыв лицо руками.

— Мама, — начинаю я, — ты должна сделать это. Попрощаешься с ним, извинишься. Папа простит. Он всегда прощает. Тебе это нужно.

— Хорошо, — шумно глотнув слюну, мать берёт из моих рук одежду.

— Я подожду тебя на улице, — обняв её на прощанье, я выхожу из комнаты.

***

После немногословных речей, которые сыпались на меня на протяжении получаса от знакомых моего отца, коллег и друзей, настала моя очередь. Я понимаю, что мне нечего сказать. Вернее, язык поворачивается произнести только одно слово. Медленно шагая к отцу, я смотрю себе под ноги, надеясь не упасть вниз. Взяв горсть земли в руку, я ищу взглядом свою мать, подругу. Вижу, как сильно постарела моя мама. Нахожу взглядом Еву, которая плачет. Вдалеке замечаю Сану и Вильде, которые решили прийти в качестве группы поддержки. Напоследок я ещё раз смотрю на маму, и она едва заметно кивает, со слезами на глазах.

— Папа, — я падаю на колени, чтобы он услышал. Знаю, что не услышит. Но, вдруг?

Мои уши режет громкий плач матери.

— Прости меня за всё. Я очень сильно тебя люблю. И я так виновата перед тобой. Мне не хватало разговоров с тобой, и когда я наконец решилась набрать твой номер, мне не хватило смелости закончить разговор. Может, ты был бы жив, если бы я не струсила. Прости меня за это, — медленно поднявшись с колен, я бросаю последний взгляд на закрытый гроб, — прощай, папа. Ещё увидимся.

Горсть земли летит вниз, и вместе с ней я отпускаю все свои мысли. В том числе и отца.

Это никуда не денется. Я буду помнить, вспоминать чуть ли не каждый день. Просыпаться первый месяц от кошмаров. Я знаю это, но сейчас мне уже не страшно. За всю мою жизнь мне никогда не приходилось хоронить близкого человека. И теперь я наконец понимаю, что с каждым годом мы не становимся моложе. Трудностей в нашей жизни будет всё больше.

С этим ничего не поделаешь. От этого не убежишь. Убегают слабаки.

Я больше не трусиха.

========== Вещий сон ==========

— Ебите кого хотите, — Вильям вальяжно фыркает и выходит из комнаты. На меня тут же устремляется десяток голодных глаз. Голова начинает кружиться. Я не могу рассмотреть, что за люди сидят рядом со мной. Как я здесь вообще оказалась? Что это за место?

Кто-то начинает лапать меня за грудь.

— Стой! — кричат сзади. — Нужно завязать ей глаза. Чтобы она не смогла, в случае чего, рассказать, кто её трахал.

— Нет. Нет! — кричу я. — Не надо! Я девственница!

Паника накрывает с головой в тот самый момент, когда мои глаза завязывают какой-то тряпкой, а в рот засовывают кляп. Не могу кричать. Не могу пошевелиться. Меня держат за руки, а кто-то снимает с меня джинсы. Стягивает их вместе с трусами. Холодные пальцы начинают трогать меня там, где ещё никто и никогда не трогал.

Зачем? Почему это происходит со мной?

Ебите кого хотите.

Вильям, зачем ты так?

— Поставь её раком, — советует незнакомый парень. — И не произносите свои имена вслух.

Страх овладевает мной полностью и бесповоротно. Я начинаю задыхаться и падаю на пол.

Пожалуйста, кто-нибудь, сделай так, чтобы я умерла.

— Нура! НУРА! — орёт Ева.

Открываю глаза и понимаю, что это был всего лишь сон. Никакого кляпа во рту. Глаза не завязаны. Трусы на месте. Я лежу в кровати своей подруги. Никаких парней рядом. Никто не пытается меня изнасиловать. Я в безопасности.

— Господи, — с ошарашенным выражением лица, Ева начинает обнимать меня.

— Просто кошмар, — шепчу я. — Просто кошмар.

***

— Как мама? — спрашивает Ева, шумно отпивая кофе из бумажного стаканчика. Мы сидим на ступенях возле школы и греем руки о горячий напиток. Обняв этот стаканчик двумя руками, я втягиваю носом приятный кофейный аромат и отвечаю:

— Звонила ей вчера вечером. С ней всё в порядке.

— Когда она прилетает домой?

— Через неделю. Хочет отдохнуть ещё несколько дней.

Прошёл уже целый месяц со дня похорон отца. Неделю я прожила с матерью, но каждую ночь я слышала, как она кричит во сне. Мы с Евой решили отправить её в город мечты. Её мечты, разумеется. В Париж. Жаль, что у меня учёба ещё не окончена, и каникулы ох как нескоро. Я бы с радостью полетела с матерью, ведь мне тоже отдых катастрофически необходим.

— От Вильяма нет новостей? — в надежде спрашивает Ева. Моё лицо мрачнеет.

— Нет.

— За целый месяц ничего не написал?

— Нет, — повторяю я, делая глоток кофе.

— Я в нём разочарована, — вздыхает Ева, наблюдая за тем, как красавчик Крис выруливает на стоянку, — а вот с ним у меня ещё есть шанс, — моя подруга соблазнительно облизывает губы.

— Даже не думай, — предупреждаю я.

— Почему? Кажется, он изменился, — задумчиво говорит Ева.

Шистад проплывает мимо нас, обольстительно улыбаясь и подмигивая Еве.

— А по моему, Крис никогда не меняется, — протягиваю я.

***

— Сегодня пятница, и Крис устраивает вечеринку в доме Вильяма, — рассказывает Вильде за обедом.

— Откуда узнала? — спрашивает Сана с подозрением.

— Мне сказал один из Пенетраторов, который тесно общается с Крисом. Ходят слухи, что Вильям возвращается домой сегодня, и хочет закатить шумную вечеринку. В общем, кто пойдёт? — Вильде в надежде начинает зыркать своим пронзительным взглядом на каждую из нас.

— Я пойду, — незамедлительно отвечает моя подруга. — Там будет Крис, и я хотела бы…

О-о-ох, она опять за старое. Одно и тоже, по кругу. Уже второй год подряд Ева теряет голову из-за этого парня. Пластинку не помешало бы сменить.

— Ты идёшь? — Ева умоляюще смотрит мне в глаза. — Не чуди! Вильям приезжает! Разве ты не хочешь поговорить с ним?

— Он ни разу не написал мне за целый месяц, Ева, — спокойно говорю я. — Мне есть смысл унижаться и идти на эту вечеринку?

— Конечно, есть смысл. Ну, не унижаться, конечно. Но поговорить с ним. Может, у Вильяма был повод не общаться. Вдруг у него были проблемы? — рассуждает Вильде.

Я рада тому, что мы с девочками помирились. Хоть нас и осталось четверо, нашу четвёрку разбить теперь будет очень сложно.

— Ладно, иду, — сдаюсь я.

***

Здесь очень шумно… и очень жарко. Невыносимо жарко. Такая огромная толпа людей удивляет меня — как они вообще в этот дом-то поместились? Все будто с ума посходили. Словно весь Осло сбежался сюда.

Я теряю Еву из виду и понимаю, что осталась совсем одна. Без подруги, без поддержки. Вильде уже давным-давно упорхала к одному из Пенетраторов, на которого она ещё месяц назад положила взгляд. Сана вроде как отказалась идти на эту вечеринку. Говорит, здесь будет скучно. Посмотрим.

Замечаю, как на кухню пошёл Исак с каким-то парнем. Мы с Евой догадывались о том, что Исак — гей. Интересно посмотреть, что они там делают. На кухне никого кроме этих двоих нет, остальные сходят с ума в бассейне, выворачиваются наизнанку на улице и отдыхают в гостиной. Кажется, в гостиной находятся самые адекватные. Видели бы вы, что эти ненормальные творят в бассейне!

Может, Вильям уже приехал? И что же я ему скажу? «Привет, давно не списывались» — так? Это же очень глупо. Может, он сам меня найдёт? Вдруг этот парень объяснит, в чём дело? Потому что я его просто не понимаю. Он принимает меня в свой дом, затем оплачивает билет до Лондона. А там, когда я узнала, что мой отец погиб в авиакатастрофе, Вильям сделал всё, чтобы поддержать меня как любящий… парень. Или брат. Если Ева говорит, что невооружённым взглядом видно, как Магнуссон на меня запал, тогда в чём дело? Что изменилось?