– Отпустите меня! – захныкала девочка.
Если вам сперва показалось, что она не боится, то это неверное мнение. Севиль боялась до чертиков. Сами представьте: упали в проём ни с чем и всем, открыли глаза и оказались неизвестно где, ничего не было видно и ещё кто-то сидит на вас, придавливая вас так, что вы не можете пошевелиться и становиться, труднее дышать.
Существо приблизило красные глаза к лицу Севиль. Девочка почувствовала странный запах, исходящий из пасти существа и поморщилась. Контуры лица неведомого чудища проступили в темноте. На лице были лишь одни горящие красным глаза и ничего больше, одна клубящаяся чернота.
– Отпущу… – протянуло существо. – Только насытюсь…
Севиль в попытке освободиться, дёрнулась.
– Кто вы? – полу-крича, полу-рыча спросила она.
На лице выступили капли пота. Было и так тяжело дышать, а теперь стало ещё слишком душно.
– Намной… – тем же протяжным голосом ответило существо. – Пожиратель душ…
Севиль закрыла глаза и как только давала возможность, глубоко вдохнула. Она попыталась вспомнить все детские байки, которые им рассказывали в детстве. Может она и ребёнок, но не тупая там какая-то. И иногда тоже была способна мыслить как Эмиль – быстро и логически. Значит, этот пожиратель душ без единого сомнения был плохим существом, злом. А что лучше всего побеждает зло? Конечно же, добро. А чем считается добро? Добро – это наши самые лучшие и самые сокровенные воспоминания. Добро имеет много видов. У Севиль эти воспоминания в основном были связаны с братом, с приютом, клубникой и снами. Сны, где есть мама и папа, и ей с Эмилем больше не приходиться заботиться друг о друге, потому что о них позаботятся родители.
Для кого-то эти мысли покажутся грустными и печальными, но только не для Севиль. Представлять родителей и их дом было, чуть ли не самым желанным для девочки. Она улыбнулась искренней детской улыбкой, по щеке потекла одна единственная слеза счастья и покатилась за ухо.
– Я тебя не боюсь, – чётко проговорила она каждую букву.
Родители её бросили, живёт в приюте, попала неизвестно куда, и её душит неизвестно что. Спрашивается: так зачем бороться за такую жалкую жизнь? Но Севиль заявила бы вам, что жизнь не может быть для всех сладкой, как клубника в шоколаде. Сколько вы будете плохо думать и плохо относиться к жизни, столько и будет вам плохо житься в мире. Надо радоваться каждому прожитому дню, ибо жизнь у нас одна, какая бы она не была хорошая или плохая, клубничная или горчичная, жизнь одна. И если в ней вам что-то не нравиться, то в этом виноваты вы и только вы, и никто больше. Если вы будете улыбаться жизни самой широкой улыбкой до ушей, то когда-нибудь и жизнь повернётся к вам лицом, и может быть, так же искренне улыбается вам в ответ.
Существо зашипело и надавило на грудную клетку. Но девушка улыбнулась ещё шире. Терять ей было нечего. Хотя нет. Её брат. Эмиль. Ради него она свернёт горы и съест три ящика клубники в один присест. Ради него она должна остаться в живых. Потому что знала, чувствовала своим шестым чутьём, той самой особой связью, что бывает у близнецов: брат её ищет. Он здесь. Где это здесь она пока не знала. Но обязательно узнает. Она улыбнулась так, что начали болеть мышцы на щеках. Она вспоминала всё больше и больше хороших воспоминаний. Она не переставала верить, и перестала бояться. Как сказал бы Эмиль: Верь, если ты не веришь, значит, ты не человек. Не бойся, тогда всё страшное отступит.
И она верила, и не боялась. И действительно. Намной издал какой-то странный булькающий звук и после этого его хватка, парализующее всё тело, ослабилась. Севиль даже смогла пошевелить кончиками пальцев рук и ног. Она вспоминала как они с Эмилем, игрались в снежном дворе, ловя ртами снежинки, а потом простудились, и целую неделю пролежали в постели. Она вспоминала все сны брата с их родителями, особенно тот, где они кушали клубнику и все их родственники смотрели на них и улыбались. Все эти мечты, желания, сны, они наполнили юную душу девочки, до самых краёв и ей казалось, что она светиться изнутри и это свечение постепенно окутывало всё вокруг. И правда, не то она действительно светилась, не то глаза привыкли к темноте, но стало лучше видно. Она смогла различить неровные стены помещения. Кажется, она была в подземной пещере. Никаких других очертаний и какой-либо мебели она различить не смогла. А существо всё ослабляло хватку и как показалось Севиль, стало меньше в размерах, съёжилась, сморщилась и даже ослабела. Ослабела на столько, что девушка ещё раз попытавшись освободиться, смогла оттолкнуть Намноя от себя. Быстро вскочила на ноги. Существо зашевелилось, зашипело, заблестело красными глазищами.
– Не убежишь… – опять этот тягучий голос.
Сив, лишь победоносно улыбнулась.
– Поспорим? – сказала она, развернулась и со всей прытью, на какую только была способна, подбежала к рыхлой стене и взобралась на неё.
Выход она смогла учуять. Там, откуда до неё долетало дуновение ветра, и был выход. Она выбралась наружу, вся в комьях грязи, травы и влажная от пота. После духоты пещеры, здесь, на выходе, казалось слишком прохладно и Севиль в одной лишь маечке и шортиках, с рисунками клубник, поёжилась и, не раздумывая, побежала вперёд, хотя не знала где перед, а где назад, главное подальше от пещеры и его хозяина.
Была ночь. Где-то над горизонтом, виднелись первые лучи, багровая полоска света. При каждом вдохе изо рта вырывалось маленькое облачко пара, а шлёпки издавали звуки шлёп-шлёп-шлёп. Она бежала туда, где занимался рассвет. Где она, девушка ещё не могла определить, но осознала то, что находилась очень далеко от приюта. Остановилась, отдышалась и оглянулась. Где же всё-таки она? Она была в лесу. В странном лесу. Над лесом поднялась багровая заря, и она смогла различить силуэты деревьев. Деревья как деревья, да вот вместо обычных знакомых нам плодов, вишня там яблоко, росли замки. Замки без ключей. Она побродила между этими странными деревьями с полчаса и вышла к окраине леса. Заметила табличку с названием леса, вбитого в один из стволов. На табличке было написано неизвестным для Севиль языком надпись. Но девчонка прекрасно его поняла, да ещё прочитала, и не имела понятия как. «Лес Запертых Воспоминаний» было написано, корявыми буквами на табличке. (В этот лес, попадали все забытые людьми воспоминания. И сюда же впоследствии попадёт и сон Эмиля с клубниками и родственниками. Если прийти сюда, найти затерянное воспоминание и открыть замок, то воспоминание возвращается.)
Она с интересом рассматривала замки. Ни один из них не был похож на другой. Когда она с критическим взглядом ювелира оценивала один замок с камешками, её слух уловил какой-то шум. Шум исходил от вершины холма. Холм находился в нескольких метрах от девушки. Севиль решила взобраться на холм, она приметила тропинку и выглядела тропинка совсем безобидно. Если с вершины холма исходит шум, значит там люди. А если там люди, значит и её спасение. А если её спасение, то… её спасение, вот.
Девушка решительно встряхнула головой и поёжилась, что не говори было холодновато. И начала пятиминутный подъём на холм. Добравшись до вершины холма, Севиль остановилась, дабы перевести дух. Она была не в такой уж хорошей физической форме, как Эмиль. Путь к людям ей преграждал куст, не малый такой. Она подошла к этому кусту и присмотрелась, чуть раздвинув ветви. Там стояло несколько людей и все мужчины, в странных одеяниях, больше напоминающих одежды средневековых времён, вперемешку с современным и ещё каким-то стилем. Там стояло примерно шесть человек. Четыре из них – были какими-то безликими, тёмными пятнами в одинаковой форме, похожей на форму гвардейцев, состоящей из чёрных и серых оттенков. Один из двух – пожалуй, самый высокий и мускулистый на холме, примерно лет двадцати восьми, с чёрными, как смоль волосами, собранными в хвост на затылке. Один глаз – чёрный, другой – серый. Выразительные, аристократические, черты лица – прямой нос, широкие скулы, волевой подбородок, выдавали в нём человека из высшего общества. Одет он был, так же как выглядел. Чёрные плотные штаны, чёрные сапоги, чёрная рубашка и чёрный с серебристой вышивкой камзол. На шее – длинная цепочка с кулоном в виде тёмно-серебристого круга с узорами. На бедре висел меч в чёрных ножнах.
