Я утопаю в раскаянии, потому что именно этим и занималась — строила жизнь без него. В Париже, пока я была опьянена Себастьеном и заманчивой неизвестностью, думать, что я смогу уйти от Уильяма, было проще. Болезненные воспоминания сгладились. Уныние и скука ушли. Внезапно жизнь снова стала прекрасной. Все было новым. Волнующим. Ярким. И простым, очень простым.

Но оказавшись от всего этого вдалеке, я осознаю, какой наивной была. Любовь — это лишь одна из составляющих брака. И его суть не в том, чтобы считать, кто чаще совершает ошибки, а в том, чтобы работать над ними. Брак держится на обязательствах и умении прощать — причем искренне, по-настоящему.

Будет ли глупо снова принять его? Я не знаю. Но я не могу отбросить наше общее прошлое ради прекрасной мечты. Себастьен был не просто мечтой, кричит мое сердце, но я его игнорирую и прячу свою любовь в место, куда Уильяму никогда не добраться; в место, которое принадлежит Себастьену и только ему одному; в место между раем и адом, блаженством и мукой. Я концентрируюсь на Уильяме, который привязывает меня к настоящему, к этой жизни. Несмотря на разочарование и обиды, он мой муж. Человек, которого годы назад я полюбила. Да и кто я такая, чтобы судить его? Ведь я поступила нисколько не лучше. Тетя говорила, что живущим в стеклянном доме не стоит бросаться камнями. И потому я беру свои грязные камни и прячу обратно в карман. Я сдаюсь. Открываю двери и впускаю его.

Взяв Уильяма за подбородок и заставив посмотреть на себя, я прощаюсь со своим солнцем и прекрасной мечтой.

— Теперь все это в прошлом.

— Обещаю, я все исправлю, — с жаром клянется он, после чего целует меня, и на сей раз я не отворачиваюсь. Он стирает воспоминания о поцелуях другого мужчины и заменяет их на свои. Мое сердце кричит, что это неправильно, что мне нужны другие руки, другие губы, но я игнорирую эту мольбу, эти крики и пытаюсь забыться во вкусе его рта. И когда Уильям начинает раздевать меня и ласкать мое тело, не противлюсь ему.

Он раздвигает мне ноги и, устроившись между ними, входит одним быстрым толчком, и я разрешаю ему заполнять меня снова и снова, делать своей до тех пор, пока не перестаю думать и чувствовать. Он кончает в меня, и я падаю в темноту.

Больше нет смеха. Нет музыки.

Я делаю все, чтобы от воспоминаний и боли осталось одно онемение. Но ничего не выходит.

Каждая частица моей души рвется к другому мужчине.

О, Себастьен…

Часть II

Глава 25. Валентина

Уже ночь, но свадебный прием едва начался.

Воздух напоен изысканным ароматом цветов, играет оркестр, певец чарующим голосом мурлычет старые хиты Тони Беннета. Пространство перед загородным клубом превращено в волшебный лес, освещенный тысячами мерцающих огоньков. Радуйся, Валентина! — говорит внутренний голос. Но я не могу заставить себя почувствовать хоть что-нибудь.

Вокруг столько людей, столько жизни, но мне одиноко как никогда. Порой я чувствую себя маленькой рыбкой, которую уносит течением в бескрайнее море. И чем больше я с ним сражаюсь, тем труднее мне плыть. Я тону, и улыбаться — это единственное, что я могу делать.

Я пью вино и смотрю, как невеста танцует со своим красивым супругом, одним из школьных товарищей Уильяма. Он наклоняется и, кружа мизинцем по ее плечу, что-то шепчет ей на ухо, а она, откинув лицо, заливается смехом. Я надеюсь, что фотограф успел запечатлеть этот прекрасный момент. Я надеюсь, что они будут счастливы еще долго…

— О, привет, — слышу я женский голос, и меня подталкивают плечом.

Я оглядываюсь и, увидев подругу, впервые за долгое время искренне улыбаюсь.

— Джиджи! Привет.

Мы целуемся в щеки и глядим друг на друга.

— Не могла пропустить свадьбу года, — прибавляет она саркастично.

Я хмыкаю.

— Как будто тебе не плевать.

Пока она смотрит на жениха и невесту, ее взгляд становится мягче.

— На самом деле я люблю свадьбы. И любила всегда. — Джиджи поводит плечом и подносит к губам бокал с белым вином. Потом снова переводит внимание на меня. — В общем, я услышала, что ты вернулась.

— Угу, — небрежно бросаю. — В Париже было приятно, но пришло время вернуться домой.

Она выгибает свою идеальную бровь.

— Ты уверена?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. — Но я понимаю. Я понимаю.

— Может быть… о, даже не знаю, — она ведет кончиком пальца по трещине на балюстраде, — одного божественного француза?

И вот она снова. Привычная боль. Которую не успокоит и не заставит забыть никакое количество алкоголя. Я прячу ее за фальшивой улыбкой, но мое сердце помнит каждый момент. И сколько бы времени ни прошло, иногда мне больно так сильно, что становится трудно дышать.

— Мы были просто друзьями, — тихо говорю я.

Она не совсем женственно фыркает.

— Вэл, «просто друзья» не смотрят так друг на друга.

— Джиджи, пожалуйста. Я предпочла бы об этом не говорить. — Внезапно меня пробирает озноб, и я, обхватив плечи, опускаю взгляд вниз и замечаю бесстрастно на подоле пятна от травы и земли. — Все уже в прошлом.

— В самом деле? — проницательно интересуется Джиджи.

С момента своего возвращения месяц назад я бросилась в свою прежнюю жизнь, пытаясь построить с Уильямом новую. Один за другим идут дни, и он остается верен своему слову. Он больше не задерживается допоздна на работе. Осыпает меня вниманием и любовью. Даже согласился на семейную терапию. Но по ночам, когда я становлюсь уязвимой, очень тяжело не признавать, что все это обман.

Я обманщица.

Себастьен всюду. В шуме дождя. Во вкусе вина. Я закрываю глаза, и он там, ждет, когда я вернусь. Я умоляю судьбу о шансе хотя бы мельком увидеть его еще раз, теряюсь в агонии, но продолжаю держаться за эту боль. Это все, что осталось у меня от Себастьена, а я скорей соглашусь до конца своих дней жить в аду, чем отпущу его. Память о нем — это единственное, что поддерживает меня, дает силы брести по пути пустого существования, в которое превратилась жизнь без него.

Я опираюсь о каменную балюстраду, еще сохранившую солнечное тепло. Поднимаю глаза и пытаюсь полюбоваться темным покрывалом неба, по которому разбросаны сотни сверкающих звезд. Мне вспоминается другой поздний вечер, когда гипнотизирующий мужчина пригласил меня потанцевать. В том вечном мгновении жизнь была полна красоты и волшебства.

Я хмыкаю, хотя готова заплакать. Подношу руку к груди и почти ожидаю найти там зияющую дыру. Покинув Себастьена, я собственноручно вырвала у себя сердце, и теперь там ничего нет. Ничего. Порой правильные поступки ломают тебя сильнее плохих.

— Джиджи, знаешь, почему люди лгут?

— Это проще, чем посмотреть в лицо правде?

Я кусаю губу. Мое горло заперто камнем.

— Потому что иногда правда ранит сильнее, чем ложь.

Она дотрагивается до моей руки.

— Вэл…

— Вот ты где, моя дорогая, — слышу я голос мужа, а потом чувствую вокруг талии тепло его рук. Он мягко прикладывается к моей шее губами. — Я тебя потерял.

Кое-как взяв себя в руки, я изображаю улыбку.

— Привет… Я была здесь, болтала с Джиджи.

Несколько напряженных секунд он изучает меня, словно знает, что я нагло вру, потом обращается к ней:

— Джиджи, как поживаешь? Давненько не виделись.

— Уильям. — В ее взгляде открытая неприязнь. Она — одна из тех немногих людей, которых не ослепляет идеальная внешность Уильяма.

— Я украду у тебя свою жену на минутку? — Он улыбается ей, затем сосредотачивается на мне. — Хочу тебя кое с кем познакомить. — Берет меня за руку и начинает вести в сторону бара. — Джиджи. Как всегда было приятно увидеться.

— Созвонимся как-нибудь, ладно? — бросаю я в воздух слова, прежде чем последовать за Уильямом.

— Конечно. У тебя есть мой номер.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как она с морщинкой, залегшей между бровями, поднимает руку и машет, прощаясь со мной.