Нора отвела глаза… метнулась за перчатками.

— Нет, сегодня что-то еще нет, — оживленно откликнулась она, точно до сих пор они с каждой почтой получали нежные сыновние письма. — Завтра наверняка придет… Думаю, он звонил, и даже несколько раз, а меня дома не было…

— Ты спятила, — кратко прокомментировал ее муж. — Ты что, в самом деле считаешь, что парень расстанется с одним-двумя пенсами из своих драгоценных запасов, ради того чтобы успокоить родителей? У него небось ни гроша не осталось.

— Нед такой бережливый! — горячо затараторила Нора, и с каждым словом жизнерадостная улыбка на ее губах становилась все шире, пока нежный ротик совсем не перекосило. — Должно быть, отказывает себе во всем… экономит… пока не получил работу. Наверняка потому так и сорвался — услышал о каком-то месте…

Вильям мрачно хмыкнул:

— Ну еще бы!.. А я так думаю, прослышал о каком-нибудь месте здесь и перепугался, что кто-то заставит на него согласиться! Да, Нора, тут ты попала в точку: узнать, что есть работа, — этого вполне достаточно, чтобы наш парень пустился в бега! Никаких сомнений!

— Ты несправедлив, Вильям! — запричитала Нора. — Я уверена, Нед хочет работать! Просто у нас так трудно найти что-то подходящее. Поэтому он и отправился поискать где-нибудь еще… И очень, кстати, разумно…

Терпеть дольше эту мучительную улыбочку не было никаких сил, как, впрочем, и тягостное страдание, все явственнее проступающее на лице Вильяма. Не думая о последствиях, Розамунда встряла в разговор.

— Нора безумно переживает из-за Неда, — решительно и твердо обратилась она к Вильяму. — Она боится, что он никогда не найдет работу, никогда ничего не добьется, никогда не станет самостоятельным. Она только что чуть не час рыдала из-за всего этого, прямо перед твоим приходом. Сними очки, Нора. Пусть он посмотрит.

Ну все, теперь они ей этой выходки никогда не простят. Вон как глядят на нее, будто она их ударила.

Вдруг Вильям в три шага пересек комнату и сдернул с жены очки.

— Боже правый! — Он не сводил взгляда с ее красных, опухших глаз. — Нора… ты переживаешь? Да, так оно и есть.

Он говорил, словно не веря самому себе, как человек, перед которым мелькнул луч надежды. Затем с непривычной заботливостью собрал раскиданные пожитки жены и взял ее под руку.

— Пошли. Ни к чему опаздывать, этим делу не поможешь, — грубовато пробормотал он и потянул жену к выходу.

Но со своего места Розамунда видела: когда он опускал взгляд на маленькую обеспокоенную женщину у себя под боком, в глазах его все еще стояло удивление, словно взволнованная, заплаканная, осунувшаяся жена была бесценным даром, который он и не рассчитывал заполучить.

— Не переживай, старушка, — услышала Розамунда его смущенный голос, когда пара, пройдя через небольшие металлические ворота, двинулась в темноту, — парень в конце концов выпутается. Он пробьется, вот увидишь!

И даже на таком расстоянии Розамунда слышала в его голосе нотки радости: еще с трудом веря в это, Вильям обнаружил, что в кои-то веки и у него появился шанс стать оптимистом, утешителем.

Глава XIX

Едва Пурсеры скрылись из виду, миновав пятно света от ближайшего уличного фонаря, как снова стукнули ворота и по лестнице скачками взбежал Питер, по обыкновению без пальто, несмотря на зимнюю холодрыгу, но излучая непривычную энергию.

— Привет, мам! — весело поздоровался он. — Только что столкнулся на дороге с двумя старыми воронами. Опять у нас тут каркали?

— Если тебя интересует, заходили ли к нам мистер и миссис Пурсер, — ворчливо поправила сына Розамунда, — то ответ — да, заходили. (Вообще-то ужасно хотелось прямо сейчас выложить новости насчет очередной выходки Неда, однако ради приличия следовало повозмущаться еще хотя бы пару минут.) Скажешь ведь такое — старые вороны! Да моя мать убила бы меня на месте, если бы я посмела так отозваться о ее друзьях! — Розамунда постаралась изобразить праведный гнев.

Вся беда в том, что Питер всегда и по отношению ко всему непробиваемо добродушен. Это совершенно обезоруживает. Вот и сейчас он искренне не понял, что его ткнули носом.

— По-любому, слава богу, что они не остались ужинать, — заметил он, рухнув в кресло. — У меня они вызывают одно желание — открыть газ и навсегда избавить их от всех бед. А у тебя?

Даже и это обезоруживало — такая безмятежная уверенность, что в столь негостеприимном желании они — он и Розамунда — едины.

— Какие вообще делишки в «Обители Горя»?

Он закинул вопрос с самым равнодушным видом, будто в действительности все это не заслуживает его драгоценного внимания, но Розамунда прекрасно знала, что ему доставляет несказанное удовольствие слушать сплетни о соседях. Разумеется, те, которые она считала допустимым ему поведать. Это тоже ужасно умиляло, и удержаться не было никакой возможности.

— Да все как всегда, — вскользь бросила Розамунда. — Сними ноги с ковра, Питер, вот умница, а то ты просто втираешь в него грязь… Обычная история. Нед опять ушел из дома.

— Вот и молодец! — рассеянно пробормотал Питер.

Он не особенно любил Неда, — пожалуй, как следует и не знал его, и уж точно понятия не имел о его делах и образе мыслей, а стало быть, не мог по-настоящему судить, хорошо это или плохо для Неда — уйти из дома. «Вот и молодец!» выскочило у него автоматически, поскольку молодежь всегда должна выступать заодно против взрослых — или, по крайней мере, заявлять об этом. Реальная жизнь — совсем другое дело, и каждому разумному молодому человеку это хорошо известно.

— Вильям и Нора, естественно, страшно переживают, — продолжала Розамунда, слегка подпустив строгости в ответ на это «Вот и молодец!». — Боятся, что он мог уехать в Брайтон и спутаться там с хулиганьем и наркоманами, бог знает с кем еще.

— Вот и молодец! — как попугай повторил Питер и затем, сообразив, о чем речь, добавил: — Уехал в Брайтон? Тогда он, как пить дать, замешан в этом убийстве на железной дороге. Вот старые вороны переполошатся!

Питер веселился, и, можно бы сказать, довольно безобидно, если бы его слова были обычной чепухой, как он сам, естественно, и считал. Но что-то — она еще не собралась с мыслями, чтобы сообразить, что именно, — мелькнуло в ее теперь постоянно встревоженном сознании, и Розамунда резко дернула сына:

— В каком убийстве?

Питер удивленно поднял глаза:

— В каком? Да не знаю я. Честно. Просто все говорят об убийстве. Во всяком случае, они нашли тело, где-то на путях, на Южной дороге. Не на брайтонской ветке, я это так сказал, для интересу, раз уж Нед туда смылся. Вообще-то это случилось на эшденской линии, как к бабуле ехать. Хотя я сейчас прикинул, в Брайтон так тоже можно попасть. Если сделать примерно эдак двадцать пересадок…

— Кто тебе сказал? Откуда ты это взял?

Розамунда старалась говорить спокойно. Надо собрать эту головоломку, не выдавая собственного смятения. Слава богу, эта молодежь так погружена в себя, — как и все, если быть честной…

— Да ты сама в расписании посмотри… Ах, ты про убийство? В школе слышал.

— Но кто, кто конкретно тебе рассказал?..

— Ребята в школе, — добродушно повторил Питер, не давая себе труда удивиться: с чего это его мать решила проявить такой нетипичный интерес именно к данной новости? — Вчера у нас об этом много болтали — два парня заявили, что своими глазами видели тело. Женщину. Лежала на насыпи возле рельсов.

— А почему они решили, что она мертва? — Розамунда чувствовала, что пора бы уже и прекратить допытываться, но не могла остановиться.

Питер с жалостью посмотрел на мать:

— Ну не загорала же она в кромешной темноте в славный декабрьский вечерок? И потом, они же видели. Говорят, прямо к ней подошли. Пробовали разбудить. Нет, она точно сыграла в ящик. Когда будем ужинать?

— Скоро. Кто, говоришь, ее нашел? Твои приятели?

— Не-а. Четвероклассники. Да зачем тебе все это, мам? — Питер наконец созрел для некоторого протеста. — Ты что, поверила, что я это всерьез про Неда? Да я пошутил!