Магистр, конечно, как и положено демоническим персонам, был одет во всё чёрное. Длинные чёрные волосы вились по плечам, а чёрнющие огромные глаза поблёскивали в темноте, как драгоценные камни. Да и вся фигура его была как будто выточена из камня самим Роденом - мастером выразительных и прекрасных форм.

Оглядевшись, Аня поёжилась. Интерьер кабинета был подстать хозяину - загадочный, жуткий и одновременно завораживающий. Повсюду - полки, полки. Тяжёлые основательные шкафы с ящиками и снова полки со всякой всячиной - от мерцающих металлических шкатулок до заспиртованных лягушек и скелетов каких-то грызунов.

Принимая во внимание местные порядки, окон в помещении не предусматривалось. Но ведь что-то из благ цивилизации должно было иметься в наличие, хотя бы люстра или настольная лампа. Но, нет, кроме уже виденного ранее карманного фонарика, помещение освещалось лишь десятком тонких свечей. Чёрных свечей. Аня таких никогда не встречала, даже в самых вычурных арт-салонах, из чего девушка сделала неутешительный вывод: "Колдун! Да, и, к сожалению, далеко не светлый", а почему "к сожалению", она так и не смогла себе объяснить.

Дождавшись пока пациентка немного успокоится, Марэй подошёл к девушке сзади и без лишних предисловий повелел закрыть глаза.

- Сейчас я проведу ладонью по линии позвоночника, а ты говори мне, что чувствуешь.

И тут же по Аниной спине словно поползла ледяная змея:

- Ой, холодно-холодно!

- Хорошо, а теперь?

В ту же секунду вместо хладнокровной рептилии вдоль позвоночника словно покатился раскалённый круглый камень.

- Горячо, очень!

- Хорошо, - снова бесстрастно повторил колдун и тряхнул ладонью, будто пытаясь избавиться от прилипшей соринки, - сейчас я потяну тебя назад, не прикасаясь. Не бойся, ты не упадёшь, я успею тебя поймать.

"Почему это он ко мне на "ты" обращается, да меня уже лет шесть все на работе только по имени-отчеству величают. И как это собственно, потяну, не прикасаясь?" - успела лишь подумать Аня, как вдруг явно почувствовала, что могучая неведомая сила тянет её за затылок. С места она почему-то тоже не могла сдвинуться и уже смирилась с тем, что грохнется головой о каменный пол, но тут же была аккуратно поймана сильными руками магистра.

- Хорошо, - снова обронил магистр, - сможем взаимодействовать. Присядь, - он указал на струганую лавку.

Аня буквально в изнеможении опустилась на сидение, испытывая невероятное блаженство уже от того, что чародей отстал от неё и даёт передышку от своих ужасных затей. Видя, что Аня вновь собирается объяснять ему, что она, мол, оказалась здесь по ошибке, Марэй жестом приказал замолчать.

- Объясню, зачем я позвал именно тебя.

- ?!

- У тебя есть то, что тебе вовсе не нужно, но пригодилось бы мне. Я готов избавить тебя от этого. Но необходимо твоё согласие.

- Что? У меня есть... что? - уже устала удивляться Аня.

- А вот сейчас посмотрим. На-ка, гляди, - магистр открыл перед Аней свою ладонь и подвинул ближе свечу.

Совершенно непроизвольно Аня забегала глазами, пытаясь прочесть. Но отпрянула в полном смятении, таких знаков она не видела ни на одной руке. Линии путались, устремлялись не туда, куда нужно. Например, линии сердца у магистра не было вовсе, зато линий ума было три, они шли параллельно друг другу не прерываясь. Линий жизни было две, и шли они не как положено: огибая холм Венеры вокруг большого пальца, а неестественно изогнувшись, обе линии жизни вдруг почему-то вовсе заворачивали в обратную сторону - на холм Луны. Линия Судьбы петляла, пропадала, появлялась, как ей вздумается. Прочесть и что-либо понять по такой ладони было совершенно невозможно.

- Это же "Ладонь мага"! Её невозможно прочитать. Я только слышала о таких, но вот первый раз вижу, - констатировала Аня, с опаской поднимая глаза.

По лицу Марэя пробежала тень удовлетворённой улыбки. Колдун привычным движением машинально наклонил голову, хитро прищурив глаз, и глянул на Аню как-то сбоку - одной стороной лица, что стал похож на большого чёрного ворона, изучающего добычу, перед тем как начать клевать.

- Видеть судьбу через длань - это твой дар. Знаю, что он тебе не нужен, только мешает.

- Мешает... - как заворожённая одними губами повторила Аня.

- Проклятый дар твою судьбу остановил. Не пойдёшь дальше, пока его не сбросишь. Ну, что, отдашь?

- Да, - совершенно не задумываясь, согласилась Аня, находясь под гипнозом влажных чёрных глаз колдуна.

- Может что-то спросить или попросить хочешь?

- Н-не знаю даже...

- Ну, хорошо, - усмехнулся Марэй, - тогда начнём. Он усадил Аню на табурет посреди кабинета, накрыл голову синей материей, - Ты расслабься, постарайся ни о чём не думать, а главное - глаза не открывай.

Аня почувствовала, что колдун бесцеремонно положил ей на голову тяжёлую книгу, и, раскрыв, начал читать усыпляющую тарабарщину, напоминающую мантры.

Знакомая комната: старый бабушкин стол у окна, трельяж, каких теперь уже и не встретишь в современных квартирах, у тёплой печной стены дочуркина детская кроватка, вечно разобранный сломанный диван - "брачное ложе". Этого скрипучего монстра, пережившего сотню слёзных драм, бывший муж при разводе увезёт куда-то. С кем уж он на нём будет потом выяснять отношения - одному ветру в поле известно, как говорит бабуля. Муж почему-то дома, он молодой, а ещё весёлый и добрый, значит, подшофе: "Эх, какой же он всё-таки кудрявый да ладненький, всё при нём!".

Аня с ужасом понимает, что это уже было с ней когда-то. И вовсе не какое-нибудь секундное дежавю, а явственное осязаемое прошлое. Она даже знает, что именно случится дальше. И, действительно, её крепко обнимает бывший муж, который пока ещё даже и не подозревает, что совсем скоро он станет бывшим:

- Котёнок, а хочешь, мы тебе куртку купим? Красивую! Видел сегодня в витрине на "Новом рынке", а? Будет тебе от меня память!

Аня с отвращением уворачивается от его пьяных поцелуев и утыкается в подушку: "Ведь этого всего уже давно нет, почему же на душе по-прежнему так исключительно противно! Может надо сказать ему? Попробовать что-то изменить?". В сердце слабо шевельнулась надежда.

- Никита, ложись спать, не ходи в сенки, не звони никому. Пожалуйста!

- Да, я щас, мигом. Курну и всё. Спи.

Дальнейших уговоров муж уже слушать не собирался. Да, ничего невозможно изменить! Но лучше попробовать и пожалеть, чем вовсе не пытаться. Аня валится на подушку, чувствуя невероятную усталость, только сна почему-то нет и нет. Она знает, что не нужно зазря травить душу, что Никита сейчас снова там, как тогда, допивает очередную бутылку и болтает по телефону со своей хамоватой любовницей-молодухой, которая внаглую могла названивать по ночам и дуром лезла в чужую семью, пока не добилась своего.

"Не нужно, не ходи туда, не рви душу, - уговаривает себя Аня, но ноги несут к двери, - Что ты хочешь там услышать? Как человек, которого на "Божничку посадила", тебя с грязью мешает... ...или... ...а вдруг, сейчас, вот сейчас всё совсем по-другому будет, вдруг, он там просто курит... покурит и придёт? Ведь не может же просто так - глупо и нелепо оборваться их большая любовь. Сколько лет ждала его из мореходки, потом с морских вахт. Дождалась. Но как можно забыть страстные встречи, самое яркое, что только и было в жизни. Как же можно было это предать, променять на кого-то?!".

Вот и дверь приоткрыта в сенки, та самая дверь, обитая коричневым дерматином с фигурными гвоздиками-цветочками, дедушка ещё при жизни сам обивал. Вот слышно, как Никита с шумом выдыхает табачный дым, говорит по телефону. С ней, той - другой.

- Котёнок, а хочешь, мы тебе куртку купим? Красивую! Видел сегодня в витрине на "Новом рынке". Будет тебе от меня память!

"Ну, надо же, тварь поганая, ведь слово в слово! Хоть бы одно словечко-то другое вставил! То ли вовсе фантазии нет!" - Аня хватает ковшик, первое, что подвернулось под руку и кидается на супруга. Лупит, не видя, куда придётся: по голове, по телефону, по пепельнице на столе, по бутылке с остатками вина. Глаза застилает кровавая пелена. Тёмно-рубиновое пятно разрастается на белой поверхности стола, вино тонкой струйкой стекает на пол.