— На эту ночь? — я закрываю глаза и представляю себе, как скольжу руками вверх по её сочным бёдрам, пока они не встречаются на стыке её ног. Я фантазирую о том, что стягиваю вниз её шорты до тех пор, пока всё, что на ней надето, — пара крошечных трусиков, пропитанных её желанием.

Легонько толкнул бы носом пропитанную ткань в сторону, после чего провёл бы языком по её влажной, горячей киске. Я бы поглощал её, пока нежное прикосновение Аделаиды не превратилось бы в дикое. Я бы сосал, лизал и покусывал её до тех пор, пока ногти девушки не впились бы в мою плоть, и Аделаида не распугала бы всех птиц своими криками.

— Да, на эту ночь. Я пошла с Пэтом Самсоном, потому что я здесь уже три года и ни разу не ходила в поход, чтобы провести время на открытом воздухе. Я подумала… —прерывается она.

— О чём ты подумала? — мой голос звучит так, будто горло мне тщательно обработали самой грубейшей наждачкой.

Аделаида напрягается против меня и затем вздыхает.

— Я подумала, может, ты увидишь во мне нечто большее, чем балующую себя принцессу.

— Я вижу тебя, — говорю я тихо. — Ты всё, что я вижу.

— Тогда почему? — кричит она. — Почему ты меня сегодня целовал, а потом сбежал?

Глубоко вздохнув, я откидываюсь назад на корточки и свешиваю руки у себя между ног. Боль в её голосе призывает дать более честный ответ, чем я был готов.

— С тех пор как ты приехала в этот город, я ни разу не взглянул на другую женщину.

— Правда?

Я весьма жалко киваю головой. Это делает меня менее мужественным в её глазах? Возможно, Аделаида верит, что настоящий мужчина похож на Самсона, трахающего каждое жаждущее тело, которое повертит перед ним хвостом.

— Это же замечательно, но зачем держаться на расстоянии? Я… я тоже хочу тебя.

Её наполненные мёдом слова подобны афродизиаку. Я подавляю стон желания.

— Потому что я слишком большой для тебя. Ты только взгляни на эти руки.

Я поднимаю между нами свои большие грубые ладони.

— Ох, поверь, я вижу, — её щеки покрывает румянец, и я знаю, что это не из-за воздействия солнца. На этот раз мой рык слишком громкий, чтобы его не расслышать, и он вгоняет Аделаиду в краску. Ещё сильнее. Она опускается на колени передо мной и кладёт свою маленькую ладошку в мою. Требуется весь мой контроль, до последней капли, чтобы грубо не подмять девушку под себя прямо здесь и сейчас.

— Неужели потому, что ты боишься всё вокруг разгромить? — Аделаида проводит руками по обнажённым из-за слишком коротких рукавов предплечьям. — Осмотрись-ка вокруг. Здесь много места, и если мы разобьём палатку, это станет отличной историей. Здесь нет ничего, что можно разгромить.

Мой член — одна сплошная пульсирующая масса. Я мог бы кончить, если бы она просто ласково провела по моей чёртовой ладони.

— Не вещи я боюсь разгромить, — говорю я смиренно. На этот раз жар опаляет мои щёки. Увидь меня сейчас Лео, он бы до конца моих дней это припоминал. Раскраснелся, как какой-то молокосос, у-которого-ещё-молоко-на-губах-не-обсохло! — А тебя.

Глава 6

Коул

— Меня? — найдя это совершенно невероятным, она заливается смехом. — Коул, я ведь не хрупкий цветочек. Я… девушка с мяском. Мои бёдра и задница, — она хватает их рукой, похлопывая по этим шикарным частям тела, — наверняка достаточно большие, чтобы их можно было засечь со спутника.

Я вынуждаю себя смотреть вниз на собственные руки, а не заглядывать через её плечо. Её роскошная задница — одно из моих самых любимых местечек, достойное внимания. Я никогда не отхожу от окна, когда Аделаида идёт по улице.

— Ты очень красивая, Аделаида, — я неловко провожу рукой по затылку. — Слишком красивая для такого зверя, как я.

— Звучит как очень удобный предлог, чтобы вежливо мне отказать.

— Чёрт возьми, Аделаида, ты настолько красива, что не могу допустить даже прикосновения к тебе!

Боль исказила черты её прекрасного лица.

Я не могу придумать для неё подходящего ответа, потому что всё именно так, как я сказал, вот только она мне не верит. Она решила, что я пускаю пыль ей в глаза фальшивыми отговорками.

Аделаида встаёт и наклоняется, чтобы поднять свой рюкзак, и её рубашка распахивается, открывая глубокую тень её декольте.

Клетчатая рубашка никогда раньше не выглядела сексуальной — а сейчас? Всякий раз, подходя к своему шкафу, я точно буду думать о том, как этот простой узор обвивал великолепное тело Аделаиды, и у меня тут же встанет. Хотелось бы забрать домой её клетчатую рубашку, положить её на подушку и представлять себе, что Аделаида рядом со мной. Это было бы самым большим из того, как я могу иметь Аделаиду в моей постели.

Я тоже встаю на ноги и пытаюсь запихнуть свой член в сторону, чтобы он неприлично не тыкал в направлении девушки. Она всё равно не обращает на меня внимания.

— Как далеко мы от дороги? — прищуриваясь, она разглядывает безлюдную тропу. Солнце уже садится, и здесь, под сенью деревьев, не так много света.

— Наверное, где-то полчаса, — предполагаю я. Сам я мог бы преодолеть это расстояние за десять минут, но у человека это займёт вдвое больше времени. — И вряд ли ты обрадуешься, но Самсон сбежал.

— С чего ты это взял? — она поворачивается обратно ко мне.

— Я его видел.

— Ты его видел? — повторяет она. — Ты видел, как он уехал в своей машине, и всего за несколько минут добрался до этой тропы, которая расположена в получасе отсюда?

— Я двигаюсь очень быстро, — утверждаю я неубедительно.

Аделаида сужает глаза. Я мог бы легко вывести её из леса. Моё ночное зрение чертовски хорошее, однако, мне вроде как нравится быть здесь, наедине с Аделаидой, даже если она злится на меня.

— Эта твоя палатка? — Самсон проделал более-менее приличную работу по установке лагеря. Под палаткой имелся непромокаемый кусок парусины, и колья были вбиты неплохо и глубоко.

Я отбрасываю одну откидную створку в сторону и кривлю губы, когда вижу обстановку. Воздушный матрас королевского размера, покрытый двумя спальными мешками. Может быть, я неправильно истолковал ситуацию между ней и Самсоном? Может быть, она хотела быть тут с ним наедине?

— Да. Пэт взял с собой только одну. Я думала, что у каждого из нас будет палатка или я разделю её с кем-то из девушек, но этим вечером здесь больше никого не было, — Аделаида присоединяется ко мне и всматривается внутрь палатки. — Вот ублюдок! — выплевывает она, увидев матрас. — Неудивительно, что он отправил меня собирать дрова. Он был занят подготовкой всего этого, — с отвращением шипит она.

— Так значит, ты не хотела этого? — спрашиваю я с вновь появившейся надеждой, будто мне больше не о чем думать.

— Не то, чтобы это было твоим делом, но нет. Я хотела пожить в палатках, — вздыхает она. — Проклятье! Этот день скатился в дерьмо. Уже три года я пытаюсь показать тебе, что я здесь, свободна для отношений, но ты просто игнорируешь все мои намёки, вплоть до сегодняшнего утра. Ну а после того, как ты меня целуешь, то просто сбегаешь. Наконец-то мы остались наедине в этом потрясающем месте, а ты не хочешь прикасаться ко мне, потому что я слишком красивая или по ещё какой-то идиотской причине, но знаешь что?

Я мотаю головой, потому не знаю ничего. Я очарован огнём в её глазах. Какое у неё лицо, когда она в тисках страсти? Во время оргазма её глаза горят пламенем? Чёрт, быть сожжённым ею — было бы величайшим достижением моей жалкой жизни.

— Я буду в палатке. Можешь делать всё, что хочешь, но этой ночью я сплю в этой дурацкой палатке, а завтра, когда проснусь, я собираюсь подыскать себе место, где открыть SPA-центр, и подальше от пустоголовых мужчин. И это место станет супер популярным, потому что, как видно, есть миллионы женщин — таких же, как я, — которые устали от вас и ваших тупых игр.

Аделаида заходит внутрь палатки и резко закрывает откидную створку, шлепнув меня по лицу нейлоновым материалом. Сразу же возникает мысль: «А что, если показать ей, насколько сильно я хочу её, насколько истинны мои чувства к ней, может быть, она поймёт и простит меня?»