Застывшая посреди комнаты девушка всматривается в того, кто стоил на пороге. Глаза ее делаются огромными и она радостно вскрикивает:

– Александр!

* * *

Зоя вздрогнула и пришла в себя. Она так четко видела эту странную картину, словно сама была в той комнатушке. Зоя моргнула пару раз, словно прогоняя наваждение, и только потом огляделась. Ну да, она на самом деле сидит все там же, в архиве. Вот стол, вот лампа с зеленым абажуром. Перед ней папка-короб, доверху наполненная пожелтевшими от времени бумагами.

В принципе, Зоя почти не удивилась своему видению, и даже усмехнулась, подумав, что уже начинает привыкать к таким вот «картинкам». Что-то подсказывало ей, что привидевшееся только что как раз и свидетельствует о том, что она на правильном пути.

Ещё несколько дней ушло на копание в архиве. Зоя понемногу даже стала привыкать к старорусскому языку, почти не напрягаясь начала понимать написанное красивыми, но весьма витиеватыми буквами.

Из огромной толщи архивных документов, довольно тщательно изученных Зоей Борисовой, набралось совсем немного материала. Но главное ей все-таки удалось узнать – в середине восемнадцатого века из одной европейской страны в Россию прибыла некая Изольда Оскальд. Приехала она к своему жениху Александру Мону. Сей молодой человек служил в одной крупной государственной конторе, и именно потому записи об этих людях были сделаны и сохранены для истории. Будь он обычным товарищем… пардон, господином… – вряд ли бы Зоя нашла даже крохотное упоминание о нем.

«Итак… Что мы имеем? – размышляла она в один из вечеров, вернувшись из архива. – А имеем мы имена, примерные даты и место действия. Суть тоже понятна. Молодая иностранка приезжает к нам в страну со своей служанкой. Она бежит из дома, где правит не совсем доброжелательная и щедрая мачеха, к своему возлюбленному, который состоит на государевой службе. Встреча, несмотря на всю невероятность, все же состоялась. И даже, спустя полгода, был зарегистрирован церковный брак девицы Изольды и господина Мона».

История очень смахивает на сказку. Любой более-менее способный к фантазия человек может развить сюжет дальше и накропать этакую мелодрамку в стиле «Гардемаринов».

А вот дальше сказка кончилась.

Что-то там произошло… Зоя не имела доступа к серьезным архивным данным, а по скупым, порою обрывочным, фразам поняла, что Александр Мон оказался замешан в каких-то нехороших делах. Была его вина в чем, или нет, история, как говорится, умалчивает. Но осуждены были Мон, а с ним и еще три человека, по явно серьезному обвинению. Осуждены, и сосланы на каторгу.

Последнее упоминание об этой паре дало Зое информацию о том, что жена Александра умерла от тяжелой болезни. «…А младенец их, женского полу, двух месяцев отроду, не сыскан. Не отыскалась до сей поры и девка Софья, что у барыни в прислугах состояла…»

* * *

На том поиски застопорились. Дальше никаких упоминаний об Александре, Изольде и Софье. Зоя пока решила все тщательно записать и обдумать. И даже перстень не носила несколько дней – пока не хотелось никаких потусторонних вмешательств.

Пару недель она прожила нормальной жизнью – спокойно спала, почти без сновидений, а если и снилось что, то сон был безобиден, как в детстве. Голова, правда, была занята мыслями об этой троице, но и то не сильно, не напрягало.

Зоя понимала, что, если ей захочется узнать еще что-то о Моне и девушках, то копать надо в серьезных архивах. Туда ей вряд ли удастся попасть, да и нужно ли? Пока она решила подождать и посмотреть, что же будет дальше.

В субботу Зоя занялась уборкой. Вытерла пыль, помыла полы, и даже вышла на балкон, чтобы потрясти большой пушистый плед. Во дворе было шумно – на установленной буквально месяц назад детской площадке по случаю выходного дня и хорошей погоды играло много детей.

Что заставило Зою, когда она закончила уборку, надеть на палец перстень и подойти к окну – она не знала. Но, тем не менее, сделала это – и перстень надела и к окну подошла. Постояла немного, глядя, как носятся внизу ребятишки, как, визжа, скатываются с горки. Пара малышей пытается лепить куличики из снега. Но на улице нет оттепели, и куличики не получаются, снег рассыпается…

Взгляд Зои остановился на девчушке лет пяти. Она была одета в красный комбинезон, и на нее было трудно не обратить внимание.

Девочка подошла к раскрашенной во множество цветов металлической качели. Крикнула что-то двум стоявшим чуть поодаль оживленно болтавшим женщинам. Одна из них повернулась в сторону девочки и согласно кивнула головой. Женщины снова увлеклись беседой.

Ребенок, видимо получивший разрешение на то, чтобы покачаться на качели, уселся на сиденье и сильно оттолкнулся ножкой от земли.

И тут Зою словно кто-то подтолкнул. Она резко развернулась, быстро вышла в прихожую. Схватив с вешалки пальто, Зоя, как была – в тапочках, полетела вниз. На ходу надев на себя пальто, она выскочила на улицу, и только здесь пришла в себя. Резко остановилась, оглядела двор. Все по-прежнему было спокойно, кажется, никто даже не заметил пулей вылетевшую из подъезда молодую женщину.

Зоя запахнула пальто и спокойно пошла в сторону девочки в красном комбинезоне. «Скрип-скрип, скрип-скрип…» – донеслось до Зои. А у нее в голове словно кто-то качнул гулкий метроном, и каждое мгновение, как капель, зазвучало в ее мозгу.

«Скрип-скрип…» Шаг, еще шаг… Только бы успеть… И еще: надо как-то сделать так, чтобы не напугать малышку… А она раскачалась очень и очень сильно! «Скрип-скрип…» Вот она уже совсем рядом…

«Но как же сделать так, чтобы девочка не испугалась меня, и, самое главное – послушалась?» – крутилось в голове. «Как?! Что бы такое придумать?!»

Со стороны могло бы показаться, что Зоя просто идет мимо качелей. И все бы ничего, но там не было ЕЕ ребенка, и на ногах у Зои были домашние тапки… Но никто этого не замечал. Как не заметили ни взрослые, ни дети, что Зоя подошла к качелям и обратилась к девочке:

– Привет, малышка!

– Привет! – откликнулся ребенок.

– А можно я тоже покачаюсь? – голос добрейший и улыбка. Улыбка во весь рот!!!

Девочке, конечно, не хочется слезать с качелей, но тетя смотрит так просящее… Ребенок пяти лет еще не успел ожесточиться от этой жизни, он умеет жалеть. Девчушка с явной неохотой кивает и начинает притормаживать.

По инерции тяжелые качели могут раскачиваться еще довольно долго, но времени совсем не остается – Зоя уже просто физически начинает это чувствовать. В какой-то момент она изловчилась и буквально выдернула девочку с сиденья.

И в ту же секунду за спиной девочки раздался какой-то металлический скрежет. Мгновение тишины… И вот уже металлическая перекладина отламывается с одной стороны, и летит вниз, а две тяжелые стойки устремляются навстречу друг другу. Буквально за пару секунд там, где только что с удовольствием качался ребенок, с жутким грохотом образовалось непонятное нагромождение из металлических труб от рухнувшей качели.

Что тут началось!

Взрослые, кто успел что-либо понять, рванули к месту крушения. Те, кто ничего не видел и не понял, тоже присоединились к ним – жажду зрелищ у людей никто не отменял. Дети заверещали. Мамаши загалдели и замахали руками.

Болтавшая с товаркой женщина, оказавшаяся мамой спасенной девчушки, кинулась к дочери. Вырвала ее из рук Зои, затормошила, затрясла, высматривая повреждения и расспрашивая о самочувствии.

Ребенок был в порядке. Зоя тоже. Ошарашена, конечно, произошедшим, но вполне адекватна. Постояла, посмотрела на всех, потом подняла руку, и, словно смахнув что-то с лица, повернулась и медленно пошла в сторону подъезда.

Мать спасенного ребенка крикнула ей вслед слова благодарности, Зоя обернулась, кивнула в ответ.

За всей этой картиной внимательно наблюдали две пары глаз. Женщина в светлой дубленке – лет сорока, среднего телосложения, с длинными черными волосами – она сидела на самой дальней скамейке. Когда Зоя скрылась в доме, темноволосая дама неспеша поднялась и, поправив волосы холеной рукой, медленно пошла прочь со двора.