Тот факт, что множество шарлатанов поспешили воспользоваться ситуацией и кинулись зарабатывать деньги на доверчивости сограждан, сделал неизбежным появление разного рода проверяющих комитетов и комиссий. Кто-то ведь должен был отделить зерна от плевел. Но сразу же возникла новая проблема: хотя в комиссии входили люди достойные, уважаемые и с высоким моральным авторитетом, они так азартно разоблачали мошенников, что, по мнению защитников спиритизма, это создавало на сеансах барьер из неблагоприятных вибраций, и духам было не по силам его одолеть. Вот почему медиумы иногда просто вынуждены были прибегать к мошенническим трюкам.

Клейтон считал подобные аргументы детским лепетом, хотя не мог не признать, что иногда упреки в адрес членов комиссий имели под собой почву.

Сталкиваясь с чем-то, на их взгляд, невозможным, они отказывались принять это, даже при наличии неопровержимых доказательств. Клейтону доводилось читать весьма занятные отчеты некоторых комиссий, где медиума либо разоблачали в почти оскорбительной форме, либо, если не удавалось доказать обман, вообще обходились без конкретных выводов. Правда, иногда случались попытки объяснить то или иное психическое явление причинами, в которые поверить было еще труднее, чем во вмешательство духов. Короче, в ход шли любые средства, лишь бы не признать подлинности некоторых фактов.

Разве не было нелепостью включать в группу по исследованию спиритических явлений людей, которые заведомо относились с предубеждением к предмету изучения? Именно поэтому их с Синклером и пригласили войти в комиссию – чтобы создать противовес несокрушимому скептицизму большинства, поскольку это спецподразделение всегда было готово рассмотреть сверхъестественное в качестве возможного объяснения ряда явлений, но, само собой, только в том случае, когда других объяснений найти не удавалось. И вообще, нельзя забывать, что сотрудникам спецподразделения Скотленд-Ярда довелось испытать на своем веку всякое – и верхом на единорогах скакать, и с феями любовь крутить, так что они не станут кривить душой, когда надо будет подтвердить, что призраки и на самом деле совершают прогулки в наш мир. Такой позиции поначалу собирался придерживаться и Клейтон… Пока впервые не натолкнулся на афишу, гласившую, что прекрасная и неземная Янтарная Леди приглашает желающих посетить ее салон. С афиши на него смотрела женщина с мечтательной и наивной улыбкой – надо сказать, до отвращения фальшивой. Тогда-то агент и решил, что должен разоблачить медиума и положить конец многолетнему надувательству, ведь ее принимали в лучших домах Лондона, ею восхищались, она жила подобно богине среди простых и неразумных смертных, у которых все с той же улыбкой опустошала карманы.

Да, именно он, Клейтон, обязан сделать это, потому что только он сумел разглядеть в прекрасных глазах Янтарной Леди эгоизм и коварство. Потому что только он сумел разглядеть правду, скрытую под прекрасной маской, которую носила эта женщина, привыкшая всегда добиваться того, чего хочет.

Клейтон еще раз обвел взглядом присутствующих, пока всеобщее внимание было приковано к ширме. Он заранее собрал о них кое-какие сведения, поскольку часто случалось, что медиумы имели сообщников среди участников сеансов. Однако никто из членов нынешней комиссии не вызвал у него подозрений, так как большинство из них уже опубликовали хотя бы одну статью – или хотя бы раз выступили в дискуссии – против спиритизма. Комиссия получилась пестрой: Теодор Рэмси – профессор медицинского факультета, знаменитый хирург, выдающийся химик, блестящий биолог и, кстати сказать, любитель иногда похрустеть пальцами; полковник Гарик – энергичный начальник медицинской службы Министерства обороны; сдержанный и благопристойный инженер Холланд; тощий профессор Бёрк – преподаватель факультета права; Граф Дагган – под этим именем выступал подавшийся в иллюзионисты аристократ, чье весьма странное присутствие в комиссии объяснялось тем, что, по общему мнению, основные психические достижения медиумов можно воспроизвести искусственно, с помощью иллюзионизма; а также Уильям Крукс – известный ученый с лихо закрученными усами и ухоженной бородкой, по справедливости награжденный Золотой медалью Лондонского королевского общества за многочисленные и весьма ценные научные открытия.

Как и оба агента Скотленд-Ярда, а также еще один член комиссии, с которым мы вскоре познакомимся, Крукс относился к спиритизму без малейшей предвзятости, хотя не всегда это было так. В свое время знаменитый ученый занялся исследованием психических явлений, чувствуя нравственную потребность разоблачить обманщиков и шарлатанов, и его позиция была горячо одобрена представителями ученого сообщества, которые давно мечтали, чтобы персона его уровня разобралась наконец с этой все более многолюдной сектой. Однако, изучив феномен Хьюма, Крукс повел себя отнюдь не так, как ожидалось. В статье, напечатанной в Quarterly Journal of Science, он допустил возможность существования некой новой силы, которую назвал “психической силой”. Его выводы вызвали глубокое возмущение среди ученых, и Крукс был подвергнут профессиональному остракизму. Только несколько самых верных друзей – в том числе упомянутый здесь Рэмси – не отвернулись от него, хотя и предпочли обойти осторожным молчанием восторженные заявления Крукса. С другой стороны, что еще мог сказать Крукс, если своими глазами видел, как Хьюм, лежавший до этого на диване, вдруг взлетел под потолок или как он вылепил в воздухе детскую ручку, и та ловко оборвала лепестки у цветка в петлице медиума.

Но громкий скандал разгорелся позднее. После выхода статьи о знаменитом Хьюме автору нанесла визит не менее знаменитая Флоренс Кук [15], пятнадцатилетняя девушка самого скромного происхождения, которая уже завоевала большой авторитет в качестве медиума благодаря своим эктоплазматическим материализациям. В частности, она установила контакт с духом по имени Кэти Кинг – та утверждала, что является дочерью легендарного пирата Генри Моргана. Три года подряд Флоренс удавалось вызывать дух Кэти Кинг в присутствии многочисленных свидетелей. Но как оно обычно и случается с медиумами, чем более чудесными становились ее достижения, тем больше недоверия они вызывали. Желание снять с себя даже тень подозрений и заставило Флоренс явиться в дом Крукса на Морнингтон-роуд и предложить следующее: если ученый докажет факт фальсификации, он разоблачит ее в газетах, если же, наоборот, он убедится в реальности ее дара, то должен будет так же публично высказать свое мнение. Крукс принял вызов и предложил девушке на время проведения опытов поселиться в его доме вместе с его многочисленным семейством. Поступок был расценен как весьма смелый и потряс общество, и не только ученых, как легко догадаться. В течение трех месяцев Крукс изучал Флоренс в своем кабинете и устроил несколько открытых сеансов, куда пригласил коллег. На сеансах неизменно происходило одно и то же: Флоренс лежала в кабинете на полу со связанными руками, соединенная тонкими проводками с гальванометром. Черное бархатное платье девушки прибивали к полу гвоздями, лицо закрывали шалью, чтобы ее не отвлекал горевший в комнате свет. Через несколько минут она впадала в транс, и, ко всеобщему изумлению, в гостиной появлялась красивая девочка в белом. Девочка сообщала, что она дух Кэти Кинг, и с забавным кокетством позволяла Круксу фотографировать себя при помощи изобретенного им же самим прибора, ходила с профессором под руку, рассказывая разные истории про Индию, где она провела свою земную, полную приключений жизнь, и даже усаживалась на колени к самым недоверчивым мужчинам и шаловливо гладила их по бороде. Многие считали подозрительным удивительное физическое сходство между Кэти и Флоренс, а также то, что они никогда не находились в комнате вдвоем. Напрашивался вывод: не одно ли это лицо? Но Крукс нашел-таки несколько различий между ними: у Флоренс, например, уши были проколоты, а у Кэти нет; Кэти была выше, чем Флоренс, волосы и кожа у нее были светлее, на шее отсутствовал маленький шрам. Однажды Флоренс простудилась, и при прослушивании врач обнаружил у нее в груди хрипы, а у Кэти никаких хрипов не нашли. Кроме того, Крукс уговорил Кэти появиться в одной комнате с Флоренс и позволить сфотографировать их вместе, хотя лицо Флоренс он открыть не рискнул, боясь вывести ее из транса. Таким образом он доказал, что это два разных существа.