После короткой молитвы Шамиль продолжал:
– Каждый из вас – от мала до велика – может видеть меня и говорить хоть каждый день. Но есть и такие, кто лишён этой возможности. Вам известно, что сюда приезжали представители от народов Ауха. Они хотят, чтобы я пришёл к ним, и получили моё согласие. Поехать можно в сопровождении нескольких мюридов, но мне бы хотелось явиться к ним в сопровождении многих из вас, не для показа личного торжества, а для большего убеждения колеблющихся и неустойчивых в вере.
Когда Шамиль умолк, самый старый житель Дарго, опираясь на клюку и неуверенно ступая, вышел вперёд. Он обвёл подслеповатыми глазами стоящих впереди:
– В том, что с тобою пойдут наши молодые, сомнений не может быть. Я хочу сказать, чтобы ты не пренебрегал и такими, как я. Пусть тлеют последние угольки под пеплом моих седин, но они ещё не погасли. Если я не способен прочно удержаться на ногах, удержусь в седле.
– Благодарю тебя, отец, и сожалею, что под бременем лет иссякает молодецкая сила. Но хвала Аллаху, сохраняющему в сердцах непоколебимый дух мужества, а в сознании – блеск мышления. Такие, как ты, могут ехать в первых рядах.
К назначенному дню в вилает Ауха на Устархановское поле не только собрались жители Нижней Чечни, но и прибыли с отрядами Шугаиб-мулла и Ахвердиль-Магома.
Шамиль выступил перед многотысячным собранием:
– К сожалению, жизнь многих проходит в невежестве, в употреблении одурманивающих напитков и дымов. В Коране сказано: «Всякий в сердце своём почувствует дурные поступки. Они будут потом раскаиваться». Кайтесь, иначе над упорствующими будет учинено то, что с неверными. Ответственны за это муллы и кадии. Также будьте готовы к бегству от неверных. Бог сказал: «Земля моя велика и плодоносна – бегите». Так же говорит Пророк: «Не прекращайте бегства вашего от неверных». И в священном Ибн Гаджре сказано: «Бегите из тех мест и того края, где обитают неверные, а тот, кто не в силах бежать, пусть не следует по пути неверных, не повинуется им». Мы явились к вам сюда, чтобы указать путь и места для новых поселений.
Когда закончился сход на Устархановском поле, Шамиль со своими сподвижниками в сопровождении отрядов новых мюридов стал объезжать аулы Нижней Чечни. Жителям аулов, расположенных на открытой местности, имам предлагал переселиться в лесистые горы. Население не просто изъявляло покорность, а радушно принимало Шамиля. Но бросать насиженные, обжитые места с цветущими садами, виноградниками, с обширными возделанными полями не все соглашались.
– Если вы хотите сохранить себя и жизнь своих близких, переселяйтесь, иначе всё это погибнет вместе с вами.
И тронулись люди, увозя в глухомань горных лесов не только скарб, но и останки предков со старых кладбищ.
Когда имам со своими отрядами находился в Агдаш-Аухе, к нему приехал из Чиркея чабан Иса. Шамиль обрадовался сыну товарища, павшего в Ахульго. Гость рассказал имаму дагестанские новости и сообщил, что его прислали чиркеевские уздени с известием о своей готовности помочь ему в нужную минуту. Шамиль с благодарностью проводил молодого чабана:
– Я это знал, буду всегда помнить, вознося хвалу и благодарность Аллаху, создающему людей, достойных поклонения.
Власть имама и шариат в 1840 году признали все аулы Большой и Малой Чечни. Даже представители местной знати, которым царское наместничество присвоило военные звания, повысило в чинах и выделило средства на содержание, являлись к Шамилю.
– Прими нас, – говорили они. – Мы откажемся от чинов, привилегий и денег. Клянёмся Аллахом служить тебе верой и правдой.
Это было торжественное шествие имама по сёлам Чечни. Это была победа.
Вернувшись в Дарго, Шамиль распустил многотысячное войско по домам. При нём остался вновь созданный отряд муртазагетов. С ним он двинулся на Харачи, где ранее был оставлен наиб Джавад-хан. Здесь должен был состояться суд над десятью чеченцами, которые отказывались подчиняться наибу. Шамиль отменил суд. Он поговорил с непокорными, и те дали обещание выполнять приказы наиба.
Вернувшись в Дарго, имам занялся строительством нового дома для себя, сподвижников, бежавших с ним из Ахульго, а также некоторых учреждений своего маленького государства. В те дни к имаму неожиданно явились аварцы из Тиндаля и Багуляла. Мулла, возглавлявший делегацию этих обществ, сказал имаму:
– Мы пришли от имени нашего народа, чтобы выразить признание твоей власти.
Шамиль, опечаленный воспоминаниями прошлого, с грустью ответил:
– Вы пришли тогда, когда я не нуждаюсь в этом. В тяжёлые дни испытаний ваши люди не откликнулись на мой зов. Они не оказали помощи, когда я больше всего нуждался в ней. Верность дружбе познаётся в беде. Мне почему-то кажется, что ваш народ спешит признать власть мою не из любви ко мне, а из страха перед растущей силой моей. Теперь, когда я стал на ноги, зачем мне ваш костыль? Я без того знаю, что многие из врагов, тех, кто готов был продать гяурам мою голову за ломаный грош, признают меня тотчас, как явлюсь с силой, и вновь отвернутся, если я попаду в беду и буду зависим от их милости. Не обижайся, мулла, на слова правды, как я не в обиде на свой народ за те измены и огорчения, которыми отплатили они за мою преданность и любовь. Скажи им, что я ещё приду, приду непременно, но только не для того, чтобы вести с ними счёты, а чтобы помочь заблудившимся стать на путь истинный.
Наместничество и царские чиновники были обеспокоены массовым переселением чеченцев с равнины в горы. В своих донесениях в главный штаб Отдельного Кавказского корпуса в Тифлис командующий силами северной Линии писал: «Теперь вся Чечня, вместе с Кочкалыковскими и Мичиковскими обществами, признала власть имама Шамиля».
На борьбу с непокорной Чечнёй была снаряжена экспедиция под командованием генерал-лейтенанта Голофеева.
Чтобы отрезать некоторые пути сообщения противника через чеченские аулы, имам с небольшим отрядом пришёл в Чуамиклы. Выступил перед жителями селения:
– Мусульмане, с именем Аллаха, миром и добром пришли мы сюда. Никто из моих воинов не обидит ни одного человека и не коснётся вашего имущества, если вы последуете примеру тех, кто пришёл сюда со мной. Если не желаете следовать по нашему пути, помогите нам сегодня прогнать тех, кто проходит мимо вас, неся вам угнетение.
После имама с призывом присоединиться к мусульманскому войску выступили несколько узденей Чуамиклы. Народ согласился поддержать Шамиля.
В ожидании появления противника имам поселился в доме родственника хозяина, у которого он жил первое время в Гуршкурте. Его стали посещать старейшие, знатные и простой народ. Одни приходили за советом, другие-с жалобами, третьи-с просьбой рассудить.
В один из дней к имаму пришли представители целого тухума во главе с муллой. Мулла сказал:
– Эти люди неоднократно обращались ко мне с жалобой на соседа Губаша и требованием предать его суду. Кроме них, приходили и другие люди нашего селения и соседних аулов. Некоторые грозили учинить над ним самосуд.
– Чем вреден этот Губаш? – спросил имам.
Тогда старейший рода сказал:
– Он вор, убийца и разбойник. Недавно мы нашли в балке своего кунака из Хими. Он лежал в кустах со свёрнутой головой – лицо обращено к спине. Умерщвленных таким образом людей в нашем округе находили не раз. Для того чтобы убить человека, своротив голову, как петуху, вокруг собственной шеи, без ножа и пистолета, надо обладать большой силой. Такой силой в нашем крае обладает только один – Губаш.
Когда старейший тухума закончил речь, вновь заговорил мулла:
– Имам, этот человек занимается не только разбоем, но является и негласным ставленником гяуров в нашей стороне. Когда эти нечестивые проходят мимо нас, они обязательно посещают дом Губаша, спаивают его дурманящими напитками, не учитывая его тупоумия, дают курить кальян, задаривают деньгами и другими подношениями. Поэтому никто из наших не желает с ним связываться.
