Меня всегда кто– то пихал. За день до этого одна из девушек прыгнула на меня и ударила кулаком в почку, но охранник прервал нашу борьбу прежде, чем она нанесла мне серьезный ущерб.

Сегодня был день словесных атак:

– Готова умереть, сука?

Я рисовала пальцем на тарелке остатком горчицы, поднимая голову. Я вытерла руки о штаны. Она была отвратительна. Дреды, кривой рот. Ужасная татуировка покрывала половину её лица.

Но она ничего не боится.

– Вполне готова.

Это правда. У меня всё болело. Если бы я умерла, то ничего не чувствовала бы. И я бы была с Меган.

Я посмотрела вниз на тарелку, на моё горчичное солнце, на траву и почувствовала тепло этого поля, где я никогда не побываю. Ни одна, ни с Меган. Я не смогу сфотографировать её, пока она наблюдает за закатом, не смогу увидеть огонь в её глазах, которые отражают солнце.

– Мило, – плюнула она, кивая на мой рисунок. – Уверена, это не то же самое, что фото той убитой тёлки.

Я сжала руки в кулаки. Такого рода притеснения я слишком хорошо знала. Я знала, что убеждала себя, будто это происходило из– за того, что многие из них были больные и хотели иметь такую же славу, что и я.

Обычно я могла справиться с этим, но сегодня хотела заехать кому– нибудь костяшками пальцев в нос.

Мне не представился шанс.

По всему залу вспыхнул хаос. Женщины вскочили на столы и начали кричать, бросать еду, пинать подносы. Все признаки борьбы. Охранники пытались остановить толпу, но сегодня все было хуже, чем обычно. Какая– то авторитетная фигура свистнула в свисток. Даже охранники больше не направляли свои автоматы на толпу.

– Вот дерьмо, – пробормотала девушка с дредами.

Я взяла свой поднос и поставила его на вершину стола. Кровь, остатки бекона. Я смотрела на это, как на картину – красивую, яркую и живую. Я хотела сделать нечто подобное.

Один охранник повел прочь девушку с короткими светлыми волосами и оторванным рукавом. Он повернул её, и я узнала её. Даже несмотря на то, что она была вся в крови. Я узнала её.

Валери Крейн.

Она боролась с охранниками, плюя в них красной слизью. Внезапно наши глаза встретились.

Я могла поклясться, что она улыбнулась мне.

– Лучше запомни это лицо, – сказала мне девушка с дредами.

– Почему это?

– Она получила сегодня путёвку в ПЦ. Кто знает? Находясь рядом с ней всё время... Может быть, она выбьет из тебя всю дурь, в конечном итоге.

Я села обратно.

– Это то, что ты хочешь сделать со мной, не так ли?

– Это то, что такой говнюк, как ты, заслуживает.

Она хотела взбесить меня этим, но это никогда не работало. Я не люблю давать людям здесь подобного рода удовлетворение.

Она оставила меня тогда, идя туда, откуда пришла, через кровавый след, как будто это было не более чем грязь на полу.

Я не узнала её имени, или что она сделала. Она не имеет значения.

Но Валери Крейн... Вот она будет иметь значение.

ГЛАВА 5

Всё, что говорит Джас, пронизано волнением.

Она считала, что мы были мертвы. Она думала, что если бы никого больше не встретила, то провела  бы остаток своего времени здесь голодной и в одиночку.

– Я была уверена, что умру от голода, – говорит она, впиваясь зубами в консервированного цыплёнка.

Она даже не удосужилась разогреть его. На ней нет рубашки, потому что я взяла её несколько минут назад, чтобы постирать, и Валери изучает рану на ее плече.

– Растворяющееся лезвие нанесло неплохой урон, – говорит Валери, проводя пальцем по краю раны.

Джас шипит и сбрасывает её руку:

– Брось это, – она выдавливает из себя улыбку.

– Тогда хорошо, что Эрити досталось от Передового Центра, – добавила я, второй раз обедая твердым сыром и свежими помидорами. – Не так уж важно сейчас, но вы видели ящик в воде?

Валери покачала головой:

– Я надеялась, что его вынесло на берег. Я имею в виду, если в нём была действительно еда. Но, так или иначе, я нигде не смогла найти его.

– Что за чёрт, – я потёрла виски.

– Наживка, – говорит Кейси. – Им нужно было что– то, чтобы затащить тебя в ту пещеру.

Дрожь пробегает через моё тело, но я отталкиваю эту мысль и возвращаюсь к своему сыру.

***

Небо окрашено тёмно– синим цветом. После того, как Валери отдала мне мои ботинки, сумку и брюки, я стала искать возле склона дерево, чтобы переодеться и подготовиться к предстоящей холодной ночи. Без топора было трудно, но мне удалось найти охапку веток.

Кейси подсчитал количество нашей еды, и по его оценке выяснилось, что запасов нам хватит на десять дней, а потом мы должны будем отправиться на поиски продовольствия.

Но я не беспокоюсь о том, что происходит прямо сейчас, никто из нас, если быть честной. Это не имеет значения. Как минимум, трое из нас погибли в первые дни. Ужас, который я испытала сегодня, не может сравниться с тем, который я испытаю завтра.

Единственное, что мы можем пока делать – есть. Спать. И ждать.

Я беру оловянную чашку из сарая и наполняю её водой, затем возвращаюсь в лагерь.

– Ты серьёзно собираешься пить её? Не прокипятив? Ты знаешь о лямблии [4]? – спрашивает Валери, когда я сажусь. – Ты когда– нибудь слышала фразу «взрывной понос»?

Джас фыркает.

– А ты проверяла на себе? – я подношу чашку ко рту.

– Я много читаю. Вы знали, что некоторые люди делают это для того, чтобы больше узнать о некоторых вещах? Люди, которые читают, на восемьдесят пять процентов меньше склонны к преступлению.

– Тебе, должно быть, не очень повезло, – сказал Кейси.

Я делаю большой глоток прохладной воды.

– Хорошо, если в конечном итоге я умру от взрывного поноса, то позволю вам смеяться над моим трупом.

– А делать непристойные вещи с ним?

– Только, если очень сильно захотите.

***

Как и прошлой ночью, когда солнце скрывается за горами, температура моментально падает.

– Это ж– же н– неестественно, – говорю я, постукивая зубами.

– Как и в– водоворот. О– очень мала вероятность, ч– что за д– двадцать минут т– температура упала на т– тридцать градусов.

– Я из Коннектикута, – спокойно говорит Джас, только сейчас надевая свою рубашку. – Температура никогда не волновала меня. Но вы правы, это странно.

– Что ими д– движет? Они п– пытаются мучить н– нас?

Никто не отвечает. Мы все вчетвером лежим рядом друг с другом в палатке и пытаемся заснуть. Валери и Джас скрючиваются под одеялом, в то время как Кейси лежит позади меня.

Даже в капюшоне и окруженная телами, я дрожу так сильно, что спина начинает болеть.

***

Утренний свет просачивается в палатку сквозь тонкую ткань из нейлона.

Снаружи какое– то животное шаркает прочь по траве. Я застыла. Слышится всплеск воды. Это что– то упало в озеро.

Оно задыхается и стонет.