Нарком взял со стола отпечатанный на машинке листок и, поправив пенсне, начал читать:

– Мы должны превратить Россию в пустыню, населенную белыми неграми, которым дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам стран Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн…

Берия сделал паузу, отпил глоток воды из стакана и снова обратился к Григулевичу:

– Послушайте, что он дальше говорит: «Если мы раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупления, до идиотизма, до животного состояния…» Представляете, что несет за границей этот масон тридцать третьей степени! Ну чем не Гитлер?!.. А мы вот все терпим его. – Нарком уставился исподлобья тяжелым, свинцовым взглядом на Судоплатова, потом, смягчившись, сказал: – Возьмите, Иосиф Ромуальдович, этот текст и передайте его Сикейросу. Пусть он зачитает его своим боевикам перед тем, как напасть на виллу.

Берия передал листок Григулевичу, затем откинулся на спинку кресла и, неуклюже закинув ногу на ногу, обращаясь к начальнику разведки, сказал:

– План операции и все прилагаемые к нему материалы в целях обеспечения их секретности будут храниться у меня, в моем сейфе. Никаких следов об «Утке» в ваших делах и папках не должно оставаться…

В кабинете воцарилось гробовое молчание, все покорно смотрели на Берию.

– Будем считать эту тему закрытой, – продолжал он непреклонно. – Перехожу к последнему вопросу: что нужно сделать каждому из вас по операции «Утка». Вам, Павел Анатольевич, необходимо сообщить шифровкой Овакимяну, чтобы он передал Григулевичу условия и способы связи с агентом «Амуром» и выделил бы пятнадцать тысяч долларов Сикейросу на покупку оружия и тому подобное, о чем мы уже говорили… Второе: Эйтингон наделяется на период завершающего этапа подготовки и осуществления операции самыми широкими полномочиями для принятия самостоятельных решений. И не только по вопросам, связанным с операцией «Утка», но также и по вербовкам целевой агентуры без санкции Центра.

После этого Берия перевел взгляд на Григулевича и, приняв обычную рабочую позу в кресле, сказал:

– Вы и Сикейрос должны осознавать: без устранения Троцкого мы не можем, как показали события в Испании, быть уверены в поддержке нас единомышленниками по международному коммунистическому движению. В случае нападения фашистов на Советский Союз союзникам будет трудно выполнить свой интернациональный долг, потому что Троцкий, как я уже говорил, приложил и продолжает прилагать немалые усилия, чтобы расколоть это движение. Сейчас очень важно, чтобы левые силы не распылялись на какие-то ПОУМы и Четвертые Интернационалы. А эта опасность есть и будет сохраняться до тех пор, пока жив Троцкий.

Берия встал, вышел из-за стола и направился к Григулевичу. Фитин и Судоплатов, а за ними и Иосиф, тоже встали. Нарком подошел к разведчику-нелегалу, положил руку на его плечо и, словно благословляя на великое дело, вежливым, приятельским тоном заговорил:

– В Мексике возьмите себе новый псевдоним – «Фелипе». Так вас назвали в плане мероприятий по операции «Утка». И пусть Сикейрос при инструктировании своих боевиков почаще ссылается на вас: «Фелипе» сказал», «Фелипе сообщил», «Фелипе» просил», «Фелипе» ориентировал», «Фелипе» обратил внимание» и тому подобное. Объясните Сикейросу, зачем это нужно, и пусть он почаще напоминает им, что они теперь имеют дело не с Мануэлем Бруксбанком и не с Хосе Окампо, которого хорошо знали по военным делам в Испании и по боевым операциям мадридской и барселонской резидентур Шведа, а с неким «Фелипе». Итак, вы теперь «Фелипе», но проживать вы должны по тем же документам Мануэля Бруксбанка.

– После ликвидации Троцкого, – продолжал Берия, – незамедлительно перебирайтесь в Аргентину и создавайте там свой нелегальный разведывательный центр с подрезидентурами в соседних государствах – Уругвае, Чили, Бразилии, Боливии. Да и в других странах Латинской Америки.

Вечером 23 мая 1940 года Давид Сикейрос и Иосиф Григулевич получили от Эйтингона указание приступить к выполнению операции. К полуночи они собрали в заранее обусловленном месте всех участников покушения, переодетых в одежды полицейских и военнослужащих. Сикейрос, переодетый в форму пехотного майора, не досчитавшись одного, спросил у старших групп:

– Кого нет среди вас?

– Нет Морриано Эррера Васкеса из моей группы, – сообщил Антонио Пухоль.

Сикейрос сморщился так, как будто проглотил больной помидор.

– Он что… побежал в полицейский участок сливать информацию? Я же видел его вчера в Санта-Роса[17] при передаче денег ребятам. Так почему же его нет?!

– Потому что не надо было отвозить им деньги накануне проведения операции, – недовольно буркнул Антонио.

– Откуда я знал, что именно сегодня поступит команда о начале операции.

– После вашего отъезда из Санта-Росы ребята настолько упились, что сегодня они отправили его в Мехико за похмельем. Ну, а он, известное дело, сначала похмелился сам, да так крепко выпил, что затерялся на обратном пути.

– Откуда тебе стало известно об этом?

– Я только что вернулся из Санта-Росы, хотел забрать его на дело, но увы!

Окинув беглым взглядом толпу боевиков, среди которых было немало подвыпивших и с больной головой, Сикейрос, махнув рукой, сказал:

– Ладно Антонио, обойдемся без Эрреры. – И, взглянув на часы – было уже полтретьего ночи, – добавил: – Мною, товарищи, получен приказ приступить в четыре утра к выполнению операции «Утка» в Койоакане. – Он снова бросил взгляд на часы. – Ровно через час мы должны уже быть на улице Вены…

Внимание боевиков к майору стало безраздельным.

– Учтите, камарадо, нам предстоит действовать, – продолжал Сикейрос, – против хорошо вооруженных охранников. Среди них есть немцы, англичане и американцы. С внешней стороны вилла охраняется мексиканцами, то есть местными полицейскими. Их должна бесшумно обезоружить и связать группа Санчеса Эрнандеса. Она же будет караулить их до завершения операции. Группа Леопольдо Арреналя точно также поступает с внутренней охраной. Группе лейтенанта Антонио Пухоля предстоит брать штурмом особняк Троцкого. С этой же группой пойду и я. Уверен, что мы победим!..

– Почему вы так уверены? – вдруг раздался из толпы хмельной голос.

– Потому что я лично буду участвовать в покушении на Троцкого. У нас есть большое преимущество – элемент внезапности и то, что один из охранников на воротах – наш человек. Он откроет нам двери по условному сигналу и мы проникнем на виллу ровно в четыре утра, когда все будут спать мертвецким сном. Как торнадо, мы должны сокрушить все на своем пути…

– А вдруг вашего человека не окажется на месте, и он не откроет нам железные ворота? – прервал Сикейроса все тот же хмельной голос из толпы.

– В таком случае мы начнем штурм высоких стен. Все необходимое для этого у нас есть – и морская веревочная лестница, и ножницы для резки колючей проволоки над стеной, и инструмент для взлома чего угодно, и кое-что еще. Если даже нас обнаружат в момент штурма и завяжется перестрелка, все равно мы должны действовать решительно. Во что бы то ни стало мы обязаны проникнуть в дом. Там в течение пяти минут мы должны решить поставленную задачу по ликвидации Троцкого. После этого сразу же возвращаемся к выходу, где кроме наших машин будут стоять старый «форд» и новенький «додж». Быстро садимся в них и исчезаем с объекта. Ключи от машин будут в замках зажигания. Их вставит наш человек из охраны. – Подумав, Сикейрос добавил: – И последнее, о чем я должен еще раз предупредить всех: уничтожение кого-либо из охранников в нашу задачу не входит.