– Ладно, – Арнольд полез в сейф и вытащил пистолет. Вытер его о рубашку Рока и засунул в поясную сумку. Летом, когда в пиджаке жарко, поясные сумки отлично заменяют подмышечные кобуры.

– По коням, братва. – Я встал.

– Хотя бы пирожков с капустой возьму, – просительно посмотрел на меня Арнольд. Так трогательно смотрят собаки, выпрашивающие колбаски.

– И на нашу долю тоже, – смилостивился я.

Мы спустились по прохладной лестнице, прошли мимо плексигласового щита, за которым прятался дежурный по управлению. Арнольд отделился от нашей компании еще на втором этаже и ринулся в сторону буфета.

– Жара, – сказал Галицын.

– Тебе все, что выше двадцати пяти, – жара, – неодобрительно произнес Асеев.

– Ненавижу жару. На Кавказе, помню, тогда асфальт плавился. – Взор Князя на миг затуманился воспоминаниями.

Галицын ненавидит жару, Кавказ и кавказцев. Это его жизненное кредо. И он имел для него основания.

Я кивнул Року на свой «жигуль».

– Давай на заднее сиденье.

– А конфеты будут? – жалостливо спросил Рок.

– А это как сработаем.

– А сейчас нельзя? – заныл он.

– Нельзя.

Рок судорожно вздохнул.

– Ну пожалуйста.

– Заткнись, – рявкнул Асеев, усаживаясь на переднее сиденье.

– Ладно, ладно, – испуганно взмахнул руками Рок. Задумался. – Когда вы меня в агенты возьмете?

– Как будешь работать, – многозначительно заметил я. Устроиться к нам в платные агенты – это у Рока навязчивая идея.

– Я же все знаю. Стволы знаю, где хранятся, – загундосил он.

– Уже неделю слышим, – лениво произнес я.

– И про воров, кто крышу барыгам держит. Я все знаю… Возьмите, а?

– Посмотрим, – пообещал я, заводя машину и выруливая со стоянки перед управлением.

Началась привычная театральная миниатюра под названием «Ожидание Арнольда».

– Ну не раздолбай? – Я посмотрел на часы. – Куда он делся, спрашивается? Опоздаем же.

– Жрать горазд, – покачал головой Асеев.

– И пить. Наверняка пиво в буфете глушит… Вон он, – кивнул я.

Арнольд беззаботно вырулил из подъезда. Под мышкой у него был объемистый целлофановый пакет с пирожками. И проглядывало что-то, напоминавшее бутылки с пивом.

– Быстрее, чудик! – крикнул Асеев.

Арнольд прибавил ход. Подошел к машине Князя Галицына.

– Второй, ответь Первому, – произнес Асеев в микрофон «Мотороллы».

– Второй на связи, – послышался голос Галицына.

– Давай за нами.

Я выехал на проезжую часть перед автобусом. И в зеркало заднего вида увидел, как за нами пристроился зеленый «Форд» Галицына.

Весь закон построен так, что сбыт наркотиков доказать чрезвычайно трудно. То ли специально такие законы пишут, то ли просто люди не понимают, что творят, но факт остается фактом. Однако нет таких трудностей, которые непреодолимы для русской милиции. За последние годы научились мы работать со сбытчиками, доказывать факт сбыта, привлекать барыг к уголовной ответственности. Есть способы. Было бы желание работать, притом не всегда чистыми руками.

С Вороной способ работы избрали простой. Рок пишет заяву – мол, ему, честному гражданину, стало известно, что гражданка Воронова торгует наркотическим веществом героин. Дальше выносится постановление о производстве оперативного эксперимента. Добропорядочному гражданину выдаются купюры с записанными номерами или просто меченные порошком, который светится в ультрафиолетовых лучах. Меченые, конечно, лучше, да только возиться с порошком лень. Дальше Рок идет на встречу, приобретает героин, тут, как черти из табакерки, появляется толпа народа – оперативники, понятые. Покупатель добровольно выдает приобретенный героин. Из кармана у барыги извлекается меченая купюра. Да еще под ультрафиолетовым облучателем пальчики и деньги светятся. Дальше народный суд, а сроки по этой статье серьезные. Сбыт доказан.

Так бы все было и на этот раз. Но…

– Не знаю, где она, – развел руками Рок, приблизившись к моей машине.

– Она часто опаздывает? – спросил Асеев.

– Обычно вовремя приходит.

– И почему не пришла? – Асеев хмуро оглядел Рока многообещающим взором палача, прикидывающего, взять ли халтурку на дом.

– Не пришла.

– Вот тебе жетон. – Я извлек из кармана жетон. – Иди и звони. Чтобы Ворона была здесь.

– Но…

– Ты посмотри, сколько народу сдернул с места. Сколько бензина нажгли. Нам нужно сего-дня взять Ворону. Чего непонятно?

– Все понял, – вздохнул Рок и направился в сторону телефонной будки.

Наша машина выставилась метрах в ста от стекляшки метро, на площадке за трансформаторной будкой. Справа от нас магазин «Фарфор». А за нами, за зеленью деревьев, виден бетонный куб кинотеатра «Комета» – ныне злачное место. Сколько себя помню, всегда там собиралась шпана этого микрорайона. Здесь они выясняли отношения – кто главнее, знакомились с девчонками, выворачивали друг у друга карманы. Ныне в кинотеатре по ночам действует дискотека «Пилот» и наркотиков там – просто обожраться. А во дворе за кинотеатром в шестнадцатиэтажном доме живет Ворона. Около этого дома мы ее задерживали с наркотиками. Тогда она от нас откупилась, сдав барыгу с пятью граммами героина. И ушла на дно, решив, что с нами дружить не обязательно. Значит, теперь сама стала «банковать» – героиновую точку открыла.

– Почему Ворона не пришла? – зевнув, произнес я, глядя, как Рок, пинком спровадив от телефона-автомата щупленького пацана, сам занял его место и начал накручивать диск.

– А, с этим болваном связываться, – Асеев махнул рукой и устроился поудобнее на сиденье, прикрыл глаза, один приоткрыл, как затаившийся крокодил. Он никогда не расслаблялся, все сек и видел.

– Все-таки палку он нам сделал, – сказал я. – И притон сдал.

– Он же полностью отмороженный, – недовольно произнес Асеев. – Мы с ним еще нахлебаемся.

– Он что, к тебе в родственники набивается? Где ты в этой среде информатора вменяемого найдешь?

– Да уж…

Зашуршала рация. И послышался голос Арнольда:

– Терентий, ну что у нас там с клиентом?

Я нажал на кнопку:

– Второй, для кого правила ведения радиопереговоров написаны? Тебе сколько повторять?

– Ладно, не злобись.

В эфире запрещено употреблять имена, фамилии. А можно в эфире употреблять только позывные.

– Пока задержка, – проинформировал я. – Сидите, ждите. Понял?

– Понял.

– Отбой. – Я положил рацию между сиденьями, чтобы не бросалась в глаза случайным прохожим.

Рок с размаху шлепнул трубкой об аппарат и направился к нам.

– Дозвонился? – угрожающе осведомился Асеев, искоса глядя на застывшего в угодливой позе у машины Рока.

– Не берет трубку! – завопил он. – Сука она! Ох, сука. Брать ее надо. И мордой о стену. Она барыг много знает. Она все скажет. Я знаю, как мы на нее надавим. Надо…

– Заглохни! – прикрикнул я. – Куда она могла деться?

– Ну я не знаю.

– А мы засветиться никак не могли? – спросил Асеев.

– Маловероятно, – сказал я.

– Может, она кого-то подослала обстановку прощупать? И нас с Роком засекли.

– Вряд ли. Она же дура обычная. Ей не до конспирации, – отмахнулся я. – Ждем еще пятнадцать минут, а потом снимаемся.

Через пятнадцать минут, естественно, никто не появился.

– В машину, – приказал я Року.

Тот виновато, как сожравший хозяйскую сметану кот, бочком пролез на заднее сиденье и заработал испепеляющий взор Асеева.

– Раздавить бы тебя, мокрица, – произнес майор.

Рок съежился. Асеева он боится чем дальше, тем больше. Впрочем, не он один. Дядя Ася, как удав, – умеет вызывать страх и парализовывать волю. Оно и неудивительно, учитывая его боевую биографию.

– Говорит Первый. Все. Снимаемся. На базу, – сказал я в рацию.

– Второй понял.

Я тронул машину. Выехал из-за трансформаторной будки. И прикрикнул на Рока:

– Пригнись. А то еще кто увидит тебя в нашей тачке.

Рок калачиком съежился на заднем сиденье. Да так и не встал, пока машина не остановилась у управления. Рок просто заснул. Я растолкал его, и мы поднялись в кабинет.