То, что миры останутся связаны, не вызывало сомнений. В обсуждении с Тобирамой Минато указывал на то, что шиноби способны извлечь из мира волшебников много пользы — и это действительно так. Отказываться от кладезя ресурсов и техник, потенциально применимых в их практике, было бы глупо. Волшебная палочка и навык её использования становятся для шиноби козырями: возможностью применять техники стихий, к которым не имеешь предрасположенности; скрывать вещи путём, к примеру, превращения свитка с ценной информацией в кунай; при помощи Патронусов отправлять быстрые сообщения, которые, при верной настройке техники, сможет услышать лишь адресат, даже если будет находиться в толпе — вариантов много, была бы фантазия.

Фантазии этому поколению, как понял Тобирама, не занимать. Так Сасори ещё прошлым летом, после возвращения в команду и до своей «гибели» начал делать расчёты для создания марионеток, имеющих магическую сердцевину, как волшебные палочки. За этим и сам Тобирама (в большей степени), и прочие Хокаге следили с любопытством — Сасори не скрывал исследования, даже обсуждал со старшими некоторые идеи, впитывал их знания и опыт. Итачи, судя по словам Мадары, хорошо освоился с легилименцией и усилил ею свои навыки по части менталистики. Сакура многое почерпнула из местных медицинских практик, более того, Хаширама говорил, что ей хватило придумки и таланта сплести их с ирьёниндзюцу. Определённые наработки имелись также у Тобирамы, и Минато, и Хирузена, и Мадары, хотя по большей части теоретические, в том числе связанные с фундаментальным пониманием этого мира и его истории.

И это пример лишь нескольких шиноби, для которых интеграция магического знания в искусство ниндзя не являлась основной целью работы. Цунаде поступит умно, если создаст в Конохе институт, что займётся конкретно изучением магического мира и знания, изобретением способов его использования в шинобийском быту. «Хотя, — подумал Тобирама, глядя вслед магам, возвращающимся к своим, — если и создадут его, то, скорее всего, не Коноха. Альянс».

Параноика Тобираму сама идея этого объединения не вдохновляла, как поначалу и Коноха. Впрочем, нет, даже больше — то не союз и совместное проживание пары десятков кланов, а огромная по мощи и населению коалиция, в которой состоят совершенно разные страны с разной историей, уровнем развития, силы. На сегодняшний день — актуальную информацию бывшим Хокаге предоставила Анко — Коноха держит первенство по военной мощи и количеству жителей, обгоняя по этим параметрам (по второму — значительно) все остальные деревни Альянса, даже Суну, наиболее близкую к Конохе по силе. Кроме того, Конохе на руку, что в ходе нынешней войны Альянса против Кумо и Ивы боевых действий на территории Страны Огня не ведётся. Определённое количество шиноби Листа было послано на передовую, однако по окончании войны ресурсов у Конохи останется больше, чем у прочих союзников, на землях которых, за исключением Страны Дождя, сейчас идут сражения. При таком раскладе Коноха станет абсолютным лидером Альянса и сможет диктовать политику.

Однако, как понимал Тобирама, теперь в воздухе витает идея о более тесном сотрудничестве с Киригакуре вплоть до принятия её в Альянс. У этой деревни, согласно опять-таки данным Анко, военная мощь сопоставима с таковой у Конохи, но при этом руководящая верхушка превосходит коноховскую в хитрости — не тактике, а именно интриганстве. Если в состав Альянса войдёт такой игрок, при значительном возвышении Конохи над остальными Кири способна попробовать изменить правила игры. Не обязательно будет так, однако шанс есть. «Конохе сейчас не хватает умения плести интриги и разгадывать чужие, — думал Тобирама, вспоминая разговор, который вскоре после осеннего возвращения команды в мир магов он имел с Мадарой и Анко. — Среди советников Цунаде есть хорошие тактики, но нет политиков. Отстранив от себя Данзо, она сделала глупую вещь». Впрочем, Тобирама знал своего ученика достаточно хорошо, чтобы понимать: скорее всего, Данзо сам предпочёл не идти на контакт, более того, подливать масла в огонь взаимного недовольства между ним и Цунаде. По всей видимости, Данзо так и не простил, что Второй назвал не его своим преемником. «Ещё один мой прокол, — Тобирама устало прикрыл глаза. — Не объяснил мальчишкам свой мотив, не смог натаскать их на совместную работу, хотя и пытался…»

Он искренне жалел, что Мадара так отреагировал на его просьбу. Хуже от одного применения Эдо Тенсей никому бы не стало, а на душе Тобирамы, возможно, стало бы хоть немного спокойнее.

— Отото? — голос старшего брата вырывал из мыслей, из глупых сожалений. — Всё в порядке?

— Да, — собранно ответил Тобирама. — Я размышлял о будущем.

— Будущее… — Хаширама тоже посмотрел на удаляющихся магов, на их товарищей вдалеке. — Знаешь, я бы хотел, чтобы кто-нибудь призвал меня из Джодо лет через двадцать — интересно было бы посмотреть на то, к чему придут за это время миры. С другой стороны…

— Тоже находишь Эдо Тенсей аморальной? — не сдержавшись, хмыкнул Тобирама, злясь не на брата — на Учиху.

— Нахожу, — спокойно подтвердил Хаширама. — Я всегда говорил тебе это. При этом готов признать, что в некоторых случаях её применение себя оправдывает. Например, я рад, что помог нашему и этому миру избежать гибели в гендзюцу Кагуи. Был рад посмотреть на нашу деревню через почти восемьдесят лет после её основания. Поговорить с повзрослевшей внучкой. Помириться с другом, — он опустил ладонь на плечо брата, крепко сжал пальцы. — За это я говорю тебе спасибо, отото. Но все записи об Эдо Тенсей должны быть уничтожены, а Орочимару — стать последним, кто применял её. Негоже тревожить мёртвых, Тобирама.

— Как скажешь, ани-чан, — отчеканил Тобирама и повёл плечами, высвобождаясь. Скрестив руки на груди, он продолжил: — После перехода в наш мир мы должны поговорить с Цунаде. Сейчас очень сложный момент во взаимоотношениях миров, я бы сказал, критический. От действий Цунаде и её коллег зависит, получит Альянс в лице магического сообщества союзника или врага.

— Да, мы с Мадарой тоже обсуждали это, — кивнул Хаширама. — Пожалуй, хорошо, что он останется в мире живых — сможет помочь Цуне.

— Если сочтёт нужным, — вырвалось у Тобирамы.

Брат посмотрел на него устало и с просьбой перестать так говорить. Вздохнув, Тобирама слегка наклонил голову.

— Мадара поможет, — сказал Хаширама с убеждённостью потрясающей, учитывая, что прежде выкидывал его друг. — Он не признаётся, конечно, но ему дорога наша деревня.

— Тогда я оставлю свои выкладки не только Цунаде, но и ему, — переборов себя, произнёс Тобирама.

— Так будет правильно, — кивнул Хаширама и провёл руками по лицу, волосам. — Ладно, пойдём. Нужно проверить, не нужна ли наша помощь кому-то из раненых…

— …и проследить, чтобы Учихи не слишком увлекались, пока будут править воспоминания магам, — добавил Тобирама.

Хаширама мученически закатил глаза.

— Отото, ты неисправим.

На это Тобирама только пожал плечами. На пороге возвращения в Джодо нет смысла пытаться что-то в себе менять.

Солнце высоко поднялось в тускло-голубом небе, когда Саске и Мадара наконец закончили работу с магами. Живых их было тридцать шесть человек, работоспособных менталистов среди АНБУ — ни одного, поэтому Учихам пришлось обрабатывать магов самим.

Всех волшебников, которым требовалась коррекция памяти — и невредимых, и раненых, — собрали в Большом зале Хогвартса, где были сдвинуты к стенам факультетские столы. Наруто с Четвёртым проверили и убедились, что все здесь, никто не покинул замок. До того, как маги, постепенно начавшие понимать, что их не просто перевели с улицы в помещение поудобнее, зароптали всерьёз, появившийся Первый Хокаге окутал всех своей чакрой — обволакивающей, тёплой, расслабляющей. На волшебников подействовало быстро: трое старших сыновей Уизли больше не озирались с тревогой, мракоборцы опустили палочки, Тонкс перестала плакать над Римусом, за жизнь которого всё ещё боролась Сакура. Лица волшебников приобрели одинаковые отсутствующие выражения.