– Хоть что-то хорошее. Учитель, я развиваю свое тело, выполняю все рекомендованные тренировки, но сила все равно растет слишком медленно, что мне делать?
– Ждать, твоя сила мала и ты стремишься ее увеличить, а растет она к твоему сведенью весьма быстро. Только в твоем возрасте маги еще не имеют большей части своих сил, по-настоящему она начинает формироваться годам к 14—16, а значительную часть силы маги развиваю уже годам к тридцати.
– Учитель, вы говорили, что некроманты компенсируют недостаток силы жертвоприношениями, может это поможет с ритуалом?
– Орсо, ты хочешь использовать жертвоприношение, только ради поднятия крысы? – С минуту подумав, я ответил.
– Нет. Но, прошло уже полгода, а у меня пока весьма сомнительные успехи.
– Практика и знание, это то, что приведет тебя к успехам мой юный ученик.
– Хорошо, продолжим практику. – Эйле ушла, оставив Орсо убирать последствия ритуала. Мальчик осторожно убрал несостоявшегося зомби в заготовленную клетку, а еще пригодные компоненты в мешок.
– До завтра, практика.
Полностью измотанный маг отправился спать, сделав пометку в своем дневнике по поводу эксперимента: «Попытка номер 22. Впервые удачно. Создать крысу зомби получилось, однако просуществовал образец меньше минуты. Ритуал и контур необходимо доработать».
Выбирая между Чернявкой и Белокаменкой, я остановился на последней, по той простой причине, что добраться до неё проще. Я не был великаном, но мой рост выше среднего, что могло визуально добавить пару лет к моему возрасту. Сейчас мне примерно 12 лет. Совершеннолетними тут считали в пятнадцать, но нередко и дети моего возраста действовали самостоятельно. Проблем быть не должно. Я осмотрелся. Ара – примерно семь десятых километра, так что десять километров пройти за день не так сложно, пускай и по лесу. Самый главный в деревне – староста. Деревня примерно на сто дворов. Зовется Белокаменкой или Деревней Белого Камня из-за огромной каменной глыбы, рядом с которой она основана. Я должен посетить этот населенный пункт, так как готов и должен изучать этот мир, а так как мои запасы энергии восстановились не полностью, то я решил прогуляться.
Ещё раз, обговорив с Эйле детали, я накинул на себя домотканую рубаху и подтянул шаровары. Подпоясался и осмотрел себя. Длинный, несколько худощавый на вид, но не обделённый мышцами, я мог сойти как за крестьянина, или рыбака, так и за представителя иной профессии. Я сложил кое-какие пожитки в дорожный мешок, туда же кинул пустой самодельный кошель и башмаки. Со слов Эйле я знал, что обувь, даже потертая является серьёзным разделителем статуса, к тому же из всех предметов одежды, воруют её гораздо чаще, исключая разве тростниковые сандалии и местный аналог лаптей, проще говоря, лапти могли своровать только новые, но, случалось подобное крайне редко и не везде.
Узнав, что Эйле не умеет делать обувь такого типа, я сделал заметку научиться, и, привязав свой узел, на палку отправился в путь босиком, взяв еды на день и нож с точильным камнем. Второго топора у чародейки не было, что не особо меня печалило, а вот пара лишних кремней для огнива нашлась. Я шёл, пробираясь сквозь заросли. Частенько, то хвоя, то острый камешек или обломок ветки впивались в мои ступни, но я продолжал идти, стараясь ступать аккуратно и пугать змей, пока не вышел на достаточно широкую лесную тропу.
Я осмотрелся. Это была тропа, гордо именуемая дорогой. Трава на ней была либо вытоптана, либо сильно примята, а кое-где можно было заметить следы колёс, и экологически чистый навоз. Коровий или конский? Я задумался. С одной стороны телегу тянет лошадь, с другой люди часто используют и волов, так что сей продукт может принадлежать особям обоих видов, но вроде у лошадей он должен быть суше, хотя я понятия не имею, сколько времени куча тут лежит. Простояв в раздумьях, с пять минут, и, отметив на будущее, что в навозе я совершенно ничего не понимаю, я пошёл дальше. Главное не ударить в грязь лицом перед людьми, мало ли что им в голову прийти может.
Солнце светило мне в спину, а так как ещё определенно было утро, то шёл я правильно. Правда, несмотря на жару, меня очень полюбили слепни и комары, к их глубокому несчастью любовь была не взаимна. Гнус раздражал. Даже сок трав, который по идее должен был отгонять насекомых, помогал слабо и не долго, а жаль. Надо будет спросить у Эйле, есть ли в магии какой-нибудь способ от этой заразы. Пока оставалось только терпеть, и если от слепней оставался лишь быстро уходящий зуд, то на месте комариных укусов вскакивали волдыри. Что за фигня? Нет, это кошмар какой-то! Комары меня и в моём мире кусали, но подобным их укусы не оканчивались. Привет из нового мира – «бешеные комары», намёк, что мне тут не рады? Я увлекся. Тут нет никакой мистики, просто другой вид. Надеюсь, никакую заразу вроде малярии не переносят, как же надеюсь.
Согнав с дороги зашипевшую змею, я подошёл к развилке, на которой стоял деревянный столб-указатель с надписями, правда писавший их человек не был в ладах, с орфографией и потому сравнивая названия, указанные на нём, я понял, что мне нужна «белка каменная» написанная в одно слово без одной из указанных мной «ка». Голова не позволяла воспринимать эту надпись дословно. Я снова задумался. Указатель вроде бы и есть, без расстояния, чистое направление, но главное не потеряюсь. Сказать что есть, на случай расспросов, а логика подсказывала, что подобные будут, вопрос в том, что нужно мне? Увидеть людей. Чем раньше, тем лучше. Эйле живёт одна, к тому же имеет весьма специфическую профессию, так что нужно сравнение. Следует так же научиться плести лапти и другим, неизвестным мне прикладным навыкам. Легенда у меня хорошая. Я отправился учиться грамоте от деревни, теперь возвращаюсь, узнав, что кому-то из родных плохо. Или неурожай… Не суть. Одет я не совсем по-городскому… Впрочем, я же «деревенский». Так. Стоп. Легенда такая, я из деревни рыбаков, что переселилась в другие места из-за пересохшей реки. Ищу родных, чтобы проведать. Уже звучит лучше. Что я делаю в Деревне Белого Камня? Хочу передохнуть с дороги, да узнать куда идти.
Я остановился. Указатель был далеко позади. К тому же я хочу учиться дальше, а для этого нужно заработать денег. Образование тут платное, даже начальное. Хотя основные навыки и стоят относительно дёшево, остальное растёт в прогрессии. Хорошо хоть плата за год вносится, а не сразу за курс. Но отчисления за неуплату есть. Нужно выяснить стоимость обучения. Если грамоте и счету обучиться стоит пять серебряных монет, то дальнейшее обучение на порядок дороже. Доход крестьянина, за вычетом налогов, составляет около серебряной монеты в год. Так что читать научиться сложно, но можно, учитывая, что срок обучения – пять лет. Не понимаю, чему учат эти пять лет?! Читать, писать, паре молитв… И на это пять лет? Хотя я зря нагоняю на местных учителей, тот, кто умеет читать – обучается счетной грамоте, и спустя пять лет деревня получает относительно грамотного человека. Впрочем, этому обучают и в больших деревнях, так что в город же отправляют учиться профессиям.
Я снова задумался. А кем мог быть я, гипотетически? Помощник писца. Должность грош цена, которой, нужно играть роль ксерокса. Живого ксерокса. Нудно и мало платят. В городе траты больше чем в деревне, но на серебряную монету в год жить теоретически возможно. Ниже этого идёт прозябание.
Дальше была одна сплошная тропа. Пару раз я распугивал палкой змей, да изредка вытирал с лица пот. Жара была несусветная, казалось градусов под тридцать. Наконец я добрел до очередного указателя, на котором гордо красовалась надпись «Бе****ка», если первый и последний слог ещё можно было понять, середина слова определённо сильно пострадала и очередной местный «грамотей» решил восстановить надпись, тем самым сделав только хуже. Решив оставить разбор орфографии на потом, я омыл ноги в местной речушке, жар, терзавший значительную часть пути мои ступни, наконец, спал.
Поднявшись и размяв плечи, я вошёл в деревню. Давая ей оценку, я погорячился. Тут было максимум дворов шестьдесят. Деревня стояла кругом, без всякой ограды, упираясь одним своим краем в излучину реки. В реке стирали бельё и набирали воду. Слева от меня были видны поля, справа же стояла ветряная мельница. Взглянув вперёд, я ощутил знакомый жуткий холодок. Пройдя пять дворов, я понял, что не ошибся. Впереди виднелось кладбище. Там не было христианских или католических крестов, это бы я заметил даже издали. Вместо этого отчётливо виднелись валуны и деревянные столбы. Наверное, если бы, не знакомый холодок, казавшийся тёмным и жутким, я бы ещё сомневался, в назначении данного места. Но от него тянуло силой, родной силой, да так, что хотелось облизнуться, хотя день был в разгаре и стоял я не на кладбище. Хотя, всякое может быть.
