– Но почему все сделал, а бородавку на правом ухе так и не удалил?
– Это не просто нарост, мистер Холмский. Это бородавка судьбы, она же – бородавка святого князя Владимира. Если удалишь ее – быстро потеряешь власть.
– Как забавно все тут у нас. В смысле, у них, давно уж у них. Что лучше потерять – власть или жизнь? Впрочем, в известных местах и при заданных обстоятельствах это одно и то же.
Шейлок возвращается в отель. В лобби Генерал и Полковник смотрят ему в хвост ревностно.
– Что, действительно в закрытом гробу?
– Нет, почему же. Просто прощания не будет, чтобы не взрыв и не Ходынка. А гроб открытый. И вообще, мистер Холмский: мы все очень любим Марину Робертовну, но она, с ее обаянием и красноречием, может сильно отвлекать вас от основного дела. А результат вашего расследования нужен так быстро, как только возможно. Поторопитесь, плиз. Сконцентрируйтесь, пожалуйста. Не отвлекайтесь, в общем. И, если можно, не покидайте отель пешком и без охраны, как мы и договаривались.
Дальше – уже в гостинице. В архиве своего пенсионного «Делла» сыщик нашел фотографию 1991 года. Да, конечно. Загадочная Мальвина со Старорежимного кладбища похожа на… леди Гизлейн! И она к тому же Робертовна. Дочь Максвелла! Невозможно, но так. Да и по датам практически сходится. Максвелл ведь был еврей, на самом деле, и в чертах Робертовны немало еврейского, хоть и сглаженного благородной пластикой.
А еще ходили слухи, что медиамагнат путался с КГБ. Даже вроде какие-то книжки Горбачева издавал. В конце Советского Союза.
Черт побери.
Тем временем, что говорит нам газета International New York Times? А то, что вождь свежего переворота полковник N., первопоколенный антигуанец-и-барбудец русского этнопроисхождения, пока так и не вышел к народу в Сент-Джонсе. По соображениям безопасности, как бы. Зато на каждого жителя Антигуа и Барбуды, включая грудных детей, новые власти выдали по тысяче долларов США. С одной стороны – $90 млн, вроде не так и много, с другой – полковник явно не бедный человек. А может, он не сам по себе? Может, за ним стоят Ротшильды какие или там Рокфеллеры? Но им зачем эти малые Карибские острова – у них и так всего завались?! Странноватая вся эта история с переворотом, как ни крути.
А русская газета «Известия», разбросанная в «Ритц Карлтоне», сообщает: объявлен конкурс на могильное надгробие Президента. И победитель уже известен, ибо тот победитель хорош, который выигрывает прежде любого состязания: скульптор Б. из Санкт-Петербурга. Огромная черная голова властителя на постаменте в форме Земного шара. Интересно, а бородавку судьбы на мочке правого уха скульптор Б. не забудет передать художественными средствами?
Шейлок начинает писать заказанный текст. О том, как естественно ушел из жизни могущественный Президент. Но интуиция не отпускает: нет, ребята, в действительности все не так, как на самом деле. Иначе бы и не нанимали его, старого лондонского алкаша. Ну, нет, по нынешним временам 69 – это еще не старость. Люди в таком возрасте только к власти приходят. Сформулируем мягче: пожилого лондонского алкаша.
Хорошая это все-таки поездка: пьешь виски неограниченно за счет принимающей стороны. И не хочешь остановиться, даже когда можешь. Из принципа.
Звонок Генерала.
– Есть предложение поиметь завтра ланч. Где? В Большом театре. На исторической сцене. Там будет стоять гроб с Президентом. И 100 самых важных представителей БЕС-элиты, по закрытому VIP-списку, смогут с ним проститься. Даже министры не все смогут попасть – а только те, кто встречался с покойным не менее 28 раз. А рядом, на той же сцене, я заказал столик.
– Что, прямо у гроба?
– Да. Мне нельзя отлучаться, а есть-пить тоже хочется. Заодно обсудим кое-какие нюансы. И там безопасно. Мобильную связь мы заглушим, прослушки не допустим. Разговор-то у нас совершенно секретный, в другом месте его и не проведешь. Кейтеринг из ресторана … (и здесь запросто может оказаться ваша реклама).
В Большой едут вместе, одним авто. Генерал технично не подводит Шейлока к гробу. Ланч из семи блюд. Настоящая БЕСовская трапеза, так здесь принято. Большинство идущих к гробу – кивает Генералу. Все – целуют покойного в лоб.
– Послушайте, господин Холмский, я хотел отдельно поговорить с Вами про Марину Робертовну.
– Извольте, хотя я ее почти не знаю. Она правда дочь Боба Максвелла?
– Нет, Шейлок. Она ваша дочь.
– Это не лучшая шутка, Генерал. У меня нет детей.
– Вам так кажется. Точнее, казалось до этого момента. Вы же переспали один раз с Марининой матерью, леди Гизлейн?
Холмский с детства много пил, но не до такой же степени беспамятства! Чертовщина какая-то. Хотя…
– Марина Робертовна, – как вы, с вашим абдуктивным методом, могли догадаться – любовница, ну то есть гражданская жена, дама сердца или как там правильно – покойного Лидера. Мама его небольшого сына. В последние годы она приобрела огромное влияние. Назначала и увольняла министров, губернаторов. Президент отдал ей весь рынок кошерного питания – это миллиарды. Сиятельный Преемник и я немного устали от ее методов управления. Она очень властная и очень эмоциональная.
Стало быть, сказал себе Шейлок, я – вроде как тесть Президента? Дед его ребенка? Стоило дожить до этого дня знаний.
– И мы хотели просить Вас, мистер Холмский. Задача очень сложная. Нужно убедить Вашу дочь переехать в Лондон. Заботиться о старике-отце. О вас, то есть. Простите, что назвал Вас стариком, это иносказательно. Дом в Лондоне у нее уже есть. Просторный дом, теплый. Денег хватит на семь жизней вперед. Дело за малым: объяснить ей, почему она должна расплеваться с этой вонючей страной. Навсегда.
– Вы считаете, Генерал, что я справлюсь с этой задачей?
– Считайте, что у Вас нет выбора, детектив.
М-да.
И вот же она сама – Мальвина. Вся в черном. Проходит через гроб и – не целует покойника в лоб. Единственный гость Большой сцены, кто не целует! Что это? То, что я думаю?!
В конце семиблюдного действа Шейлок все-таки умудрился в высочайший ящик заглянуть. Да, там лежал тот самый человек, из папки Полковника, образца 2017 года. Но! На мочке правого уха не было никакой бородавки!
Вариантов три:
• нарост слишком тщательно замазали/закрасили;
• хирург М. таки отрезал топ-клиенту бородавку святого Владимира, после чего Великий Лидер лишился власти и жизни;
• третье – самое невероятное!
Кстати, и трехлетней давности история здесь в кассу. С двумястами уволенными чиновниками и сорока посаженными офицерами. Диктаторы ведь нередко умирают, чтобы посмотреть на реакцию оставшихся. Что-то будет днями, а?
Ощутив себя большой геополитической фигурой, Холмский заснул лишь под утро. А в 11 утра московского времени – полубезумная новость от Reuters: Германия признала островной режим полковника N.! Так не должно быть, но так есть. Reuters не врет.
Писанина длится дальше. Писать не о чем, но надо развернуто. Еще – ехать к Марине. Но страшно даже позвонить ей. Дочери своей.
А тут телефонирует на британский мобильный не кто иной, как доктор Ваксон.
Он вообще забавный персонаж. Ровесник Холмса. Сангвиник, гедонист, балагур. Исторически – блатной врач, работал в Третьем управлении. Но не лечил, а только справки клепал. Потом, в перестройку, в 1987-м, написал для «Известий» большой очерк «Затоваренная бочкотара» – о том, как воруют на овощных базах. И стал одномоментно народной звездой. Два года спустя уехал. Поселился в Лондоне. Как писатель прославился в начале девяностых – повестью «В поисках грустного Холми»: тогда наш сыщик был на пике положительной известности. А лет десять назад изваял свой главный роман – «Таинственная страсть». Историю скандальной любви принцессы Дианы Уэльской (Спенсер) к офтальмологу Башару Асаду, сыну президента Сирии. По сюжету, когда принц Чарльз, муж Дианы по паспорту, узнал о романе, он уговорил Асада-старшего (Хафеза) отозвать сынка из Лондона – и поскорее умереть, чтобы занять Башара серьезным делом (властью). Хафез все сделал: и отозвал, и умер. А Диану тем временем британские спецслужбы грохнули, чтобы честь знала. У англосаксов так принято, что поделаешь. Честь и смерть идут рука об руку, как сказал Кристофер Марлоу.
