- На полковнике Редлихе свет клином не сошелся, - быстро ответил Скорин.
- Мне нравится ваша заинтересованность в жизни, капитан. Вы перестали быть фанатиком. В конце концов все символы и убеждения умирают вместе с человеком. Признаюсь, это относится не только к вам, но и ко мне.
- Центру не понравился болтун Редлих, значит, его нужно заменить. - Скорин поднялся, достал из буфета бутылку. - Выпьем, майор, я к вам привык... - Он не закончил фразу, махнув рукой, наполнил бокалы.
Выпили, помолчали.
- Если даже найти замену, то не хватит времени, - сказал наконец Шлоссер.
- Я так и думал, майор. - Скорин снова налил коньяк. - Я не верил, что там согласятся на сентябрь. Сколько времени у вас осталось?
- Дней десять. - Шлоссер неожиданно рассмеялся. - А ловко я вас заманил, капитан.
- Не понял.
Шлоссер рассказал Скорину, как разрабатывал операцию, как нашел Зверева и забросил его в Москву, как организовал фотоателье и казино. Скорин слушал с неподдельным интересом.
- Абвер может гордиться вашей работой.
- При чем здесь абвер, капитан? - разливая остатки коньяка, раздраженно спросил Шлоссер. - Каждый работает и отвечает за работу сам.
- Жаль, что талантливый человек служит грязным людям.
- Я служу Германии.
- Германии фашизм не нужен.
- Опять демагогия, капитан.
- Хорошо. Оставим высокие материи. Поговорим о Георге фон Шлоссере. Вы же деградируете. Нельзя, работая рядом с Маггилем, оставаться человеком.
- Оценивается только результат. Все остальное чушь, капитан.
- Ну-ну. Я вам напомню этот разговор.
Скорину не нужно было изображать опьянение, у него действительно кружилась голова. Он попросил свежий кофе. Шлоссер позвонил, когда рыжий слуга появился, барон указал на стол:
- Все убрать, подать свежий кофе. Быстро!
Пока охранник бегал на кухню и обратно, молчали. Шлоссер раздумывал: как русскому удалось выследить Вальтера? Скорин, радуясь, что Костя оказался на редкость оперативным, решал вопрос: переходить в наступление или нет? Решил чуть позже провести разведку боем.
Выпив по чашке кофе, разведчики посмотрели друг на друга вопросительно. Скорин заговорил первым:
- Нужно заменить Редлиха.
- Не хватит времени. Новый источник, капитан, надо согласовать не только с Москвой, но и с Берлином, - возразил Шлоссер.
- Зачем? - Скорин взял со стола смятую шифровку. - Пусть Берлин считает, что полковник Редлих Москвой на вербовку утвержден.
Шлоссер задумался. Русский говорит дело. Зачем Берлину знать о сегодняшней шифровке? Кандидатура Редлиха везде согласована, дело на него заведено и передано службе безопасности. Если удастся найти другую устраивающую русских кандидатуру, дезинформацию надо будет передать, затем обвинить Редлиха в измене и расстрелять... Москва наверняка сопоставит факты, поймет, что ранее допустила ошибку, убедится в ценности своего разведчика, в достоверности полученной информации.
- Кого же предложить Москве? - вслух подумал Шлоссер.
- Вас, майор Шлоссер. Почему бы мне не "завербовать" вас? спросил Скорин.
- Кто же поверит? Барон... майор абвера... Нет, капитан. Шлоссер встал, закрыл окна, задернул тяжелые портьеры.
- В Москве вас отлично знают. Известны ваши антигитлеровские настроения, двухгодичная опала. - Скорин старался говорить спокойно. Москва знает, что вы были против войны с нами. Если хорошо аргументировать, то можно убедить...
Шлоссер не отвечал. Внутренне уже согласившись с русским, он обдумывал, не попадет ли в ловушку. В вербовку Шлоссера могут поверить. Вполне возможно. Такой шанс есть. Москва санкционирует вербовку Шлоссера, он даст правдивую информацию... Барон Шлоссер должен выглядеть в глазах Москвы хорошо осведомленным человеком. Информация, полученная от него, должна внушать доверие... Ну, а если Москва не утвердит вербовку и майора Шлоссера, капитана придется ликвидировать. Значит, канал для дезинформации через него не создать...
- Где вы познакомились со мной? - спросил Шлоссер.
- В казино, майор. Не надо сводить всех в особняке. Мне вас показал Лапин. Он видел вас в школе, вы заступились за провинившегося курсанта. Лапин, конечно, должен быть освобожден.
- Вы упрямы, капитан! Спасаете соотечественника?
Задавая вопросы, Шлоссер думал о другом. Русский прав. На вербовку майора абвера Центр может пойти. Придется сдать нескольких агентов, иначе в его сотрудничество никто не поверит. Освободить Лапина... Придется жертвовать...
- Да, барон, надо пожертвовать, - словно читая его мысли, сказал русский. - Георг фон Шлоссер знает много. Если вы хотите получить безупречный канал для передачи крупной дезинформации, вы должны убедить Москву в надежности источника, то есть в искренности майора абвера Шлоссера. Придется крупно жертвовать. - Скорин внимательно смотрел на собеседника.
Шлоссер вспомнил, как капитан внимательно смотрел на убитого гестаповца, словно спрашивал о чем-то, хотел получить ответ. Еще барон вспомнил, как Целлариус, мило улыбаясь, протянул Маггилю сфабрикованное дело на полковника Редлиха. Фрегатен-капитан отдал человеческую жизнь, будто битую игральную карту.
Передернув плечами, майор встал. Его удивляла способность русского часами сидеть не двигаясь. Была в этой неподвижности сила, которую трудно победить.
Барон прошелся по гостиной, выключил свет, отдернул шторы, распахнул окна.
- Я пожертвую, а вы в ответственный момент откажетесь сесть за ключ.
Скорин в ответ лишь улыбнулся.
"Я говорю глупости, - думал Шлоссер, - русский не может отказаться, он ведь каждый раз сообщает о работе под контролем".
- В случае острой необходимости ежедневно в шесть, утра я могу выходить в эфир. Ответ получаю в тот же день в двадцать три часа. Сейчас, - Скорин взглянул на часы, - пять. Составим шифровку, покажем, что вечернюю передачу я не принимал, следовательно, о запрещении вербовки Редлиха не знаю. Якобы я сам, отказавшись от него, переметнулся на вас. Ваш материал должен быть ценен, лаконичен, легко проверяем.
Шлоссер понимал, какой дорогой ценой придется заплатить за успех, но чем грозит отказ... Нет, отказаться уже нельзя.
