- Ваш счет, господин капитан.
Скорин бросил взгляд на бедра подошедшей официантки, подвинул счет ближе, внимательно его проверил, вынул кошелек, отсчитал требуемую сумму, помедлив, добавил десять пфеннигов.
- Как вас зовут, фрейлейн?
- Эвелина, господин капитан.
- Благодарю вас, фрейлейн Эвелина, надеюсь, еще увидимся. Скорин надел плащ и фуражку, козырнув полковнику, вышел.
Георг фон Шлоссер, стоя в своем кабинете у окна, сосал потухшую сигару. Скучно. Чувство ожидания, вначале волновавшее, даже не дававшее нормально спать, постепенно теряло свою остроту, а затем и совсем пропало. Он перестал смотреть на серую улицу, вымощенную блестящим от дождя булыжником, вынул из сейфа пять черных папок с грифом "Совершенно секретно", бросил их на стол. Содержимое он знал наизусть. Через тридцать минут поступит новая информация, может, она нарушит однообразие последних дней?
Шлоссер раскурил сигару, открыл первую папку. На титульном листе надпись: "Тандем". Радиограммы от Ведерникова - Зверева:
"Приземлился нормально, иду по маршруту. Макс", Первая радиограмма Ведерникова. Он идет в Москву, где его встретит Зверев.
"Пригороды полны техникой и войсками. Мои документы в порядке. Остановился по вашему адресу. Макс".
Шлоссер усмехнулся, перелистнул страницу. Ценный агент: "пригороды полны..." На следующий день Ведерников должен встретиться со Зверевым.
"Брата встретил благополучно. Объявляю перерыв в связи. Готовимся к выполнению задания. Джон".
Шлоссер перечитал радиограмму дважды. Здесь сомнений нет. Зверев не испугался и явился в НКВД. Принявший радиограмму радист отметил, что почерк передающего изменился. На радиограмме дали подпись Зверева, видимо, Ведерников сесть за ключ отказался.
Первая часть операции прошла безукоризненно. Зверев сдался и сдал напарника. Москва уже знает об абверкоманде, о подготовке Шлоссером агентуры на длительное оседание. Неужели он переоценил русских? Они не заинтересовались полученной информацией? Не послали в Таллинн своего человека? А если послали группу боевиков, чтобы убрать Шлоссера и взорвать абверкоманду? Смысл? Будет не Шлоссер, а другой...
Он взял следующую папку, где находились списки лиц, прибывших в Таллинн. Списки ежедневно обрабатывались, вычеркивались имена выбывших, отмечалось, кто собирался пробыть в городе длительное время.
Шлоссер подвинул к себе папку с фотографиями людей, проходивших по улице Койдула мимо здания абверкоманды. Местные жители, офицеры абвера и СД. Возможно, русский не приедет в Таллинн, а давно проживает здесь? Получит приказ из Центра, расконсервируется и начнет действовать? Но он все равно должен искать подход к абверкоманде и прийти на улицу Койдула.
В пансионате, организованном по приказу Шлоссера, останавливаются командированные офицеры, но на два-три дня. Поживут и уедут, а русский должен остановиться надолго. Наверно, он должен поселиться напротив объекта, раз есть такая возможность.
Шлоссер открыл сразу две папки, которые имели наименования: "Пьяница" и "Игрок". Офицеры абвера и гестапо с удовольствием взялись за порученное задание. Действительно, не очень хлопотно, манкируя служебными обязанностями, торчать во вновь открытом офицерском казино, пить водку и играть в карты. Все за казенный счет. Шлоссер сам побывал в казино, поиграл и выпил, рассказал пару анекдотов. Пьяница и Игрок ему понравились, они не бросались в глаза, вели себя в меру спокойно, исполняли роли не навязчиво, даже стеснялись своих "пороков". Все же, появись русский в клубе, он обязательно заметил бы обоих. Профессионал отмечает таких людей автоматически.
Сообщения от Пьяницы и Игрока поступали ежедневно, но ничего, заслуживающего внимания, не содержали. Общества их никто не искал. Даже, наоборот, стали сторониться; к Шлоссеру поступило уже несколько сообщений об их подозрительном образе жизни.
Шлоссер сложил папки, подошел к сейфу, вынул еще одну. Она предназначалась для перехваченных радиограмм. Пеленгаторы за последний месяц не засекли в городе ни одной новой рации. Но если русский прибыл, он должен сообщить об этом Центру.
Шлоссер, хлопнув стальной дверцей, вернулся к столу. Неужели русские не воспользуются такой блестящей возможностью? Переоценил их умственное развитие? Неужели "ефрейтор" прав, и только немцы способны глубоко и логично мыслить? Ерунда. Достоевский, Толстой, Чехов... Коммунисты... Ленин, Дзержинский... Всех не перечислишь.
Могло не повезти: попал Зверев в руки недоверчивого дурака, и поставили бывшего летчика к стене. Громыхнул винтовочный залп, и агент закончил свое существование в глухом полутемном подвале. Крикнул какой-нибудь лозунг и умер, не зная, что на него была возложена важная миссия. Шлоссер усмехнулся, поймав себя на мысли, что ему жалко смелого русского парня, жалко - как продукт собственного творчества.
Хлопнув дверью, в кабинет быстро вошел гауптштурмфюрер Маггиль.
- Добрый день, Георг, - громко сказал он, бросил на стол папку, принес тебе сводку наблюдения. Ничего интересного, твой русский не появляется. - Он снял плащ и фуражку, бросил их на диван и, потирая руки, стал расхаживать по кабинету. - Довольно мерзкая погода, Георг. - Косо взглянув на Шлоссера, он неожиданно объявил: - Мне необходимо с тобой поговорить.
Шлоссер закрыл принесенную Маггилем папку, отложил ее в сторону.
- Слушаю вас, гауптштурмфюрер.
- Что за привычка переходить на официальный язык? Мы знакомы столько лет...
- В официальных разговорах форма должна быть официальной, господин гауптштурмфюрер. Садитесь, пожалуйста, я вас слушаю.
- Как хочешь, Георг. - Маггиль пожал плечами, сел. - Возможно, так и лучше. - Он замялся, кашлянул и продолжал: - Шлоссер, я получил приказ не оказывать вам помощи...
- Если не трудно, то - фон Шлоссер. - Шлоссер, не торопясь, поправил белоснежный манжет, внимательно посмотрел на собеседника. Курите, гауптштурмфюрер, не стесняйтесь. Вы перестаете мне помогать и принесли последнюю документацию. - Он похлопал по папке. - Я не могу вас осудить, вы немецкий офицер...
