Что ж, логично.

– Так вот почему он обратился ко мне, а не в полицию или детективное агентство.

Янни поставил нетронутый кофе обратно на поднос и откинулся на спинку дивана. Какое–то время все молчали. Тишину нарушила миссис Лэндон.

– Янни, когда ты ел в последний раз?

Он покачал головой и попытался вспомнить. Такого ответа было достаточно. Отец Эндрю поднялся.

– Пойду, посмотрю, что можно найти, – произнес он, направляясь в сторону кухни.

Мгновение спустя Янни покачал головой и изумленно засмеялся. Он посмотрел на миссис Лэндон и потер лицо дрожащими руками.

– Просто нереально. Не верится, что я сижу рядом с вами, а Алан Лэндон только что предложил мне поесть. Без понятия, чем я такое заслужил. Или где–то спрятана камера шоу «Подстава»?

Эндрю фыркнул.

– Никаких камер. Они всего лишь мои родители. Спэнсер говорил, тебе требуется помощь. Я помог.

Миссис Лэндон ласково улыбнулась Эндрю. И опустила ладонь на руку Янни.

– Янни, хочу тебе кое–что сказать. Я пережила то же, что и ты. Случилось это задолго до того, как я встретила Алана. Вообще–то именно Алан помог мне бросить первого мужа.

Янни уставился на нее.

Она улыбнулась.

– Мне знакомы страх и безнадежность, которые ты чувствуешь. Истощение, которое ощущаешь всем своим нутром. Я ощущала то же самое. Ты справишься, если позволишь тебе помочь.

Он вновь расплакался тихими душераздирающими слезами.

Миссис Лэндон продолжила:

– Я состою в совете директоров фонда «Акация» – центре для мужчин и женщин, переживших подобные ситуации. Мы помогаем людям вникнуть в их законные права. Помогаем с полицейскими разбирательствами. Помогаем вновь встать на ноги, найти жилье и место работы.

Мистер Лэндон вернулся с чем–то вкусно пахнущим.

– Что осталось, – сказал он, поставив поднос. Вряд ли Янни в последнее время нормально питался. Блюдо было похоже на фахито с говядиной, рисом и овощами, а на краешке тарелки лежал кусочек хлеба. Янни заглотил все почти за один присест. Закончив, вновь откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. – Идем, – вставая, позвал мистер Лэндон, и дождался, пока Янни тоже поднимется. – Можешь поспать в гостевой, а за завтраком решим, что делать.

Янни взял рюкзак и послушно вышел за мистером Лэндоном. А мы втроем молча смотрели им в след.

Миссис Лэндон глянула на меня, и я произнес:

– Спасибо.

– Вы все сделали правильно, – обратилась она к нам обоим. – Завтра мы разберемся с дальнейшими действиями. – Она долго вглядывалась в Эндрю. Наверно, из–за того, что он все еще держал меня за руку. Не знаю. Но мне показалось, что она хотела остаться с ним наедине.

– Отнесу подносы на кухню, – сказал я, собирая чашки и тарелки и, наконец–то, покинул их.

Я поставил посуду в раковину и сполоснул. А затем решил послать все к черту, наполнил раковину горячей водой и моющим средством и вымыл все как следует. После протер. Поводов задерживаться в кухне больше не осталось, но возле двери я тормознул. Беседа шла обо мне.

Говорила миссис Лэндон:

– … ты не упоминал его татуировки. – Сердце рухнуло в пятки.

– Не просто татуировки, – поправил Эндрю. – А шрамы. Выполненные чернилами шрамы. Он носит их, чтоб мир мог видеть ежедневные напоминания того, кто он есть. И вообще, мне они нравятся. Кожа не определяет его больше, чем меня.

На секунду его мать замолчала, и я было решил, что можно войти. Но потом она произнесла:

– Он хороший парень. Он забрал к себе незнакомого человека и переживал за него. Остальное меня не касается.

– Да, мам, он хороший. И он понимает меня. За два дня он узнал обо мне больше, чем Эли за все время.

– Тогда что не так? Почему тебе неспокойно?

Ожидая ответа, я почти продырявил перегородку кончиками пальцев.

– Я пытаюсь не пороть горячку, мам. Ты же знаешь, как было с Эли.

– Спэнсер другой, – изрекла она утвердительно, а не вопросительно.

– Да.

– Ты любишь его.

Ответом была лишь тишина. Громкая, оглушительная, душераздирающая тишина. Мое глупое сердце практически остановилось. Мои глупые ноги приросли к полу.

– У тебя на лбу бегущая строка, Эндрю, – надавила его мать.

После долгого молчания он изрек:

– Люблю.

Я наконец–то смог дышать. Облегчение и волнение и даже страх заполнили все мое тело. Кровь закипела и хаотично забегала по венам, а идиотские бабочки запорхали в районе горла. Но звук закрывшейся неподалеку двери вынудил меня двигаться, и я вернулся в комнату одновременно с мистером Лэндоном.

– Думаю, он уже спит, – сказал он.

Я чувствовал, что побледнел и вспотел после признания Эндрю. Неуверенность в собственной ценности проявилась в виде физических признаков. Но если Эндрю что–то и заметил, то комментировать не стал. Он поднялся и улыбнулся мне. Я не очень–то понимал, что мне стоило сказать или сделать. Мы находились в присутствии его родителей, не было времени на долгие раздумия. Эндрю обнял меня за талию.

– Мы пойдем, да?

– Да, я сделаю несколько звонков, – проговорила миссис Лэндон, – чтоб предвосхитить его потребности, если он позволит нам помочь. Фонд подыщет ему место.

– А если он откажется принять помощь? – поинтересовался я, совершенно того не желая.

– Мы не можем помогать против его воли, – ответила она. – Но на сегодняшний день он в безопасности, что по сравнению со вчерашним днем уже хорошо.

– Я очень благодарен, – произнес я. – Я не хотел, чтоб так случилось.

Эндрю погладил меня по спине.

– Ты все сделал правильно, Спэнсер.

Его мать по–доброму улыбнулась.

– Хотите есть, мальчики?

– Нет, мам, – отозвался Эндрю. – Мы пойдем. Но завтра я позвоню узнать, как у него дела.

Она коснулась ладонью лица Эндрю.

– Спасибо, что привезли его сюда. Мы за ним присмотрим. – Потом посмотрела на меня. – Он сказал, ты его не бросил.

Я покачал головой.

– Не смог. У него никого нет, а мне известно, каково быть одному.

Она взглянула на Эндрю и улыбнулась мне.

– Ты хороший человек. Твой поступок говорит о твоем характере красноречивее всяких слов. Когда добрые дела совершаются не ради показухи и похвалы, вообще никаких слов не нужно. – Она поцеловала Эндрю в щеку и прошептала: – Тебе повезло с ним.

Я почти умер от смущения и практически проглотил язык, отчего она улыбнулась еще шире. Мистер Лэндон опять пожал мне руку, потом обнял Эндрю и вернулся в кухню.

Мать Эндрю проводила нас до двери и дождалась, пока мы усядемся в машину. Она помахала нам, когда мы выехали на дорогу. И только вырулив за ворота, он протянул мне свободную руку.

– Ты в порядке?

– Да. А ты?

– Да.

– Ну, и денек.

Он грустно улыбнулся.

– Странный, да?

– Немного. Твои родители…

– Что мои родители?

– Они знаменитости или что–то типа того.

Он тихонько засмеялся.

– Или что–то типа того. Говорил же: они театралы.

– Но не говорил, что они настолько знамениты.

– Не так уж они и знамениты. Ты же их не узнал.

Я застонал и свободной рукой закрыл глаза.

– Они, должно быть, считают меня неотесанным дикарем. На камине стояли Оскары и Эмми? Если да, я умру.

Он снова рассмеялся.

– Тони. Ну, один Тони, не считая всего остального.

Я заскулил. Мне почти ничего не было известно о театре, но даже я знал, что такое Тони.

– О, боже.

Эндрю стиснул мою руку.

– Бедняга Янни решил, что снимался в эпизоде «Подставы».

– Он–то сразу их признал.

– Он изучает актерское мастерство, не удивительно.

– Блин. Придется извиняться.

Он снова захохотал.

– Не придется. Ты им понравился, Спэнсер. Думаю, ты понравился им именно потому, что понятия не имел, кто они. Своего рода доказательство, что ты со мной не из–за семейных связей. Мы же в ЛА, в конце–то концов, где каждый второй мечтает стать следующей большой звездой.

Я фыркнул.

– Поверь, из меня никудышный актер и певец.