С этими словами он закрыл дверь, успев заметить, как удивление на лице брюнетки сменяется искренним возмущением. Наверное, она собиралась что-то ему сказать. Увы, Эльдар не планировал выслушивать оправдания пьяной девчонки, которая возомнила себя трейсершей. Поэтому он просто запер дверь. Но не удержался и на секунду приник к ней ухом.

– Козел! И этот урод мне что-то вякает? Нет, Насть, ты слышала?

– Слышала. – голос блондинки звучал гораздо тише. – Он прав, я тебе говорила не лазить. Ты могла упасть.

– У меня все рассчитано. Сволочь, блин. Урод страшный. Другой бы обрадовался такому приключению, а этот отчитал, как малолетку. Видать, девки не дают, вот он и злой.

Дальше парень слушать не стал, развернулся и вернулся в комнату. Разболелась нога, с чего-то вдруг заныли шрамы на лице, а злость на брюнетку показалась смешной и глупой. Зачем он будет что-то доказывать этой дурехе? Она не трейсер. Никто в здравом уме не станет лезть пьяным на третий этаж. Тут трезвые то люди порой калечатся так, что лучше не вспоминать.

«Брось ты это дело, девочка, – Эльдар, известный среди трейсеров как Ладон, упал на кровать, чувствуя, как все сильнее его охватывает сонливость, – не быть тебе в паркуре. Не тот темперамент. Сойди с дистанции, пока оттуда не слетела».

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Начало сентября. Наше время.

Железнодорожный вокзал всегда напоминал Насте густой и не слишком аппетитный суп, куда побросали все имевшееся в доме ингредиенты, а затем поставили на большой огонь, чтобы все бурлило.

Несмотря на многочисленные хвастливые рекламы о реставрации вокзала, в реальности все выглядело не так радужно. Да, ремонт сделали, в результате чего рядом со старым зданием, серым и мрачным, появилось новое – высокое, с оранжевым прозрачным куполом и стеклянными стенами. Учитывая, что вокзальная площадь и стоянка остались в неизменном виде, в котором они пребывали с советских времен, новое здание смотрелось так же нелепо, как корона на голове бомжа.

И в нем, в отличие от старого здания, всегда было мало людей, хотя, казалось бы, здесь все продумано и удобно, вплоть до огромных экранов, на которых светилось время прибытия и отбытия поездов и довольно комфортабельных кресел в зале ожидания. Лично Насте здесь нравилось гораздо больше: воздух прохладный, кондиционированный, а не душный и пропахший перроном, можно полюбоваться из панорамных окон на поезда или просто посидеть и почитать.

Приятный женский голос объявил, что на первый путь прибывает поезд номер триста одиннадцать. Настя неохотно вынырнула из мистического романа, недавно закачанный в читалку. Там в великом множестве водились сексапильные брутальные оборотни в кожаных брюках и томные длинноволосые вампиры, обещавшие нереальные наслаждения. И светловолосой красавице совсем не хотелось возвращаться в реальность, где первые числа сентября уже принялись окрашивать деревья в осенние оттенки, а личная жизнь налаживаться не спешила и вообще практически отсутствовала.

Настя чуть тряхнула волнистыми светлыми волосами приятного золотистого оттенка и не спеша направилась к эскалатору, который доставлял всех желающих к выходу на перрон. Высокая статная девушка в узких черных брюках и коротком светлом плаще из-под которого выглядывала темная блузка. Чуть подведенные серые глаза в солнечном свете казались почти голубыми, а строгие правильные черты лица могли принадлежать какой-нибудь скандинавской деве-воительнице.

Но Анастасия воином не была. Более того, с недавних пор она всерьез считала себя немного дурочкой. А ее подруга Ника заявляла, что Настя просто идиотка. Своим упрямством практически уничтожить шанс на счастливую личную жизнь.

Стоя на эскалаторе, девушка смотрела вниз и мрачно размышляла, что в книгах все гораздо проще. Если главная героиня сначала не влюбляется в главного героя, то она обязательно сделает это к концу романа, причем сама упадет в его объятия, и они займутся жаркими красочными непристойностями. Или герой ее соблазнит, и она в него влюбится. Или она соблазнит героя, и он в нее влюбится. Вариантов много, только ни в одном не рассказывается, что делать, если нечто похожее произойдет в реальной жизни. И претендентом на роль героя-любовника окажется тот, кого она по наивности решила считать классным другом.

Настя чуть не замычала от уже привычной волны смущения и стыда. После памятной беседы с Крисом(1), она неделю не могла с ним общаться. Потом они столкнулись у Ники в больнице и разговорились. Теперь, спустя пару месяцев, их общение оставалось ровным и довольно частым, только что-то из него пропало. Или наоборот проявилось нечто, что девушка старалась не замечать?

Сама же Настя ругала себя последними словами. Ее болезненная любовь к одногруппнику по имени Ратмир, ныне женатому будущему папочке, постепенно сходила на нет. При всей своей «зашоренности», девушка не могла не заметить, как пренебрежительно объект ее чувств говорит о своей беременной жене, как жалуется на то, что его заставляют иногда помогать по дому, гоняют за продуктами или устраивают слезливые истерики. Сначала Настя жалела парня, затем поняла, что его светлый образ в ее мыслях перестал быть таким уж светлым. Почему-то все чаще посещала подлая мыслишка, что Крис на его месте вел бы себя совсем по-другому.

И что теперь ей делать? Настя сошла с эскалатора и направилась к первому пути, обходя спешивших куда-то людей. Конечно, в Криса она не влюбилась, ей пока что следовало избавиться от остатков чувств к Ратмиру. Но и спокойно общаться с парнем становилось все труднее.

Тут Настю от груза ее сомнений спасло появление поезда, который дал знать о себе пронзительным гудком. От такого звука с крыши дряхлой постройки неизвестного назначения сорвалась стая голубей, а один ребенок радостно попытался повторить тональность. Сама же блондинка принялась размышлять, где примерно остановиться седьмой вагон. Одновременно она писала сообщение Крису, который собирался вскоре подъехать к вокзалу.

Как и следовало ожидать, седьмой вагон остановился довольно далеко, так что Насте пришлось почти бежать по выщербленному асфальту и надеяться, что каблки достаточно прочные и не сломаются.

Вытягивая шею и едва ли не подпрыгивая, девушка пыталась высмотреть «своих» пассажиров из-за спин тех, кто выпрыгивал первыми. Толстый мужик с полосатым чемоданом и шумная семья из семи человек ее не заинтересовали.

– Настька! – провизжали вдруг из вагона, следом показалась миловидная светловолосая женщина с немного усталым лицом, а за ней подпрыгивала и размахивала руками Дарья.

– Тетя Аня! – рванула к вагону Настя, приходя в ужас от количества сумок и понимая, что зря она попросила Криса подождать их на стоянке.

Но первой на перрон выпрыгнула Дашка. Просто взяла и скакнула вперед, презрев всякие условности, типа ступенек. Мягко, как пантера, приземлившись на полусогнутые ноги, девушка выпрямилась и тут же кинулась к Насте. Девушки закружились по перрону, не обращая внимания на шарахнувшихся в стороны людей. Впрочем, подобное поведение на вокзалах было довольно частым явлением.

– Я так рада тебя видеть! – орала Дарья прямо в ухо Насте. Та, не менее громко, отвечала, что рада ничуть не меньше, а то и больше.

– Девочки! – Анна Викторовна – мать Дашки – пыталась докричаться до девушек. – Эй, помогите с чемоданами! Да что ж такое-то! Девочки!

– Эй, девчонки! – неведомая сила с легкостью оторвала сестре друг от друга и чуть приподняла над перроном, после чего аккуратно опустила обратно. Сила эта явилась в образе почти двухметрового плечистого и весьма накаченного лысого парня с темной и неожиданно изящной бородкой, выглядевшего еще более брутально и опасно в темных джинсах и черной водолазке с кровавым шрифтом впереди. Анна Викторовна как-то резко замолчала и прижала к груди сумочку.

– Крис! – выдохнула Настя, в то время как Дашка в упор уставилась на парня. – Ты ж наш спаситель!