– Кэлин, – сказала она, – я возвращаюсь на борт.

– Он у вас? Хэлли, накопитель данных у вас?

Хэлли оглянулась назад – на оплавленные остатки шкафов и стоек, на обгорелые тела бойцов на полу вычислительного центра – и вырубила связь.

Идти было больно. Опустив взгляд, Хэлли оценила полученные ранения и тут же пожалела о своем любопытстве. Пока что скафандр помогал сохранять способность к действию, но это ненадолго. Ей нужно было попасть в судовой лазарет «Дойла».

Хэлли понимала: туда ей, вероятнее всего, не дойти, – но все же должна была постараться. Дойти. Еще раз доказать матери, что она неправа…

«Фрэйл» холодил кровь, замораживал раны. Без него невозможно было бы остаться в строю. Хэлли шла вперед, забыв о всякой осторожности, огибала углы, пересекала перекрестки, даже не задумываясь о том, что может скрываться за очередным поворотом. Дисплей маски еще работал, но звук то и дело прерывался шипением, изображение рябило, и информация практически не читалась.

Достигнув шлюзового модуля, Хэлли оглянулась. По полу сзади тянулся кровавый след. Хэлли нахмурилась: эта кровь вытекла не только из ее ран. Часть крови была зеленой.

В круглом отсеке перед шлюзом, прямо напротив Хэлли, сжавшись в комок на полу и прижавшись спиной к стене, сидел яутжа. Его била дрожь. Из дюжины ран ручьями текла зеленая кровь, спина сплошь обгорела, от множества длинных, похожих на волосы отростков на голове остались только обугленные пеньки. В довершение всех этих бед, яутжа лишился глаза – вместе с доброй половиной лица.

Подняв голову, он взглянул уцелевшим глазом на Хэлли.

– Хэлли! – крикнул Кэлен.

Она же отключила комм! Хэлли озадаченно сдвинула брови, но тут же поняла, что слышит не передачу, а настоящий, живой голос. Голос звучал из открытого люка шлюза, с противоположного конца стыковочного рукава, соединявшего «Трехман-Два» с «Дойлом».

– Хэлли, накопитель у вас? Я не могу позволить вам вернуться без него!

Хэлли бросила взгляд в сторону шлюза. В стыковочный рукав ей было не заглянуть, но она и без того знала, что может там увидеть – Кэлина с оружием в руках. Все они для него – расходный материал, и, если он не получит то, что ему требуется, домой ей не вернуться.

Что ж, ладно.

Яутжа отвернулся от Хэлли и устремил взгляд в сторону люка.

Тяжело привалившись к стене, Хэлли осела на пол и опустила винтовку. Яутжа оперся на руки и выпрямился. Должно быть, его терзала жуткая боль, но он не издал ни звука. Нетвердым шагом он двинулся к шлюзу, оставляя за собой лужицы крови и ошметки обгорелой плоти.

– Я иду! – сказала Хэлли.

– Хэлли, вы нашли то, что мне нужно? Если да, это пойдет вам на пользу. Повышение, награды… Вы нашли то, что нужно?

– Да, Кэлин! – крикнула она в ответ. – Ты получишь то, за чем явился!

– Хорошо. Тогда идите. Знаю, вы ранены. Медкапсула вас жде…

Яутжа шагнул в шлюз. Из рукава донеслись тяжелые хлюпающие шаги – охотник рванулся вперед.

– Что за дья… – еле слышно выдохнул Кэлин.

Рев яутжа смешался с выстрелами лазерного пистолета.

Человек из Седьмого отдела отчаянно завизжал.

Зарычав от боли, Хэлли поднялась на ноги и вынула из магазина винтовки плазменный заряд. Новая порция «фрэйла» растеклась по венам холодной волной. Поставив заряд на взвод, Хэлли подключила его к скафандру – так, чтобы взорвать на расстоянии.

Швырнув заряд в стыковочный рукав, Хэлли проводила его взглядом и хлопнула по пульту управления шлюзом.

Крышка люка лязгнула, перекрывая проход. Хэлли сощурилась, глядя вдоль стыковочного рукава сквозь смотровое окно, но что происходит в шлюзе «Дойла» в пятидесяти метрах впереди, разобрать не смогла.

– Прощайте, – сказала она, подрывая заряд.

Удар взрывной волны был силен, но люк выдержал. Грохот взрыва тут же стих в космическом вакууме. Вновь взглянув в смотровое окно, Хэлли увидела стыковочный рукав, разлетающийся на миллион частей. Отброшенный взрывом «Дойл» медленно удалялся прочь. Из распахнутого люка рвался наружу воздух, унося в пустоту вихрь обломков… и две фигуры, навеки сцепившиеся в жутких объятиях. Прислонившись лбом к смотровому окну, Хэлли отдала скафандру команду дать ей еще дозу «фрэйла», но запас был исчерпан без остатка. Хэлли бессильно осела на пол. Вскоре придет боль, и до этого – хочешь не хочешь – придется проверить, работают ли медкапсулы станции. Если да, у нее есть шанс привести себя в порядок настолько, чтобы взять одну из спасательных шлюпок и проложить курс домой, на базу. Если послать сигнал бедствия, за ней придет спасательное судно Колониальной морской пехоты. Ее собственные «Адские псы» примчатся на помощь…

Но до этого еще следовало хорошенько подумать, что и как докладывать по возвращении.

Хэлли понимает: все это сон, но боль накатывает – волна за волной, выжигает душу, леденит сердце. Боль от ран невыносима, но муки ломки – много хуже. Во сне помощи не предвидится, и это ужасное, неодолимое, ни на минуту не отпускающее влечение придется терпеть целую вечность.

В реальности помощь вот-вот будет здесь.

«Отправишься в космос – там и умрешь».

Может быть, мама. Может быть. Но пока еще поживу.

Чанселорсвилль, Вирджиния, 2 мая 1863 года

– Если я оглянусь и увижу, что солдат не смотрит в лицо врагу, я сам всажу ему пулю в затылок.

Джексон Каменная Стена[2], генерал армии Конфедеративных Штатов, оглядел своих людей. Отощали, серые мундиры в заплатах, а уж оружие… Целая выставка разномастных винтовок, револьверов и сабель. Среди них не нашлось бы двух одинаковых, но людей генерала объединяло кое-что другое, общее для всех солдат – страх.

И это могло быть опасным.

Смертельно опасным.

Всего один человек, в решительный момент побежавший не туда, может развалить целую армию. Поэтому Каменная Стена и обращался с людьми как можно строже: враг их не помилует, а Джексон не собирался позволять кучке янки перестрелять своих солдат. Но одними угрозами тут было не обойтись: его просто перестали бы уважать. Подчеркивая, что приказ – для всех, не исключая и его самого, он объявил:

– То же самое касается и меня. Увидите меня бегущим от врага со страхом в глазах, значит, я вам больше не генерал, – он постучал указательным пальцем по лбу. – Всадите пулю. Прямо сюда.

Он прошелся вдоль строя, глядя на чавкающую под ногами грязь. Несколько дней лил дождь, но теперь жаркое не по сезону солнце наверстывало свое, подняв большую часть вылившейся на землю влаги обратно в воздух. Духота была невыносима. До нитки промокший от пота мундир противно лип к телу, и генерал вложил всю силу своего раздражения в последние слова:

– Завтра утром мы дадим этим янки трепку, которую они забудут не скоро. В следующий раз, когда я буду говорить с вами, армия старины Джозефа Хукера[3] будет драпать вверх по Потомаку – прямо к черту в задницу!

Усталые люди оживились и разразились восторженным воплем. Вопль волной разнесся над строем, докатившись даже до тех, кто не мог слышать генерала. Но это было неважно. Его слова будут пересказывать друг другу шепотом всю ночь напролет, и каждый добавит к речи о чертовой заднице что-то от себя. Ну и пусть – лишь бы не задумывались о надвигающейся смерти.

– А сейчас поешьте как следует да выспитесь хорошенько. Подъем на рассвете.

Каменная Стена махнул рукой и повернулся к темному лесу, отделявшему армию от поля, где многим из его людей предстояло умереть. Они обошли Хукера с фланга. План, предложенный генералом Ли[4], был дерзок, но безупречен. Однако Джексон не собирался вести своих людей в битву, не увидев поле боя собственными глазами.