- Зачем мне спрашивать кого-либо, кто может подтвердить твоё враньё, если я видел всё собственными глазами, а я, хвала звёздам, ещё не ослеп и наркотики не употребляю, - возразил Дегтярев, поднимая и нацеливая пистолет на меня - и когда он успел его подобрать?! - Зачем мне слышать лишний раз, как "лучшего из курьеров", - он явно передразнивал Капитошкина, - в очередной раз отмазывают от совершённых им проступков, лишь бы только не портить его репутацию и общий фон на фирме?
Я открыл и закрыл рот, раскрывая его как рыба и силясь понять нюансы его последней фразы. "Отмазывают"? "От проступков"? От каких, нахрен, проступков?! Как это отмазывают?! Нет, мне точно пора в гости к Айдашеву, с таким количеством непоняток я скоро действительно с ума сойду, если уже не сошёл.
- А главное, ты ещё так приоделся, - прошипел Дегтярев, взводя большим пальцем курок, - как будто на праздник собрался... Или убийство для тебя уже праздник? Чёрный костюмчик, белая рубашка... Где оно всё это сейчас? У кого ты их одолжил, убийца?
Я навострил уши и моментально встрепенулся: чёрный костюмчик, говорите? Белая рубашка? Ну всё... В сторону добродетель и любовь к ближнему своему, попадитесь мне только, "чёрные"! Жизнь положу, но притащу одного из вас на допрос к Грэю!
- И приговор тебе, убийца, будет произнесён и приведён в действие прямо сейчас, - пафосно произнёс Дегтярев, задрав подбородок. - Не слышу оправданий и жалких потуг спасти свою жалкую продажную жизнь.
Я устало посмотрел ему в глаза, подивился той бездне и океану отчаяния, которые плескались в них, и открыл рот, чтобы сказать...
И подо мною разверзлась земля...
А потом обрушился давящий рёв и грохот.
Мы с Дегтяревым нелепо взмахнули руками и обрушились вниз под аккомпанемент страшного грохота и треска разваливающейся на куски крыши. Падая, я успел вскинуть голову и увидел, как растворяется высоко в небе силуэт пикирующего бомбардировщика, а потом я скользнул по падающим обломкам, в падении ухватился за крюк, торчащий из стены, скакнул в сторону и тут же прыгнул вперёд, вытягиваясь в струну. Пол затрещал, застонал, когда на него навалилась тяжеловесная гора обвалившейся крыши, я пробежал по нему, скользя по кучам пыли, и едва успел выхватить тело потерявшего сознание Дегтярева, как вдруг во второй раз ощутил, как под ногами разверзаются бездны.
"Теперь понятно выражение: чтоб ты провалился", - фыркнул я мысленно, прилагая отчаянные усилия и сохраняя шаткое равновесие на валящихся вниз обломках - оказаться погребённым заживо мне совсем не улыбалось, приходилось прыгать, нагибаться, нырять, скользить, а с Дегтяревым на плечах это было не так уж и легко, однако бросать я его не собирался. Убить - да, был готов как пионер, но вот бросить... Даже врагу не пожелал бы такой участи.
Ах, чтоб тебя! Очередной обломок, на который я ступил, соскользнув с верхнего в образовавшейся куче, не удержался и покатился в сторону, а я на нём как взаправдашний цирковой трюкач с бесчувственным бревном на плечах. Поймав момент, я удачно оттолкнулся, спрыгнул на пол первого этажа, мягко спружинив ногами, и, закряхтев от натуги, кинул Игоря куда-то в кучу тряпья, которое грязной горой валялось в углу. Оглядевшись, я присвистнул уважительно - вроде бы и бомбы у таких бомбардировщиков небольшие, а всё же развалила весь дом, зараза, хвала звёздам, взрыв ударил снизу, иначе даже броня из пластистали не спасла бы.
И тут я вспомнил о простреленной голени и наклонился её осмотреть, поморгал, потёр кулаком глаза и всё равно не нашёл ровным счётом ничего, никаких следов, ни малейшей царапины или шрамика, или ещё чего-нибудь такого героического, чтобы покрасоваться можно было потом перед Шелой. Нифига. Я вздохнул печально: опять никаких доказательств. Опять придётся сочинять, что с голым торсом на танки лез и в доты прорывался, лишь бы премию побольше урвать...
Игорь заворочался и захрипел, перевернулся на бок, закашлялся и тут его стошнило. Я с умилением покачал головой - очухался, подлец. После удара таким камушком по голове, я бы ещё неделю вёл бы себя как ребёнок: ползал, писался и говорить бы не мог, а этот нет, уже ворочается, неудобно ему, видите ли, ну да, тряпки же грязные, а под ними наверняка что-то твёрдое лежит, вот и ворочается... Тоже мне, принцесса на горошине...
"Быть или не быть?" - подумал я, поправляя штанину и заматывая голень на всякий случай куском тряпки почище (а всё-таки превосходно эти пластинки действуют: залепляют раны, вживляются в кожные покровы, проникают в них, восстанавливают их - это же искусственный органический материал, вот и следов никаких нет, это уже считай новая кожа, причём на все 100 процентов идентичная хозяйской). Я поцокал языком - надо будет прикупить ещё пару наборов ИсОМ, при моей феноменальной везучести и маниакальной привычке лезть куда не надо, они ой как пригодятся!
"Все-таки, наверное, не быть, - решился я, глядя, как Дегтярев ворочается на тряпье, пытаясь прийти в себя, и нисколечко не желая ему в этом помочь. Раздери тебя цуцлик - опасный, кстати, зверь на Марсе - парень меня убить хотел! И за что? За то, чего я никогда не совершал и в жизни не сделал бы. Убивать Ковалёва?! Фу, мерзость какая! И из-за чего? Причины? Одни сплошные непонятки...
Неподалёку вдруг загрохотали автоматы и пулемёты, что-то пронзительно вжикнуло, громыхнул взрыв, и сразу же до меня донёсся грохочущий лязг и чьи-то крики. Стрельба прекратилась на мгновение, затем вспыхнула с новой силой, раздробилась на несколько очагов, которые начали постепенно смещаться, загромыхали тяжёлые выстрелы, я увидел из окна, как в дальнем доме за стеной взметнулся фонтан огня и каменных брызг, кто-то заорал...
Я выскочил на улицу, оглядываясь и заметил, как в дальнем её конце скрытно перемещалась большая группа солдат - возможно, те самые, что обстреляли меня, возможно, другие - они ныряли под прикрытия домов каждый раз, как в небе мелькала хищная тень стальной птицы. Я оглянулся, Дегтярев что-то мычал, держась за голову руками, ладно, авось, отойдёт, а не отойдёт - что ж придётся возвращаться и помогать ему выбраться отсюда, опять придётся "суперменничать", ёлки-моталки, мне б за это премии давали, что ли, а то с моими героическими поступками Чип и Дейл без работы сидят.
Пора! Я выскочил из полуразрушенной двери, пробежал по улице, каждый раз по привычке ныряя в укрытие, когда выстрелы и грохот стрельбы перемещались совсем близко ко мне, когда хищная тень самолёта устремлялась за мной в погоню, нырнул в какой-то переулок, который подсказало мне моё драгоценное чутьё, подпрыгнул и ухватился кончиками пальцев за край стены, перегораживавшей его. Подтянувшись, я, стараясь не терять более ни секунды, взобрался на неё, перебежал по её верхушке до крыши дома, разбежался как следует, и оттолкнулся от самого края крыши, вытягиваясь в прыжке через всю улицу. Есть контакт! Я ударился всем телом о стену дома, скользнул по ней вниз, однако успел ухватиться за остатки рамы, болтающиеся на двух проржавевших петлях, вцепился в них как клещ, рванулся вверх и ухватился за выступ над окном. Рывок! Я схватился едва ли не за воздух, покраснев от натуги, - щель между камнями кладки оказалась слишком уж мала, мои пальцы с трудом там зацепились - рванулся вверх, подтягиваясь. Моя нога упёрлась в выступ над окном, я поднял голову, прицеливаясь и готовясь, как вдруг...
Осколки камня брызнули у самого моего уха, автоматная очередь ударила в стену возле меня, я инстинктивно зажмурился и едва не упал, а вслед за ней раздался грубый окрик:
- Ханде хох, швайне!
И чей-то дикий мерзкий гогот, в котором - я не смог не узнать - явно скользили нотки страха.
Ну уж нет! "Стоп!" - скомандовал я мысленно, активатор пиликнул, выполняя команду, и рванулся вверх, мысленно плюнув на все пункты Договора. Мне было жалко тех парней, которые в меня стреляли. Если бы я слез, то они у меня на родину отправились бы в банках с тушёнкой с пометкой в личном деле "Скончался от дизентерии". А так... Пусть живут пока, подонки. Они ещё не знают, что война ими будет проиграна и таких как они солдаты армии союзников будут развешивать на пальмах вдоль дорог в назидание сопротивляющимся.
