- Ты ко мне по делу? - спросил он, встав возле стола, и бросил быстрый взгляд на гору бумаг, скопившуюся явно для разбора и подписи. - Или просто зашёл поболтать?

   - Не просто, - ответил я быстро, торопясь закончить разговор - ну в самом же деле не отвлекать человека от работы! - Помните, вы как-то говорили мне, что истинный гурман определяется прежде всего отношением к таким благородным напиткам как вино и коньяк?

   - Помню хорошо, - кивнул он. - Ты хочешь сделать заказ? Я правильно понял?

   - "Шато де Нуар Экселенц" семнадцатого года, - произнёс я, и он ошарашенно замер.

   - Ты в своём уме, Андрей? - выдавил он, его рука, прижимавшая кипу документов дрогнула. - Ты хоть понимаешь, ЧТО ты заказал?

   - Очень хорошо понимаю, Велимир Вячеславович, - кивнул я, не желая и не собираясь отступать или сдаваться. - Пожалуй, только этому вину я позволю украсить собой романтический ужин с женщиной моей мечты.

   - Ты с ума сошёл, - покачал он головой и сел в кресло. - Ты помнишь, что это вино уже давно перестали изготавливать из-за того, что в двадцатом году были сожжены все виноградники? Ты осознаёшь, что если оно у кого и хранится, то только в подвале какого-нибудь ненормального коллекционера, который даже и не догадывается о его ценности? Ты вообще понимаешь, сколько это вино сейчас может стоить?! - возвысил он голос.

   - Помню, осознаю и понимаю, - отчеканил я. - Однако я поставлю бриллианты против ореховой скорлупы, что это вино хранится у вас здесь. И что оно здесь в достаточном количестве, потому что знаю вас и знаю, что вы один из того очень небольшого количества коллекционеров, которые знают всё об этом вине.

   - Выучил на свою голову, - проворчал он, вскочил из-за стола, подошёл к двери, проверил, что за ней, затем прикрыл её поплотнее и уселся обратно за стол. - Ну давай поговорим... Сколько тебе нужно?

   - Три бутылки, - обмозговав и прикинув, ответил я. - Именно три или не одной. Помните, вы говорили?..

   - Помню-помню, - проворчал он. - Удивительно, что ты запомнил.

   Он вздохнул и подпёр пальцами подбородок, что-то про себя прикидывая, а я стал топтаться на месте, надеясь и моля небо, чтобы он не отказался и не вытолкал меня за дверь - "Шато де Нуар Экселенц" семнадцатого года было, мягко говоря, многократно дороже и уникальнее даже того же "Короля и Королевы".

   - Ладно, - вздохнул он и поёрзал в кресле. - В память о прошлом могу продать тебе эти три бутылки за... пять тысяч кредитов.

   - Что?! - поразился я.

   - Тихо, - шикнул он. - Я хорошо тебя помню, Преображенский, и рад, что ты помнишь меня. Мне эта память дороже всех денег на свете. Молчи лучше и либо соглашайся, либо иди и пои свою женщину какой-нибудь потусторонней бурдой из прошлогоднего винограда. Согласен на пять тысяч?

   - Я... Я... - промямлил я, не решаясь и даже не веря в услышанное. Чёрт побери, я готов был заплатить и тридцать, и шестьдесят тысяч - за такое удовольствие не жалко, тем более, что одна бутылка этого вина стоит на аукционах порядка двадцати тысяч кредитов. Представьте, что вы пьёте кровь богов и обоняете ароматы тысячи цветов из Долины Солнца, а потом, когда вы окончательно размякнете и почувствуете себя на седьмом небе от блаженства, вы ощутите вдруг, как разгорается где-то глубоко внутри вас яркая тёплая звёздочка, как согревает она вас, наполняет благодатным теплом, животворящим огнём, который выжигает любую грусть и тоску, холод и печали у вас внутри.

   - Ты? - поднял он бровь.

   - Велимир Вячеславович, я не знаю, как благодарить вас, - промямлил я нерешительно.

   - Андрей, тебя твоя чрезмерная вежливость когда-нибудь погубит, - проворчал он и отвернулся, я мог поклясться, что в тот момент в уголках его глаз что-то подозрительно блеснуло. - Итак ты согласен. Ну что ж, добро. Скажи только, куда его доставить, потому что, сам понимаешь, такое вино в пакете по улице не понесёшь.

   - Конечно-конечно, - засуетился я, вспоминая свой адрес, продиктовал его Велимиру Вячеславовичу, потом своей рукой выписал номер своего ключ-счёта, с которого он должен был снять сумму оплаты за сей воистину царский подарок.

   - Так неожиданно встретить тут тебя, - произнёс он, вставая и обнимая меня за плечи. - Вижу, ты вырос и окреп. Только солидности вот никак не набрал.

   - С моей работой живот не отрастишь, - виновато покачал я головой.

   - Сколько раз тебе говорить, что это не живот! - сверкнул он глазами сердито. - Ну что ж ты молодой, у тебя всё впереди.

   С этими словами он обнял меня и стиснул в объятиях так крепко, что я поневоле захрипел - хватка у него не ослабла, он и впрямь не изменился.

   - Я горжусь тобой, парень, - шепнул он мне на ухо. - Твои выходы на сцену были великолепны, мне было очень приятно слышать впоследствии очень лестные отзывы о тебе.

   - Я тоже горжусь вами, - шепнул я в ответ, чувствуя, как глаза подозрительно увлажняются. - Вы дали мне всё, что никогда в жизни не дал бы мой...

   - Молчи! - он резко отстранился и полез в ящик стола. - Иди, Андрей, тебя давно уже ждёт твоя дама сердца. Удачи тебе с ней и искренних тёплых чувств друг к другу!

   - Спасибо, - кивнул я и повернулся к двери, открывая её. - Спасибо вам за всё!

   Он кивнул, не вылезая из ящика, я почувствовал, что ещё немного и не удержусь - память о прошлом слишком ярко горит до сих пор в моей голове - и потому открыл дверь и быстро вышел.

   Обратное путешествие к столу, где дожидалась меня и скучала в одиночестве Шела, прошло как в каком-то тумане, среди клубов которого то и дело проскальзывали воспоминания.

   - Пока ты бродил туда-сюда, ко мне тут всякие тёмные личности приставали с разными предложениями, - сердито отрапортовала Шела, вскакивая мне навстречу.

   - Малышка, неужели ты всем отказала? - обнял я её.

   - Не всем, - огрызнулась она. - Самому тупому пришлось ради профилактики руку сломать, которой он до моего плеча дотронулся. Гад! - зло прорычала она мне в ухо. - Так и убила бы его, да официант вовремя вклинился, оттеснил, а потом извинялся долго...

   - Эй, что с тобой? - удивилась она встревоженно, неохотно оторвавшись от меня и заглядывая мне в глаза. - Ты выглядишь так, будто покойника увидел.

   - Не совсем, - вздохнул я и поцеловал её в щеку. - Просто встретил одного очень старого, очень хорошего знакомого, и эта встреча меня до глубины души потрясла.

   - Ты же знал, зачем и куда идёшь, - недоверчиво возразила она. - Знал к кому. Неужели ты так не ожидал его увидеть, что весь аж скуксился как гриб в жару?

   - Ты тоже знаешь про существование своей мамы, - парировал я. - Представь, что ты не видела её лет десять. Так неужели встреча с ней не потрясёт и не зацепит тебя настолько, что даже немного выбьет из колеи?

   - Гм... - фыркнула Шела, не желая как всегда признавать мою правоту. - Ненавижу, когда ты оказываешься прав...

   - Это почему? - машинально удивился я, уже догадываясь, каков будет ответ - эта своенравная взбалмошная особа с гремучей смесью нежности, любви, непокорности и упрямства в характере иногда вдруг вспоминает о своих феминистских корнях и начинает чудить так, что либо прячься под любым благовидным предлогом, либо терпи. Помню, по незнанию да по молодой горячности я как-то попробовал выступить на защиту всей мужской части населения Федерации (хоть бы кто мне "Спасибо" сказал за это!) и себя, любимого, разумеется, в один из таких вот её кризисов жанра, когда она буянила и срывалась с цепи. Хм... До сих пор перед глазами тот счёт за капитальный ремонт и перепланировку квартиры и сумма в нём, показавшаяся мне индивидуальным контактным номером. Да-а-а... Вот уж действительно - хорошо погуляли! Даже роботы перепугались и от нас ещё неделю по углам прятались, пока я их новенькими батареями не подманил.

   - А потому что вы, мужики, всегда неправы, - безапелляционно и авторитетно заявила она. - И мы, бабы - дуры, что соглашаемся быть с вами, несмотря на всю вашу неправоту.