- Стас, не смотри на меня, как Ленин на буржуазию!
Ожидаю тебя, зырю от делать нечего по сторонам, и вдруг вижу - недалеко от меня у бортика стоят знакомые ребята и всё, что-то делят и делят.
Жалко мне стало что-то этого братана, белокурая мормышка, похоже, ему скоро плешь проест...
Возмущённая словами Митяя, Таня резко вскочила из шезлонга на ноги, в этот момент корабль сильно качнуло, и она буквально упала в мои руки, из которых на палубу со звоном упал пакет с бутылкой водки и тёплыми вещами для Мити.
Именно эти вещи и спасли бутыль с драгоценной жидкостью от катастрофы.
Митя подхватил с пола пакет и, поняв, что водка в целости, облегчённо выдохнул:
- Фу, ты, ты паря, чего за эту бабу так яростно хватаешься, их таких на корабле, как в море креветок, а с пойлом, сам знаешь, напряжёнка.
Я не успел ничего ответить дружбану, потому что, прильнувшая ко мне женщина, возможно, не совсем нечаянно так крепко прижавшаяся к моей груди - вдруг страстно меня обвила за шею и с жаром зашептала:
- Стасичек, миленький, прости меня дурочку, я поняла, что лучше тебя на свете нет!
Скажи только одно словечко, и я соглашусь всё вернуть обратно в наших отношениях!
Если бы ты только знал, какой этот Толик ублюдок, жалкое ничтожество, жадный, слабый и до ужаса нудный, меня уже мутит от него!
Твой напарник ведь может перейти на моё место, а я готова хоть сейчас перенести в твою каюту свои вещи и одарить тебя любовью...
Кто знает, может, и другое я бы услышал про себя и Толика из пылких уст Татьяны, щекотавших мне ухо, но и того, что вошло туда, было предостаточно.
На удивление, пылкие признания и предложение моей бывшей пассии нисколько меня в своих глазах не подняли, да и на жалость и любовь не пробили.
- Таня, присаживайся за стол, коль Митяй вас в гости позвал, если так хотите, то будем вместе отмечать прохождение экватора.
Я почувствовал, как напряглось тело женщины, она ничего не ответила, но, после моих слов резко отстранилась и гневно сверкнув в мою сторону глазами, буквально упала шезлонг.
Татьяна никогда не была падкой до крепкого спиртного, предпочитая в наши выходы в гости или ресторан только вино и не больше двух бокалов, она ведь посещала всякого рода кружки, для формирования хорошей фигуры, но тут схватила наполненный Митяем стакан с водкой, и в несколько больших судорожных глотков опорожнила его до дна, не дожидаясь нашей компании.
Митяй хмыкнул и, видя, как перекосило лицо моей бывшей любовницы, сунул ей в рот солёный огурец.
Находящийся в расстроенных чувствах Толик, и крайне разгневанная Татьяна пили водку наравне с нами и скоро мне пришлось сбегать в каюту за второй бутылкой.
Митя во всеуслышание неожиданно заявил:
- Так братва, базара от других не терплю и сам за него отвечаю, с завтрашнего дня объявляю сухой закон до окончания круиза, поэтому со всем пойлом желательно расправиться сегодня!
Я возмутился:
- Ты чего это надумал, мне, что теперь одному предстоит кирять?
Как ты говоришь, так паря не пойдёт, забирай свои слова обратно!
Митя, добродушно улыбаясь, поскрёб вечернюю щетину.
- Ну, если настаиваешь...
Как и следовало ожидать, не успели мы ещё выпить по первому стаканчику со второй бутылки, как Татьяне стало плохо, и она рванула к высоким перилам, огораживающим палубу и опасно перегнувшись, стала выдавать обратно харч прямо с четырнадцатого этажа.
К ней кинулся Толик и стал придерживать её за плечи, хотя и сам почти не держался на ногах:
- Паря, пойдём подсобим, нельзя их одних оставлять, ведь уже оба почти лыка не вяжут.
Не успели мы подойти к уже рыгающим на пару рассорившимся любовникам, как страшная волна резко качнула корабль, он накренился и, о, ужас, Толян с Танюхой буквально вылетели за борт!
В эту же секунду Митяй, ухватившись двумя руками за поручень, ловко перемахнул и бросился в морскую пучину следом за нерасторопной парой.
Я находился совсем рядом и от увиденного, а потом от мысли, как я буду с этим жить дальше, пришёл в невообразимый ужас и, не так ловко, как сделал это Митя - вскарабкался животом на поручень и стал переваливаться в сторону кипящего океана.
В свете прожекторов, горящих на палубе, я ещё увидел, как ко мне бежало несколько человек, крича и размахивая руками.
Один мужик почти даже схватил меня за ногу, но тут новая страшная волна, резко вздыбилась и сорвала моё ослабленное алкоголем тело с поручня, и я полетел в непроглядную мглу.
Полёт казался бесконечным.
За время падения я успел передумать, казалось бы, о многих самых невообразимых вещах.
В первую очередь я вспомнил информацию лектора, что в этих местах вблизи Канарских островов температура воды почти круглый год не меняется - от двадцати пяти летом до двадцати трёх градусов зимой.
Потом мою голову пробила здравая мысль - зачем это я последовал за ними, ведь всё равно вряд ли отыщу своих компаньонов в этом бурлящем и ревущем океане?
Обозвал себя мысленно идиотом и тут же свалился на гребень огромной волны и она, подхватив моё не до конца разбитое тело, мгновенно унесла вдаль от полюбившегося мною уютного корабля.
До моего слуха ещё какое-то время сквозь рёв кипящего вокруг меня океана доносилась утихающая работа двигателей и бравурная музыка с открытой палубы великолепного круизного морского лайнера Оркестр.
От затянувшегося полёта с порядочной высоты и страшного удара телом о гребень волны, не слабое моё алкогольное опьянение, мигом отлетело и мысли заработали в направлении выживаемости.
Чрезвычайное происшествие не осталось не замеченным, поэтому, скорей всего, на корабле уже объявлен аврал и на воду спускают спасательные шлюпки.
Хотя, на всё про всё, надо какое-то время, а шум лайнера до моего слуха уже не доходил.
Огромные перекатывающиеся валы волн уносили и уносили меня в пучину штормового океана.
Одежда на мне быстро набрякла от солённой морской воды и становилось всё тяжелее выносить своё тело на следующий гребень в высоту в солидную многоэтажку.
Первым делом я избавился от туфель, но это мало помогло, и я стал стаскивать с себя куртку, свитер, брюки и даже рубашку с майкой.
Оставшись в одних трусах и носках, я отдался на волю стихии, все помыслы свои и силы сосредотачивая только на том, как взобраться на новую волну и вовремя успевать набирать в лёгкие воздух, чтобы всё же не захлебнуться.
Не знаю, может быть морское буйство стало утихать, а возможно я попал в полосу, где несколько шторм отступил, но волны стали ласковыми, без хлёстких ударов и плавно покатили меня в неизвестность.
На последнем я бы не стал сильно настаивать, понимая, что, если в скором времени не подоспеют спасатели, шансы мои уцелеть будут равняться нулю.
Я потерял полное представление, сколько времени нахожусь в плену морского царства, не имея понятия, куда меня несёт и, когда прекратит свой бег, сыгравшая со мной под занавес житухи в азартную игру судьбинушка.
Все мои мышцы сковала жуткая усталость, глаза непроизвольно сомкнулись, и я заставил себя лечь на спину и погрузиться в сомнамбулическое состояние.
Даже находясь в своём паническом положении, краешком мысли всё же коснулся других людей, оказавшихся по странному стечению обстоятельств, в той же чрезвычайной обстановке, что и я.
Мои слёзы от бессилия смешивались с солёной морской водой - жалко было до безумия Митяя.
Кто его знает, возможно он к этому времени давно уже пошёл ко дну, как, впрочем, и Татьяна с Толиком, и только я жалко цепляюсь за последний шанс уцелеть в этой жизни.
Даже сейчас я не мог себе ответить, а нужна ли мне эта жизнь и, что меня в ней ещё влечёт... - нет у меня семьи, работы, дома и даже настоящих друзей нет.
