Выражаю искреннею благодарность за поддержку моему другу Наталье Мордвичёвой, маме и всем моим близким, людям ради которых пишу.

– Да, кто тебе даст? Ты же чмо! Ты полное ничтожество! – едко говорила Катька под хохот ребят. Вадим, к сожалению, слишком поздно понял, что его решили разыграть, что весь класс решил устроить хохму на вечеринки в честь окончания десятого класса.

Он в классе был «самым пришибленный», и все ребята его дразнили. К тому же он последний был девственником среди уже взрослых десятиклассников. Он, честно, и не хотел идти на эту вечеринку, его уговорила мама… Бычара, то есть мальчик Сергей Удальцов по такому одиозному прозвищу, высоченный парень, занимающийся реслингом, как-то уговорил учителей и они разрешили устроить вечеринку в самой школе. Гуляли в актовом зале, Нос – Виктор Носов принес аудиоцентр с огромными колонками. Он же натащил спиртного, а так как «следить за детьми» осталась учительница по русской литературе и классный руководитель Светлана Сергеевна Смирнова, которую все звали Соска, то с кутежом можно было быть спокойным. Соска сама была молоденькой девчонкой, недавно окончившей ВУЗ и пришедшей в школу пару лет назад. Вадим подробности не знал, но Бычара переспал с ней через неделю, как она впервые появилась в школе. Про прозвище тоже Вадиму было не известно, но почему-то все ее звали Соской. Так что она, в принципе, и не могла вякнуть, если даже все перепьются.

Вадим немного опоздал на праздник. Он с диким волнением подымался по лестнице, актовый зал был на втором этаже. Пошел по коридору мимо уборных. Было пусто, только эхо громкой музыки впереди неслось вместе с взвизгами школьников. У Вадима одна нехорошая черта организма была, кстати из-за этого с первого класса и закрепилась за ним кличка Писюн, когда он переживал, то его без конца тянуло помочиться. И вот теперь, такое ощущение было, что он может и обмочиться. Не долго думая, он решил заглянуть в туалет по пути. Но… только он толкнул дверь, то тут же увидел Светлану Сергеевну стоящую на коленях на двух томах «Войны и Мира» Л. Н. Толстого. Перед ней стоял во весь свой исполинский рост Бычара с спущенными джинсами и трусами. Соска с закрытыми глазами делала минет.

– Тебе чего? – грозно крикнул Бычара. Соска вздрогнула и вынула член изо рта.

– Серёжа, ты дурак! Я же сказала закрыть дверь! – не вставая с колен, стала выговаривать Светлана Сергеевна; огромный фаллос Серёжи качался у её щеки. – А ты живо вон!

– Светлана Сергеевна, мне нужно… – как-то набравшись смелости, проскулил Вадим.

– А, Писюн, опять обоссался… – захохотал Бычара. – Хер с тобой, иди ссы… Продолжай, детка, – сказал он Соске, когда Вадим подошел к писсуару.

– Ты чего?! Мы ж не одни! Он смотрит!

– Он – просто вещь, ничем не отличимая от унитаза…

Учительница вновь принялась за минет.

– Эй, ты, ссы, а не дрочи! – прикрикнул Сергей, когда Вадим вдруг от увиденного возбудился и не мог выдавить из себя не капли, стоял и тряс, как будто можно стряхнуть эрекцию.

– Я сейчас, сейчас… – умоляюще простонал Вадим. – Мне нужно время, чтобы пописать…

– Пусть он уйдет, – снова выпустив член изо рта, сказала женщина. – Я не могу так…

– Эй, ты, вали отсюда!

– Но мне надо…

– Поссышь на улице.

Вадим вышел чуть ли не плача, полный мочевой и эрекция две вещи, которые друг другу могут вечно не давать разрешиться. Пока не помочился, будет эрекция; пока эрекция, нельзя помочиться. На улице он не мог – эта еще одна была «глобальная» проблема парня: не зная почему, но он мог мочиться только в специально отведенных местах, в туалетах. В поездках и путешествиях эта проблема становилась гигантской и не преодолимой…. Идти к остальным ребятам со стояком было неразумно, оставалась только ждать, когда Бычара и Соска выйдут…

– А Вадим, – вышла наконец-то из туалета расслабленная учительница. – Мы тебя не обидели, дорогой? – Вадима покоробил этот цинизм, она была учительница и должна была «со всеми быть заботливой», так сейчас требуют, но это у нее выходило очень фальшиво и лицемерно. – Иди пописай. И не говори никому, хорошо? – Она бы еще его чмокнула, как добрая фея, противно, подумал он и пулей влетел в уборную. Бычара что-то ей сказал уже в коридоре, но Вадим не слышал, только хохот и женское хихиканье донеслись до него….

Вадим пол вечера просидел в углу у сцены. Ребята пили, танцевали, целовались с девчонками… Уходили, чтобы через пятнадцать минут зайти снова в зал. Вадим знал, они бегали в соседние пустые классы заняться сексом. Девчонок было больше мальчиков, так что порой девочки выходили с разными. Вадим смотрел на это уныло, и бегунок по шкале самооценки, миновав нулевую точку, устремился в сторону отрицательной бесконечной величины. К нему, правда, подходили подвыпившие ребята, предлагали выпивку, но он отказывался, зная, что маме не понравиться, что он придет домой нетрезвый. Он не считал себя маменькиным сынком, но не хотел… просто не хотел её огорчать. Мама растила его с пеленок одна, и все эти годы посвятила ему. Вадим знал, что мама ни с кем и не встречалась после отца, который по дикой иронии судьбы погиб через неделю после свадьбы. Утонул много выпив. Это еще одна причина, почему Вадим не хотел приходить домой пьяным: маму это бы сильно расстроило.

Светлана Сергеевна уже хорошо захмелев кружилась в кругу школьников. Пару раз кто-то схлопотал от Бычары, потому что позволил себе в танце трогать «его женщину». Сам Бычара без стыда менял девчонок, и, как думал Вадим, ни одна и не две, и не три… становились в уборной на колени…

– Скучаем? – неожиданно подсела к Вадиму Катька. Она не была красавицей, но и не была уродкой. Бычара никогда не обращал на неё внимание. Вроде бы она встречалась с мальчиком из девятого класса, но Вадим точно не знал об этом.

– Да нет, – соврал он, пожимая плечами.

– А мне скучно с этим быдлом, – она обвела взглядом всех, кто был на вечеринки. Вадим промолчал. – Мож, пройдемся по школе… если не боишься?

– А что боятся? – не понял парень.

– Говорят, в пустой школе бродят призраки классиков?

– Каких? – засмеялся Вадим.

– Ну там, Гоголя, Пушкина… – захихикала девушка.

Они бродили по пустынному коридору. Юноша и не знал, о чем говорить. Шел рядом и молчал. Катька что-то рассказывала, правда, ничего интересного, как обычно все школьники, жаловалась, какие учителя «козлы»… Молодые люди подошли к большому окну, и девушка, встав на цыпочки, вытянулась, упершись в подоконник ладонями и коснувшись подбородком стекла.

– Как классно, что уже каникулы, – точно зевая сказала она. Короткая юбка натянулась на попе, и юноша не мог отвести глаз. Катька почти висела на одних руках, чуть касаясь носочками пола. Что-то внутреннее толкнуло Вадима подойди к ней, он почти вплотную приблизился к ней. И… безумно хотелось положить ладонь на талию, но… робость он никак не мог преодолеть.

– Да, каникулы это супер, – всё что смог придумать он в ответ.

– Ага, мы с родаками собираемся в Крым, – сказала Катька. – в Анапу.

– Будешь загорать? – неуместно прихрюкнул Вадим, и сам чуть от стыда не умер, хорошо, что девушка не заметила.

– Буду на дикий пляж ходить.

– На дикий? Голая? – у парня перехватило дыхание.

– Конечно, – спокойно ответила она. – У меня же красивое тело. Красивое же?

– Да, очень….

– Хочешь покажу? – неожиданно повернулась она. – Только не здесь… Здесь увидят…

– А где? – начинал сходить с ума от волнения Вадим.

– Давай в кабинете физики… Побежали…

Катька щелкнула выключатель, лампы дневного света натужно стали мигать, рычать, силиться зажечься, но тут же гасли, но в итоге подчинились своей миссии – лить холодный свет на парты. Катька подошла к классной доске и поманила его пальчиком. Вадим подошел.

– Знаешь, зачем я тебя сюда позвала? – она шептала и её губы касались щеки юноша.