Я кивнул, показывая, что понял его.

— И еще нужно поговорить с твоим деканом. Может, передашь от меня письмо?

— А что именно ты ему напишешь? — поинтересовался я, внимательно разглядывая своего отца.

— Что он мог бы и позаниматься с тобой магическими дисциплинами. Ты, конечно, многое умеешь, но ты не воин и не дуэлянт. А вот твой профессор — да. Так что его опыт может тебе помочь. Но не буду приказывать ему или настаивать, напишу именно как просьбу, ничем его не обязывающую. Пусть это будет его решением. Если не согласится, то придумаем что-нибудь другое. Например, Флитвик, он тоже неплох. В общем, в случае его отказа, отправь Лилит ко мне, чтобы она передала информацию. Только так, чтобы ты в этот момент был в кровати и за множеством щитов. Надолго оставлять тебя одного сейчас опасно. Мало ли что этим палачам придет в голову? — закончил он, криво улыбаясь.

— Но разве они не понимают, что убийство детей уничтожит их душу, и им будет заказан пусть и в рай и в ад? Вечное скитание в виде полтергейста на земле — не лучший вариант, — заметил я, вопросительно смотря на отца.

— Ну, у вас в школе один такой есть. Спроси у него, стоит ли это того, — с усмешкой заметил Люцифер, а я передернул плечами от отвращения.

Пивз был жутким и противным, и его глупые шалости никого не забавляли. Учитывая, что я теперь хорошо знал, почему он такой, то, кроме отвращения, других чувств к нему я испытать не смог.

— Думаю, что не захочу говорить с ним об этом. Скорее всего, из-за его шалости или проказы погиб ребенок. Ведь это объяснило бы его поведение? — спросил я отца, внимательно глядя ему в глаза.

— Нет. Так, скорее всего, вел себя тот, кого он убил, будучи человеком. Это как наказание. Притом он понимает, что ему отвратительно подобное, но не может ничего с этим сделать. Не может же он быть безнаказанным. К тому же, тот факт, что он всегда окружен детьми, дает повод задуматься.

— О чем? — я встал, потягиваясь. Сегодня было все-таки много дел, так что нужно встать и летать. В прямом смысле.

— Что жертва была не одна, — спокойно ответил Люцифер. — А ты слишком любопытен. Идем летать, пока лава ещё не нагрелась достаточно.

Я кивнул, подходя к нему поближе. Он улыбнулся и подмигнул, наколдовывая мне привычные, призрачные крылья. Я удивленно уставился на него.

— Я их чувствую! — и взмахнул ими.

Он широко улыбнулся и рассмеялся, смотря на мое до умопомрачения счастливое лицо.

— Значит, моя кровь все-таки слишком сильно повлияла на твое становление. Но это не так уж и плохо. Будет легче на земле. Летим.

Я кивнул, взмахивая призрачными крыльями и взлетая. Всю эту технику я знал очень хорошо, ведь отец любил описывать подобные нюансы, когда брал меня с собой в прошлом. Теперь я полностью ощутил, что значит летать. Не на какой-то глупой метле, а самому. Ни с чем несравнимое удовольствие, стоит заметить. Я был таким свободным, легким… Я был собой.

Мы долго гонялись по пещерам наперегонки, пока не стало слишком жарко для таких действий. Так что мы спокойно полетели обратно, выполняя различные кульбиты и смеясь друг над другом. В этот момент я почувствовал себя таким счастливым, что даже стало страшно. Я понял, что я действительно сделаю всё, чтобы это не изменилось в нашей с отцом жизни. И добьюсь того, чтобы мы летали в облаках. Люцифер заслужил это. И никто не вправе отнимать у него свободу полета под солнцем.

Приземлились мы недалеко от дома, так что спокойно прошли по каменной поверхности к дверям. Отец не говорил мне, кто строил все эти строения, кто приносил сюда вещи, хотя я и не спрашивал. Не то, чтобы мне было неинтересно, я просто не считал нужным спрашивать об этом. Так что решил, что со временем сам узнаю, зачем мне сейчас нужны такие мелочи? В нашей гостиной было прохладно, и мы сели в свои любимые кресла, с наслаждением вытянули ноги и облокотились на спинки.

— Я в восторге, отец. Почему ты никогда мне не говорил, насколько это потрясающе? — спросил я с легким осуждением в голосе. Он широко улыбнулся, повернув голову ко мне.

— Не хотел, чтобы ты завидовал. Ведь я не знал, что мне придется вливать в тебя свою кровь. И слезы. Предугадать ничего заранее нельзя, сын. Не злись, теперь ты, по крайней мере, ощущаешь то, чего меня лишили. Каково это — летать в небе? — спросил он с явной жадностью в голосе.

— На метле все равно не настолько впечатляюще, но… Ты же сам понимаешь, что ничто не сравнится с открытым воздухом и теплыми лучами солнца? Зачем ты спрашиваешь? Мы пока ничего не можем с этим поделать… — ответил ему я, погрустнев из-за этого вопроса. Вся радость просто испарилась.

— Просто я так устал здесь находиться. Пусть я и поднялся на землю по ужасной причине, чувствуя жуткую боль, и не только свою, но это было так… Прекрасно, — закончил он шепотом. — Люди думают, что рай неподражаем, и сады там просто превосходны, но это не так. Ведь я там родился и жил. Там все слишком идеально и правильно. А на земле есть чудесная асимметрия, есть воображение, особенная красота и дикость. Я просто влюблен в мир людей, ты же знаешь. И я рад, что ты вернулся в него. В Аду не так уж и хорошо жить. Ты же это понял теперь?

— Я вернулся к тебе, а не под землю. Мне не важно, что мы в Аду, отец. Главное, что сейчас, в этот момент, мы рядом. Может, с годами я и поменяю свое мнение, но пока я самый счастливый человек в мире.

Хотя мои слова звучали слишком мило, но я и вправду так чувствовал. И не хотел врать по этому поводу.

— Точно, человек, — с усмешкой сказал отец, а я только махнул рукой, решив, что спорить с ним бесполезно. Хотя, главное, что мы ушли от столь скользкой темы. — Лилит скоро вернется, — сказал он, лениво потягиваясь. — И я голоден. Как насчет фруктов? — с улыбкой спросил меня Люцифер. Я просто кивнул, садясь ровнее, а он отправился на кухню, чтобы собрать для нас легкий перекус.

Так и проходили мои дни в Аду. Мы нередко ещё возвращались к теме того «пророчества», обсуждали и его жену. Но он нехотя делился со мной своей болью. Его можно было понять. Отец слишком боялся предательства, и избавить его от этого страха было невозможно. Человек, которого предала собственная семья, никогда не сможет больше быть таким, как прежде. Светоносным. А я пытался просто находиться рядом с отцом и поддерживать во всем. Мы летали почти каждый день, он учил меня немного иной магии, что теперь была подвластна мне. Я теперь легко мог лечить людей и волшебных существ, что оказалось, несомненно, хорошей новостью. Плохоя была в том, что мне становилось тяжело в Аду. Душа рвалась в небо, и я всё больше понимал отца. Я осознал, насколько ему больно столетия проводить в подземельях. Я почувствовал себя птицей в клетке. И испытал ещё больше ненависти к тем, кто запер его здесь.

Но мой мир изменился за те полгода, что я провел вне дома. Хотя, это скорее я поменялся. Вкусив свободы, очень тяжело возвращаться в тюрьму. И я стал обдумывать варианты того, чтобы вернуть отца наверх. Хотя бы на землю, без того, чтобы отрезать крылья. Это невозможно будет пережить, так что я даже не рассматривал подобный вариант. Надеюсь, как и отец. Время шло, и оставался последний день каникул. Завтра меня ждал Хогвартс-Экспресс и мои новые друзья.

— Ты завтра во сколько должен быть на вокзале? — спросил меня отец.

Мы сидели в столовой и ужинали. Лилит не составила нам сегодня компанию, выполняя работу на полгода вперед. Все-таки ей слишком тяжело быть на земле и не пытать никого. Такая сущность у моей наставницы.

— Утром, до одиннадцати, чтобы успеть сесть на поезд. Тебя что-то беспокоит? — спросил я его, внимательно глядя в глаза.

— Нет, ничего особенного. Просто там ты слишком уязвим.

Я пожал плечами, зная, что все равно ничего не изменить.

— Меня встретит декан, он сможет мне помочь, в случае необходимости.

Он фыркнул, складывая приборы в тарелку.

— Надеюсь, его навыки в этот раз не понадобятся. Но я рад, что он помогает тебе несмотря ни на что.