Часть номер 1.

Давным-давно, помню.

Давным-давно, помню.

Когда ты была молода и непокорна, когда цвет твоих волос был едко рыжего цвета, я полюбил тебя. На дворе была осень, и я не видел ничего: листопада, слякоти под ногами, хмурых прохожих − ничего.

Это было 19-го октября 2011-го года. Ты казалась мне некой квинтэссенцией жизни − тускло зелёные глаза, ногти под которыми вечно ютилась краска и взгляд человека, который точно "ЭТО" знает. Что это? Не понятно по сей день, но ты знала. Ты была моим собирательным образом идеального существа, мне казалось, что ты, тот самый человек чьими устами я бы выслушал свои скучные мысли о беспорядке. О чем бы она, не говорила, я чувствовал все ее слова где-то в животе. Глубоко, да так, что не достанет ни один перочинный ножик или высококлассный хирург, профессионально орудующий скальпелем.

Ты шла в босоножках… черт, кто вообще расхаживает в них осенью, мне казалось, что ты окутана каким-то незримым куполом, который держит тебя в дали от всех забот окружающего мира, будто кто-то одарил тебя способностью пропускать все недуги мимо, порхать с ветви на ветвь, не касаясь этой грязи, что окружала людей. Я готов поспорить если бы в тот момент пошел ливень он бы игриво обошел тебя стороной, не затронув твое платье и те самые босоножки.

Меня охватило какое-то непреодолимое желание подбежать к тебе и вымолвить любую фразу, лишь бы увидеть этот взгляд. Знала бы ты как сильно я боялся. Мне казалось будто мое робкое касание грубыми мужланскими руками разрушит этот мир, что создала ты.

После, 10 минут позора.

Я ненавидел каждую частицу своего тела, каждый нейрон своего скудно соображающего в тот момент мозга, ту интонацию с которой я сказал тебе «привет».

Признайся ты тоже была в шоке от подобного знакомства.

Представим картину. Парень: х девушка: у

Перемножаем эти два неизвестных и получаем XY

XY – хуета. Вот лучшее название моего так называемого подката.

Я сказал тебе привет и ринулся в сторону будто увидел, как сапсан несется на меня с неимоверной скоростью. Противоположности притягиваются, но мы были настолько одинаковы, походили на отражения что можно потрогать, настолько подходящими друг другу, я был уверен в том, что меня именно в эту секунду убьет разряд пронзительного тока из неоткуда. Твое фальшивое спокойствие создавало в моей голове миллиарды теорий, определяющих изгибы твоих губ, приподнятость бровей и дрожь в голосе.

Ты спросила – Как твое имя?

– Черт подери, как же меня зовут? – От волнения моя голова была заполнена идиотскими метафорами о любви и эпитетами, что даже близко не описали бы твою красоту. Я замешкался и ответил – Марк. Марк. Марк – Я повторял свое имя ранее, но сегодня оно звучало по-особенному – Марк. Мое имя Марк – Пробормотал я.

Ты смущено улыбнулась и ответила: «Меня зовут Николь, но друзья зовут меня Никки».  Что может быть лучше в эту секунду, симфония из простых слов поступивших в мою голову, я перебрал тысячу и один способ как ты могла бы меня отшить, но все они остались где-то там, где меня уже не было.

Страх.

Шли дни, недели и месяца, наша любовь была чем-то непонятным этому миру людей, на фоне пар гуляющих по набережным мы выглядели как лебеди что выбирают свою половинку на всю жизнь, или же как волнистые попугаи, твой пестрый костюм и мой растрёпанный вид, стоило тебе отойти на минуту, я метался по своей тесной клетке пытаясь найти ответ на вопрос, где ты сейчас. Быть может чрезмерная взаимная любовь хуже безответной, скорее мы стерли бы друг друга в объятиях, чем я пустил себе пулю в висок стараясь забыть твои глаза и улыбку. Это все неправда, все эти слова о том, что мы должны быть полярными, цвет твоих глаз и моих, мы так похожи, нам холодно, но я греюсь смотря в твое лицо. Главное не пропадай, я не хочу разбиваться на части, слишком рано, мое время еще не пришло, мы не готовы к такому исходу. Порой, когда мы дурачимся, ты повторяешь мои слова, а я смущаясь отвожу взгляд, капитулируя.

Меня часто посещала мысль о том, что в наше время тяжело ощутить такую всеобъемлющую принадлежность кому-либо, люди охлаждают свой пыл по средствам горячительных напитков, усмиряют свое «Я» наркотиками и придумывают несносные оправдания своим поступкам. Все годы, что я себя помню, я был мечтателем, но что может быть хуже сбывшихся грез – одержимый мыслями о достигнутом ты становишься слеп, как крот, перестаешь двигаться дальше. Быть может именно сейчас в незаметных для меня взглядах между тобой и прохожими, таилась какая-то роковая тайна, которая погубила бы меня, но я этого не видел, не хотел видеть. Уверен, не часто люди думают о том, что их сестра спит с каким-нибудь парнем, а может быть не одним, ведь это чистой воды извращение, так и в этой ситуации – допущение подобных мыслей являлось чем-то, порочащим нашу чистую донельзя любовь.

Я был уверен, что повстречаю свою избранницу где-то в ресторанчике отеля, в котором я убиваю свое время и называю это отдыхом; ты бы устала от бессмысленных щелчков телевизионного пульта, а я бы стал ненавидеть мое незнание иностранного языка. Ты бы сорвалась с постели и ринулась на «респешн», а я бы, перебравшись в бар, в надежде хоть как-то скрасить свой вечер, увидел бы сумасшедшую девушку, бродящую из стороны в сторону и понял бы, что это судьба.

Отмотаем чуть-чуть назад, я родился в провинциальном городке Ричмонд, штат Кентукки, закончил с отличием среднюю школу Кларка Мурса, но никогда не ладил со своими одноклассниками… быть может то, что я был любимчиком Мистера Джонса и делало меня белой вороной. Каждый день в течении нескольких лет в девять утра я уже сидел в кабинете и готов был впитывать новую информацию. Я не был любителем учиться, к тому же только сумасшедшие дети одержимы учебой, я был так воспитан. Мой отец был родом из Германии и часто рассказывал, что немцы славятся своей педантичностью и пунктуальностью, он гордился тем, что родился именно там, но как можно быть гордым за место где ты родился, да еще и при том что ты прожил там каких-то пять лет! В свою очередь моя мама была коренным жителем этого города. Она говорила мне, что ранее, когда она была совсем маленькой, в этих краях все было по-другому: люди видели происходящее вокруг, каждый человек был приветливым и открытым для новых знакомств, сейчас же город стал превращаться в какой-то муравейник, все вечно работают бегут куда-то и не обращают внимания на то, что происходит вокруг (вне зависимости от того, что вам выдаст гугл, мы привыкли называть это местечко городом − количество людей не показатель!)…

///Это походит на какую-то нелепую игру, в которой NPC не имеют права контактировать друг с другом, ведь любое нарушение игрового процесса испортит сценарий. Право, главный герой никогда не поймет, что он часть одной картины, набор полигонов и пикселей развлекающих игрока. Главный герой ниже и не так важен, как игрок. Право, игрок в масштабе своей комнаты тоже главный герой… какая-то рекурсия. Не об этом///

…она работала в почтовом отделении «Траст Мэйл» уже долгие годы и честно говоря, будь я на ее месте, я бы давно сошел с ума. Как по мне невозможно прожить целую жизнь в одном городе, не выбираясь куда-либо за новыми впечатлениями. Она говорила мне, лучшее, что может дать тебе господь – это стабильность и постоянство. Она восхваляла святые узы брака, наш небольшой, но приятный домик и еду которую дает нам бог. Смешно наблюдать за молитвой нашей семьи со стороны: отец горбатился на двух работах что бы обеспечить нам хорошую жизнь, покупать вкусную еду, а мы благодарим за это господа. Да и мама придерживалась каких-то двойных стандартов − утром за завтраком она целует отца и говорит, что любит его, а днем строит интрижки с филателистом, приходящим к ней на почту ровно в двенадцать. Уверен, что Нейтон был безработным, иначе каким образом он умудрялся часами проводить время с моей мамой в самый разгар рабочего дня.