— И вы всегда можете проконсультироваться с нами по любым делам, что касаются Сумеречных Охотников или Нижнего Мира, — добавила её мама, но, не отпуская их до тех пор, пока вампир и Безмолвный Брат не покинули Институт.

Изабель подумала, что следующий визит будет очень увлекательным, однако чувствовала она себя просто ужасно. Ей хотелось, чтобы Джонатан Вэйланд вообще не приезжал.

Гости были просто отвратительными, и встречать других, подобно этим, у

Изабель не было никакого желания.

* * *

План заключался в незаметном проникновении на борт корабля, задержке контрабандистов и избавлении от инь-феня. И ребенку об этом знать не стоило.

Вновь оказаться на одном из кораблей сумеречных охотников было почти приятно. Брату Захарии в детстве доводилось бывать на трехкорпусных судах на озерах Идриса; однажды его парабатай умудрился угнать одно такое судно, и они плыли на нем по Темзе.

Теперь же он, раздраженный Роберт Лайтвуд и два вампира на таком же корабле рассекали темные воды реки Делавэр, спускаясь из порта Кэмден. Лили продолжала жаловаться на то, что они буквально достигли Филадельфии, пока судно не приблизилось к высокому грузовому кораблю. На его сером боку темно-синими буквами было выгравировано «Торговое судно “Рассвет”». Они выждали какое-то время, после чего Роберт бросил якорь.

Брат Захария, Рафаэль, Лили и Роберт Лайтвуд, пробравшись на судно, спустились в пустую каюту. Подобное путешествие, сколь бы коротким и скрытным ни было, создавало впечатление того, что среди команды на борту не оказалось ни одного примитивного. И, прячась и считая голоса контрабандистов, они осознали: людей оказалось больше положенного.

О нет, Брат Хоп-в-мешок-ария, – прошептала Лили. – Боюсь, нам придется с ними сражаться.

И этот факт ее явно взбодрил. Она подмигнула и стянула с желтых прядей волос перьевую повязку.

Это аутентичная штучка из двадцатых, так что не хочется ее повредить, – пояснила она, кивнув на Рафаэля. – И она со мной дольше, чем он. Рафаэль из пятидесятых. Дети джаза и нахальные подростки завоевывают мир.

Рафаэль закатил глаза.

Воздержись от прозвищ. Они все хуже и хуже.

Лили лишь рассмеялась.

Обойдешься. Однажды Захария – уже никогда не Возврахария.

И Рафаэль, и Роберт Лайтвуд выглядели одинаково возмущенно, но сам Захария против прозвищ ничего не имел.

Ему не так уж и часто доводилось слышать смех.

Его больше беспокоил ребенок.

"Нельзя допустить, чтобы Джонатан испугался или пострадал", – проговорил он.

Роберт кивнул, вампиры выглядели абсолютно непричастно, а из-за двери вдруг раздался мальчишечий голос:

Я ничего не боюсь.

«Джонатан Вейланд», – предположил Захария.

Тогда почему спрашиваешь про Лайтвудов? – поинтересовалась какая-то женщина. Ее голос звучал раздраженно. – Они тебя забирают. И не станут относиться к тебе плохо.

Мне просто было интересно, – отозвался Джонатан.

Он явственно прилагал все усилия к тому, чтобы казаться беззаботным и безразличным, и у него это неплохо выходило. По крайней мере, его слова звучали достаточно развязно.

Большинство людей, подумал Брат Захария, он мог бы убедить.

У Роберта Лайтвуда есть связи в Конклаве, – заметила женщина. – Он надежный человек. Уверена, он готов стать тебе отцом.

У меня был отец, – прозвучал ледяной, будто ночной ветер, голос Джонатана.

Женщина молчала. Роберт Лайтвуд в противоположном углу каюты низко опустил голову.

Но вот мать, – теперь он казался напряженным. – Какая она, Мариза Лайтвуд?

Мариза? Я едва с ней знакома, – отозвалась женщина. – У нее трое детей. А четверо – это уже перебор.

Я не ребенок. И не побеспокою ее, – Джонатан замолчал на мгновение. – Здесь так много оборотней.

Фу. Выросшие в Идрисе детишки отвратительны, – пробормотала женщина. – Оборотни – неоспоримый факт жизни, как бы ты ни сожалел. Мир населяют разные создания. Иди спать, Джонатан.

Закрылась еще одна кабинная дверь, а следом защелкнулся замок.

Итак, – заговорил Роберт Лайтвуд. – Вампиры, на вас правый борт. На нас с Братом Захарией левый. Любыми возможными методами сдерживайте оборотней и вычислите местоположение инь-феня.

Они вернулись на палубу. Ночь была тяжелой; ветер так и норовил сорвать с головы Захарии капюшон, а палуба словно двигалась под ногами. Захария не мог разомкнуть губ, дабы попробовать на вкус соленый воздух. На горизонте блестел Нью-Йорк, сияя, словно огни Теневого Рынка в темноте.

Они не могли допустить, чтобы инь-фень попал в город.

На палубе находилось несколько оборотней. Один пребывал в животной форме – Захария отчетливо различал серебристый оттенок его меха. Шерсть второго теряла цвет у кончиков лап. Захария задавался вопросом: знают ли они, что умирают?

Слишком уж живы были воспоминания о том, как инь-фень убивал его.

Иногда жить без эмоций было потрясающе. Иногда человеческая жизнь причиняла слишком много боли, а сейчас Захария не мог позволить себе размениваться на жалость.

Брат Захария ударил одного из оборотней по голове своей тростью, а когда обернулся, Роберт Лайтвуд уже заканчивал разбираться со вторым. Замерев, они прислушивались к завыванию ветра и шуму морских волн, дожидаясь, когда с нижних палуб явятся остальные. А затем до Захарии донеслись звуки с другого конца корабля. "Оставайся на месте", – сказал он Роберту. – "Я пойду к вампирам".

Пришлось пробиваться. Оборотней было больше, чем он рассчитывал. Над их головами можно было заметить Лили и Рафаэля, мелькающих, словно тени, блестя зубами в лунном свете.

Зубы оборотней были видны еще лучше. Захария сбросил одного из них за борт судна, второго ударил в челюсть, уклоняясь от когтей, едва не сбивших его с ног. Их было слишком много.

В смутном удивлении промелькнула мысль о том, что таким мог быть его конец.

Наверное, он должен был почувствовать что-то большее, нежели удивление, но теперь ему были присущи лишь пустота – та, которую он ощущал, прогуливаясь по Теневому Рынку – и ледяные, словно море, голоса его братьев. На вампиров ему было наплевать.

Равно как и на самого себя.

В ушах звенел рык оборотня, смешавшийся со звуками волн. Руки из-за трости начали болеть. Все должно было закончиться намного раньше. Он едва помнил, зачем вообще сражается.

На другом конце палубы один из оборотней целился прямо в сердце Лили когтистым кулаком. Та же обхватывала за шею другого оборотня. И защитить себя у нее не было никаких шансов.

Распахнулась дверь, и наперерез оборотням метнулась женщина – сумеречный охотник.

Она не была готова. Волк вцепился ей в горло, и, когда Захария попытался пробиться к ней, второй напал на него со спины. Трость выпала из пальцев. К первому оборотню присоединился второй, вонзая когти ему в плечи, заставляя его рухнуть на колени. Третий оборотень – и Захария упал на пол, ударяясь головой о деревянную палубу. Воцарилась темнота. Голоса его братьев практически исчезли, как и шум прибоя и весь свет мира, что больше не мог коснуться его.

Последним, что он увидел перед тем, как темнота накрыла его окончательно, были пустые глаза мертвой женщины. Такие же пустые, как и он сам. Зачем вообще было сражаться?

Но он вспомнил. Не мог позволить себе забыть.

Тесса. Уилл.

Отчаяние никогда не имело над ним большей силы, нежели когда его заставали мысли о них. Он не мог предать их, сдаться. Это Уилл и Тесса, а ты был Ке Джиан Мингом. Ты был Джеймсом Карстаирсом. Ты был Джемом.

Джем потянулся к клинку на поясе. И сумел подняться на ноги, отбрасывая оборотня в распахнутую дверь кабины и оглядываясь на Лили.

Рафаэль стоял напротив нее. Он выставил руку, защищая девушку, а на поверхности палубы ярко мерцала его кровь. Человеческая кровь казалась черной, словно ночь, вампирская же не утратила алого оттенка.