Так как новые одноклассники заговорить со мной не пытались, я уже понадеялась, что мой задумчивый взгляд всех распугал, но сразу после первого урока ко мне подлетел, сияя любознательностью и не совсем здоровой кожей, смутно знакомый парнишка по имени Эрик. Кажется, я видела его ещё младенцем. Да, точно… Именно он рыцарем вызвался проводить меня в соседний корпус, в котором была скучная тригонометрия.

Этот предмет я знала прекрасно, но душа к нему не лежала совершенно. Эрик по дороге спрашивал меня обо всём на свете, так что сложилось впечатление, будто он берёт интервью. Я натянуто улыбалась, стараясь отвечать красочно и подробно, но сильно не выставляться (про скрипку, балет и танцы благоразумно промолчала), но активный паренёк заставил пообещать ему фотографию для стенгазеты. Вот уж чего было предостаточно.

— Ну как, большая разница с Финиксом? — допытывался Эрик.

— Очень. Кажется, что я прилетела на другую планету, а не в другой штат.

Идущие за нами ученики едва не наступали на пятки. Я была готова поклясться, что они ловят каждое слово. Как “мило”. Я новая игрушка.

— Там ведь редко идут дожди, да?

— Ну почему же? Раза три-четыре в год. Поговаривают, когда-то был даже снег, но я не верю в сказки.

— Ого! А в остальное время? — Эрик выглядел озадаченным.

— Солнечно, — просто ответила я.

— Что-то не выглядишь ты загорелой.

Я закатила глаза. Ещё не хватало. Моя кожа явно не была создана для длительных солнечных ванн, да и я никогда не забывала о риске рака кожи.

— У меня мама — наполовину альбинос, — пошутила я.

Парень настороженно вгляделся в мое лицо, заставив меня вздохнуть. Как же сейчас не хватало Светы… Вот, кто всегда понимал мой сарказм.

Мы обогнули кафетерий и направились к южным корпусам возле спортзала. Эрик проводил меня до самой двери, хотя номер корпуса был виден издалека.

— Ну, удачи тебе, — пожелал он, когда я взялась за дверную ручку. — Может, на других уроках ещё встретимся, — с надеждой в голосе добавил он.

Мою немного скованную молчаливую улыбку Эрик не расшифровал. К счастью для его самолюбия. Потому что надеяться этому парню было не на что.

Учитель тригонометрии мистер Варнер стал единственным, кто велел мне выйти к доске и представиться классу. Ладно…

— Привет всем, я Изабелла Свон, можно просто Белла. Приехала из Финикса к отцу. Книгочей, меломан, будущий врач по профессии, скорее всего, хирург… Вот такой диагноз…

Мгновение тишины, и из класса послышались смешки, а одноклассники смотрят с улыбкой. Сработаемся.

Моей соседкой по парте на этом уроке была Джессика, худенькая и невысокая брюнетка, на несколько дюймов ниже моих ста шестидесяти трех сантиметров, но из-за темной шапки буйных кудрей разница в росте почти не чувствовалась. Кажется, она была первой сплетницей школы. Ладно, тоже полезный кадр.

После химии, во время которой я упрямо пыталась вспомнить, где же я столкнусь с Эдвардом после биологии, новая “подружка” проводила меня в столовую и предложила сесть в её компании. К нам тут же подсели несколько девушек и двое парней с тригонометрии. Они что-то спрашивали меня, и я даже автоматически отвечала им, пока мое сердце заходилось в бешеном аллегро.

Я, опытный хирург, не раз видевший трупы, перекраивала свое представление о картине мира… Замерев на месте, я смотрела прямо в заинтересованные чёрные глаза вампира, который был чертовски похож на мою детскую фарфоровую куклу…

Ну, здравствуй, Тутти…

========== Камень преткновения ==========

— Жил парень счастливо, но как-то он

наткнулся на камень преткновения всех мужчин.

— Что это за камень?

— Море?

— Алгебра?

— Дихотомия добра и зла?

— Пф! Баба…*

Примерная цитата из «Пиратов Карибского моря»

Эдвард

Если бы кому-то пришло в голову спросить у меня, что самое худшее в долгой жизни вампира, я бы ответил: скука и вечная жажда. И то, и другое сегодня терзало нашу семью. Безрадостные школьные будни, толпа подростков с их мелкими мыслишками, жужжащими где-то на краю моего сознания, оставались злом привычным и неизбежным.

Ну а то, что наша семья не ходила на охоту третью неделю, было весьма опрометчиво с нашей стороны. Джаспер привык к иному стилю жизни, и ему было тяжелее всего себя сдерживать. Мы это знали, но всё равно делали вид, что его выдержка не хуже нашей. Поэтому теперь Джаспер страдает, а я вместе с ним, ибо как бы не старался «убавить громкость», чужие мысли я никогда не перестаю слышать. Как и Элис – видеть будущее. Это неотделимая часть нашей личности, сомнительный дар, делающий нас настоящими уродами среди уродов. Поэтому, наверное, я быстро привязался к ней и стал считать сестрой, как только она к нам присоединилась. Даже несмотря на то, что эта вредина выселила меня из собственной комнаты…

— Эдвард, — просящий голос в моей голове вырвал меня из воспоминаний моего вынужденного переезда. Я не стал смотреть в сторону Элис. — Присмотри за ним, пожалуйста.

Сестра как всегда волновалась за Джаспера. Я незаметно наклонил голову. Мы иногда общались с прорицательницей подобным образом, наши молчаливые диалоги раздражали родных, если, конечно, нас ловили за ними…

— Спасибо, — я моргнул в ответ на её благодарную мысль.

Нельзя сказать, что подобная просьба меня радовала, жажда мучила меня, как и любого из нас, а от терзаний Джаспера боль в горле становилась сильнее, и рот наполнялся ядовитой слюной. Чёртова жажда. К ней невозможно привыкнуть.

Я внимательно проанализировал сознание брата. К счастью, он держал себя в руках. Пожалуй, это можно назвать моей работой — следить за мыслями окружающих. Следить, чтобы никто нас не заподозрил, дабы семья могла жить спокойно. Вот и сейчас я прислушался, о чём думают люди. Интересно жить с таким даром было первые два десятилетия. Всё, что только может прийти в человеческую голову, я слышал уже прежде, и не раз. Мысли людей стали слишком однотипны и предсказуемы. Сегодня, в частности, все помыслы крутились вокруг незначительного происшествия — нового дополнения к нашему школьному сообществу. Надо так мало, чтобы заставить этих детей волноваться. Я видел новое лицо в мыслях каждого из тех, кто сидел в столовой. Всего лишь обычная человеческая девочка. Волнение из-за её приезда было настолько очевидно, что большая часть мыслей мгновенно озвучивалась. Половина мальчишек уже представляли, как влюбятся в неё — и это всё только потому, что она была незнакомкой.* (Частичное цитирование “Солнца полуночи”)

Я был удивлён, что Элис тоже думала об этой девчонке. Кажется, она была с ней на химии. Я окунулся в сознание сестры, чтобы понять, чем её могла заинтересовать эта смертная, когда сестра передала мне своё быстрое видение.

— Новенькая посмотрит на нас через две минуты. Эдвард, прочти её мысли, мне интересно, что она подумает, когда нас увидит.

Я чуть заметно усмехнулся. Вот в чём дело… Девушка просто не заметила Элис среди других учеников. Сестра не хотела этого показывать, но такое пренебрежение её немного задело. Несмотря на свой маленький рост, эльф считала себя фигурой довольно заметной в толпе.

Я решил обратить внимание на мысли новенькой чуть раньше, чтобы не пропустить её первую реакцию. Что она увидит, когда посмотрит на странное, мертвенно-бледное семейство, которого все так старательно избегают? Я сосредоточился на девушке, которой в данный момент рассказывал про школу Майк Ньютон, и не услышал ровным счетом ничего…

Как странно… Она ведь не могла незаметно для всех уйти, верно? Я обернулся, чувствуя себя так, как будто у меня выбили почву из-под ног. Я хотел проверить то, что мне сообщало мое шестое чувство, и это не было похоже ни на что, с чем я сталкивался раньше. Она сидела на том же самом месте, как я и думал, смотрела на Ньютона и слушала, как он пересказывает случай с мистером Мэдисоном на прошлой дискотеке. Её лицо выражало легкую заинтересованность, что подбадривало собеседника.