– Тетка, это мой друг Игорь! У него способности, он лечить умеет, – сразу заявил Антон, едва переступил за порог.

Пока он объяснял тетке, что не надо ничего бояться и стесняться, что ей повезло натурально, что вообще хватит с диваном обниматься, Игорь соображал, что ему делать. Он видел однажды, как деревенская бабка-знахарка проводит свою диагностику внутренних органов, водя пламенем свечи перед обнаженным торсом стоящего мужчины и вглядываясь сквозь пламя. Видимо, внутренние болезни как-то дышали на пламя, и знахарка это улавливала: ее диагнозы многие называли верными и лечили взварами трав, пучки которых та знахарка собирала всю первую половину лета. Многим помогало. Но когда одна обратившаяся привела к ней своего малолетнего оболтуса и спросила, отваром каких трав полечить его неврозы и истерические капризы, знахарка посоветовала нарвать свежей крапивы. А как заваривать? – спросила женщина. Заваривать не надо, стянула штаны и обиходила его веником… – пояснила знахарка.

Игорь представил себе, как экстрасенсы водят руками над головой клиента или фотографией – проникают в карму. Увы, так банально, что даже не смешно. Просто взять и наговорить женщине, что все болезни скоро изойдут от нее? Только мол, молись за спасение. Игорь шумно вздохнул, не зная, с чего начать. Женщина переключила внимание с Антона на него.

– Да вы садитесь, – сказала она, неловко пододвигая ему стул, и эта неловкость вызвала вдруг у Игоря мимолетный укол жалости. «Все неловкие души за несчастных всегда известны», – вспомнил он стих Есенина. Антон тем временем продолжал говорить всякую чушь, наверное, уже раскаявшись в своей попытке провести курс моментального оздоровления всей тетушки.

– Вы не удивляйтесь, – присев на стул, начал говорить первое, что ему приходило в голову, Игорь, – У всех есть разные способности, у меня тоже. Я не знаю, как, но похоже, что могу воздействовать на здоровье других. Посидите спокойно, пожалуйста, я постараюсь сосредоточиться.

Женщина грузно опустилась на диван. Наговорить ей, что все пройдет? Вон в больнице – пару слов сказал, а результат есть! Но делать так не хотелось.

– Я, видите ли, у себя обнаружил некоторые необычные способности. Ну, знаете, бывают всякие экстрасенсы и народные целители. Вот и у меня что-то такое же получается, правда, методику-то я еще не отработал… Как это у меня получается – и сам толком не знаю пока. Но я чувствую, например, что вы нездоровы, и нездоровы в первую очередь не физически.

– А как же еще-то?

Игорь передохнул. И вдруг начал говорить то, что само вдруг рождалось в его голове.

– У вас муж пришел тогда домой пьяный, а вы решили ему спуску не давать. Кричали долго, а потом никто из вас не извинился друг перед другом. Поэтому каждый привык после этого не прощать другого. И злость стала потихоньку съедать вашу жизнь. Мужа уже нет, а вы оправдываете себя и одновременно обвиняете.

– Я себя обвиняю? В чем это виновата?

– Если человек не может уступить другому, значит, он ждет, что другие будут уступать ему. Значит, он ставит себя выше других. Проще всего лежать на диване и обвинять на словах умершего мужа, а в мыслях – саму себя. Очнитесь – простите и себя, и его. Сходите в церковь, помогите кому-нибудь как сможете.

– И Бог мне здоровья отвалит?

– Почти всем дается здоровье, просто многие почему-то хотят получать его исключительно даром. А те, кто и получил его даром, обычно не ценят таких подарков. Выкиньте из головы все лишнее: прошлое – прошло и не вернется, хватит без конца хоронить мертвецов. Сегодня уже не ешьте ничего, завтра утром встаньте до рассвета, выйдите за город, посмотрите, как солнце всходит… Может, вам и придут мысли о том, чем вы сможете заплатить за здоровье…

Игорь быстро встал и вышел из дома.

– Н-да, тетка не в трансе от сеанса. Хотя посмотрим, вдруг завтра до потолка прыгать будет?

Игорь шел по улице молча, не обращая внимания на словесный поток, льющийся от Антона.

– А если не сползет она с дивана? Осрамимся, однако… – Антон говорил в свойственной ему манере выражаться «прямо и натурально». – Не, надо на незнакомых и неместных испытания начинать. Пойдем на автостанцию в кафешку, может, на кого из проезжающих воздействуем положительно?

– А как узнаем результат?

– Ну, телефончик дадим пациенту. Ну, в крайнем случае, просто технологию будем нарабатывать. Подсядем к какой-нибудь одинокой молодице крутобедрой и скажем чего-нибудь дельное за жизнь и здоровье ейное.

Они завернули в ближайшее придорожное кафе у автостанции, в которое заходили перекусить водители и пассажиры междугородних автобусов, идущих через их городок в большие города соседней области. Кафе имело вывеску «Синяя птица», но в городке его все называли проще – «синяковкой».

Зайдя внутрь небольшого помещения, Игорь с Антоном приостановились.

– Вон две клиентки с перcпективной натуральностью! Доведем их до экстаза, не накрывшись медным тазом!– зашептал Антон, подталкивая Игоря в сторону двух весело болтающих и уплетающих пирожки пышнотелых девиц. Но тот остановился, растерянно оглядываясь.

– А, понял. Рекогносцировка местности перед атакой… – зашептал не унимающийся Антон.

Игорь неожиданно направился к скучно и серо одетой женщине средних лет.

– Вам нравится наш город? – совершенно неожиданно спросил у дамы Игорь. – Вы его еще увидите. Если будете осторожны. Когда вы откроете вечером дверь, в прихожей будут стоять …

***

А основным чувством, которое всецело владело Анной Сергеевной – той женщиной, с которой говорил Игорь в «синяковке» – и, казалось бы, вело ее по жизни, было чувство вечной озабоченности. И как это часто бывает, наполненная озабоченностью жизнь ее была мало наполнена заботами. Она была страшно озабочена тем, что подумают о ее внешнем виде ее коллеги на работе, – и поэтому мало уделяла внимания своей прическе, манере одеваться, чтобы, не дай бог, не выглядеть броско на фоне других. Она очень переживала, что еще судачат о ней окружающие, и не задумывалась, любознательность или замкнутость выражает ее взгляд.

Она жила одна, так и не выйдя замуж. Приходила в крохотную квартирку после дня унылой работы, со вздохом смотрела на не вымытые утром кружку и ложку, половину вечера решала, когда же удобнее помыть посуду… Половину вечера думала, например, о том, какую заведет себе собаку, когда выйдет на пенсию, и при этом с омерзением вспоминала, как ее одинокая соседка-пенсионерка нянчится со своим плюгавым песиком, которого от нечего делать кормит с ложки, надев ему передничек.

И странное дело – именно в закрытой квартирке ее немного отпускало постоянное чувство голодного одиночества. Лишь за закрытыми дверями оно становилось ее спокойным и надежным попутчиком и даже собеседником по жизни. Но стоило выйти на улицу – одиночество торжествовало над ней: вокруг тысячи людей, которые движутся по своим не пересекающимся орбитам. Оно грызло ее и одновременно со злостью огрызалось, если вдруг чья-то орбита почти соприкасалась с той, по которой вращались ее однообразные будни.

И тот вечер, когда она, возвратившись из поездки в областной город, вошла в подъезд своего дома, поднималась по лестнице на второй этаж, она озабоченно перемотала в памяти недавний утренний эпизод в придорожном кафе. Она поставила сумку перед дверью, отперла замок и не достала сразу ключ, а сначала наклонилась за сумкой. И неожиданно в проеме полуоткрывшейся двери заметила двух стоящих в ее прихожей мужчин в рабочих комбинезонах. В руках их были большие сумки, и еще какая-то картонная коробка. Стоявший впереди мужчина, отвернувшись, невероятно спокойно произнес:

– А, хозяйка пришла. У нас все готово, как заказывали сделать. Пошли на кухню работу принимать, там хозяин уже заждался.

И не давая женщине опомниться и рассмотреть выражения их лиц, мужчины развернулись, поставили коробки на пол, шагнули внутрь квартиры.

В любой бы другой день Анна Степановна инстинктивно шагнула бы следом за ними, вспыхнув от непонимания: кто-то открыл дверь ее квартиры, устроил в ней какой-то ремонт… Но она сделала все так, как велел ей неизвестный молодой человек в том райцентре, в котором на полпути останавливался автобус. Захлопнув дверь и повернув ключ, она пронзительно закричала: «Помогите!»