– Ты решилась?

– Решился Тони. Ещё в первый день лета. Я ждала, что мне передадут от него какие-нибудь бумаги на подпись через пару дней. Но он наверняка решил отнёстись к этому делу так же халатно и безответственно, как и ко всему вообще в своей собственной жизни. Меня уже навещал герцог, приезжали Оливия и Моргана с Брайаном, но от Тони – ничего.

– Хм, хорошо. То есть…

– Хочу взять дело в свои руки. Это мой первый развод, – мягко сказала Чайна Циан. – Понятия не имею, что делать.

– Я устрою тебе встречу с канонистом.

– Спасибо.

18.6.34. – Восемнадцатый день шестого лунного периода тридцать четвёртого года эпохи Террора Сапфира.

После начала ненормальной жары завязать беседу с незнакомцами и найти понимающего слушателя стало значительно легче. Одно-единственное слово "жара", сразу сделало всех разумных очень сочувствующими и сердечными.

Сорорибэ, исполняющий главную роль в пьесе "Тихое, безбрежное", и собранный, ответственный Вин, его соперник по сюжету, уже стояли на своих местах и слабо помахивали шпагами, когда руководитель зачитал номер эпизода. Но ничего не происходило.

И тогда актёры, все прошедшие десять дней друг друга почти не замечавшие, впервые при Мирминелль, дружески разговорились на личные темы. Бутафорское оружие вернулось в коробку.

Рэмми, миниатюрное существо, играющее здесь нищеватого, но ловкого мальчика на побегушках, просто села в одно из кресел в зале, закрыла глаза и накинула на откинутую назад голову мокрый платок.

"Подхалим" Шало-Крисельд, как поняла Мирминелль, тоже нанятый недавно, стоял и нервничал, потел и ещё больше нервничал от того, что потел.

Моник, похоже играющая роли исключительно серветок и камеристок, примостилась на стуле возле края сцены и откровенно витала в облаках.

Шикарная Гасэ, работающая в амплуа соблазнительниц, роковых и титулованных красавиц труппы "Морис", тем не менее, выглядела отлично и почти бодро. Она обмахивалась бутафорским веером и не жаловалась.

Грэнни, высокая женщина без возраста, словно созданная, однако, только для того, чтобы воплощать отчётливый инфантильный типаж, переносила повышение температуры воздуха куда тяжелее. Не то, чтобы она доставала всех своим нытьём, но Мирминелль начало казаться, что вздохи и жалобы – это неотъемлемая часть Грэнни.

Джаскони вращал на столе тетрадь с текстом пьесы. И тоже вздыхал.

– Ждём ещё немного, и строим первый диалог в пятой сцене, – решил Бренган, тоже задействованный в постановке. Роль у него небольшая, и Мирминелль недоумевала, что он здесь делает. Актёры такой величины даже не всегда появляются на репетициях. Бренган – появился. Быть может, ожидается кто-то из начальства? Главный руководитель или даже сам хозяин, тот самый граф Эшберн? Но в Ганведене всё довольно строго заведено. Здесь не опаздывают. Никто и никогда.

– Ну что там строить? – с ленцой проговорила Гасэ. – Я потираю руки с заметно возбуждённым видом и спрашиваю у Моник: "Жив ли кто остался? Драка… кровавая ли была?" А Моник, запинаясь, отвечает. В тексте ценности особой нет, да и половину она сможет отыграть одними жестами.

Моник, очнувшись от грёз, выразительной мимикой, показала, что да, мол, она может это и всё – правда.

Мирминелль в который раз недоумевала про себя: руководители-постановщики здесь, в этом театре, до невозможного верят в гениальность актёров и почти не правят работу над образами. И почему никто не ругает за неточность текста? Что же это такое!

– А и верно, – вопиюще халатно согласился какой-то утомлённый Джаскони, прокрутил тетрадь по столу ещё пять раз. – Вот же незадача. Придётся идти ещё дальше. Но без выстроенной сцены дуэли запала может не хватить. В такую жару сложно представить, что кто-то может активно двигаться… А без этого всплеска силы и дури всё будет не то.

– О чём вы? Уверена, он приедет, – возразила Грэнни.

– Кто приедет? – спросила Мирминелль. – Все, кажется, на месте.

– Ой, – неожиданно расплылась в улыбке Грэнни. – Он вам понравится. Он возмутительный, но очаровательный. Ему и опоздание можно простить. Даже Бренган ему всё прощает.

– Тот парень, который подыграл вам на сцене в день экзамена, – пояснил Джаскони, странно заблестев чёрными глазами.

– Он? – приятно удивилась Мирминелль. – Я помню. Бренган назвал его "Тони". С ним очень весело и легко играть. Сильный актёр, с энергетикой.

Это она сказала вслух. А про себя добавила, что никогда и ни у кого ещё не видела таких широких плеч и таких узких бёдер при этом. В одной старой-престарой поэме воспевалось такое сочетание, как канон мужской красоты. Сейчас, чтобы считаться красивым, мужчине следовало иметь гармоничное лицо с усреднёнными чертами и при этом совершенно не важно, каково его тело.

– Я чего-то не знаю? – спросила Грэнни у Джаскони.

Гасэ аж встала с кресла:

– Мирминелль выбрана им как протеже?

– Тише леди, тише, – всплеснул руками Джаскони.

– Мирминелль ему в тот раз не понравилась, – решил рассказать Бренган. – Ему одному. Но он сам признал, что не объективен и решил помочь ей справиться с дополнительным заданием.

– И вышел на сцену?

– Да. И сыграл… великолепно, – с кислым видом признал Бренган.

– Богато, с оттенками, – с удовольствием добавил Джаскони. – Ни слова не произнеся.

– Ну и что? – повернулся к руководителю Бренган. – Он изображал опасного убийцу в повседневной рутине. Ему достаточно было припомнить кого-нибудь из своего постоянного окружения.

– Он преступник? – изумилась Мирминелль.

– Нет, он… – Бренган осёкся. – Я не вполне верно выразился. Он ветеран войны и один из известных хлыщей высшего света, а в тех кругах запросто можно встретить принцев вроде Вайсваррена или Классика. Вот уж кто действительно безжалостные убийцы.

– А вот и я!.. – донеслось из тьмы. – Слишком опоздал? Простите! Вчерашний праздник несколько затянулся.

– Ты пьян? – возмущённо спросил Бренган у глубокой тьмы зала.

– Не уверен. Я выспался и даже успел принять ванну, – рядом с Бренганом появился "Он", которого все так ждали. Тот самый Тони. Элегантный яркий тип неизвестного видового происхождения. Скорее всего, полукровка – они все именно такие высокие и привлекательные, слегка подавляющие своей силой и мужественностью, но не теряющие изящества и утончённости.

– Ну, замечательно, – язвительно и зло процедил Бренган, отвечая на радостный, искрящийся мягким весельем взгляд Тони. Слишком длинная чёлка упала ему на щёку, закрыв от Мирминелль выражение его лица.

– Я извинился, – зазвучал его голос, прокативший тёплую волну по телу девушки. – И вам без меня никак. Хозяин слишком жаден, чтобы нанимать какого-то другого постановщика батальных сцен вместо меня.

– Прекрати путать. Ты и есть хозяин.

– А я не против платить самому себе, – Мирминелль услышала очаровательную смесь бравады, бахвальства и сдерживаемого смеха в словах хозяина. – Это настолько абсурдно, что помогает мне радоваться жизни.

– Лучше б ты ей не радовался вообще, – пробурчал Бренган вслед хозяину, однако смерив его потеплевшим взглядом.

Так же, как и в день встречи, ровно десять дней тому назад, этот Тони легко вспрыгнул на сцену. Подмигнул Грэнни, помахал Рэмми, поклонился Моник, поцеловал пальчики Гасэ и, наконец, улыбнулся Мирминелль. Она заволновалась. А он между тем подошёл, приобнял её, покружил и оставил в стороне, что бы оказаться возле коробки с бутафорскими шпагами.

– Это никуда не годится, – заглянув в коробку, сказал Тони. – Мальчики, оружие не соответствует эпохе. Пора запомнить. Шпаги вернулись в моду только двести-триста лет назад. А во времена последних Нортвизоров отдавали дань лёгким двуручникам. Бренган, ты же всё это знаешь!

Бренган даже не пошевелился. Джаскони покраснел:

– А ты сможешь поставить дуэль лёгкими двуручниками?

– Это даже легче, чем подобрать подходящие мечи. Вот что и есть интересная задача.