Посмотрев в глаза своим коллегам и убедившись, что капля разума ещё озаряет их лица, Беда поверил и передал зубочистку капитану. Увидев крохотный кусочек спасительного вещества, тот приободрился и начал отдавать команды:

– Зубочистку в топливный преобразователь! Задействовать все системы! Команде занять места!

Тем временем неизвестная планета приблизилась настолько, что на её поверхности совершенно отчётливо можно было рассмотреть очертания материков и морей. Белые туманные облака, выступы гор, тонкие вены рек, всё это снова казалось красивым и загадочным.

– Штурман, принять управление! Бортинженер, открыть топливные магистрали! Подогреть сопла! Подготовить систему охлаждения! До начала торможения пять секунд! Четыре! Три! Две! Одна! Поехали…

Реактивные двигатели взревели как стадо разъярённых слонов. Торможение было настолько сильным, что даже невесомые лаки ощутили всю силу перегрузок. Ракета затряслась. Ремни, которыми были пристегнуты космонавты к своим креслам, сдавили им плечи.

– А-а-а! Ба-бах! О, мама родная!

Казалось бы, ну что ещё может случиться? Столько происшествий за столь короткий период. Не будет ли перебора? Поверьте, нет. Нет, пока на свете существуют такие неординарные экземпляры, как наш бравый штурман. Он забыл пристегнуться ремнём безопасности к креслу и покинул его со скоростью, равной замедлению тормозившей ракеты. А это немало. Будь в лаках хоть немного веса, на глазах Учёного и капитана произошла бы трагедия. Но, к счастью, трагедии они не увидели, а увидели полное недоразумение по кличке Беда, которое распласталось пухлым блином по всему носовому иллюминатору, загородив обзор и лишив команду возможности управлять ракетой.

– У меня нет слов! – воскликнул обычно сдержанный капитан.

– А у меня – есть! – оценил поступок товарища Учёный. У меня есть слова! У меня столько слов! У меня такие слова… Что я скажу их как-нибудь потом, с глазу на глаз. Хотя – о, Боже! – если это с глазу на глаз когда-нибудь наступит.

О том, чтобы при таких перегрузках попытаться вернуть штурмана на место, не могло быть и речи. Оставленный им штурвал, за которым он просто обязан был находиться в момент посадки, сиротливо маячил между креслами инженера и капитана. В таком положении каждый из них мог дотянуться до него лишь одной рукой, но что в этом толку. Скоро корабль войдёт в плотные слои атмосферы, и одной рукой штурвал уже не удержишь.

А плотные слои не заставили себя ждать. Корабль затрясся, врезаясь в их массы. Капитан и Учёный одновременно схватились за подкову рычага управления, один справа, другой слева, пытаясь удержать ракету в нужном направлении. Хотя нужное оно или нет, они могли только гадать. Весь обзор был перекрыт статной фигурой штурмана.

– Послушай, Беда, ты не хотел бы нам помочь? – обратился к штурману капитан.

– С удовольствием, а что надо сделать?

– Что, что? – вмешался Учёный. – Хватит нам тут блины рекламировать! Превратись во что-нибудь такое, чтобы нам хоть капельку путь виден был.

– Но во что?

– Сам ещё не знаю, но, продолжая тему хлебобулочных изделий, в баранку хотя бы, у неё дырка посередине. Ты можешь превратиться в баранку?

– Нет, не могу. Она же маленькая.

– Ну, тогда в бублик.

– Бублик тоже маленький.

– А ты превратись в большой бублик.

– Не могу. Я никогда не видел таких больших бубликов. А как я могу превратиться в то, что никогда не видел?

– Видел, не видел, у тебя фантазия есть? Ты представить можешь?

– Ладно, сейчас попробую. Во! Кажется, представил… – Беда поднапрягся и превратился в нечто, что можно сравнить с большим бубликом только теоретически.

– Уж да! В фантазии тебе не откажешь, – протянул удивлённый Учёный, любуясь на спасательный круг, в который превратился штурман.

Свежевыкрашенный круг, такой же, какие имеются на любом морском или речном судне, поразил Учёного и капитана своей яркостью и совершенно неуместными в данный момент надписями. Сверху – красным по белому – «Герой», снизу – белым по красному – «Черноморец». И хотя обод круга мог быть и потоньше, пусть и в ущерб написанному, а раскраска – не столь яркой, чтобы не отвлекать взгляд, Учёный и капитан решили со штурманом не спорить. Ну его, ненормального. К тому же ракету всё сильнее трясло. Нагрузки возросли, а непослушный, своенравный штурвал всё больше упрямился, вырываясь из рук.

В скудное отверстие, оставленное в иллюминаторе новообразованным телом штурмана, были видны лишь снежно-белые горы облаков. Обо всём прочем Учёный и капитан могли судить по показаниям приборов.

– Бортинженер! Сильнее тяните на себя штурвал, – командовал капитан. – Нам необходимо держать высоту пока не погасим излишки скорости.

– Уж скорей бы эти излишки погасли. Моя рука совсем затекла, еще немного и она просто закостенеет.

– Отставить закостенения, не время! Вот посадим корабль, тогда хоть каменейте. А сейчас я это строго запрещаю! Тяните штурвал, штурман, тяните.

– Ну, Вы совсем, Босс. Как можно запретить руке костенеть? Она в армии не служит и чина не имеет.

– Зато Вы служите, а рука – всего лишь Ваша часть. Поручаю Вам передать мой приказ в Вашу часть и проследить за его выполнением. Вопросы имеются?

– Никак нет!

– Выполняйте!

Однако, не смотря на все приказы строгого капитана, удержать ракету на нужной высоте не получалось. Сказывалось упущенное время начала торможения. Земля приближалась, а скорость для посадки всё ещё была высока. Ракета прошла зону облаков, и теперь они видели, как внизу быстро мелькал ландшафт неизвестной планеты.

– Ох, разобьёмся! Ох, не вырулим! – охал Учёный.

– Вырулим! И не такие выруливали! – храбрился капитан. – Бортинженер! Выпустить крылья!

– Рано, Босс!

– Ничего не рано. Еще и не такие рано видали! Нам терять нечего. Выбрасывайте парашют!

– Да порвёт!

– Ничего не порвёт. Ещё не такие порвёт встречали. Тяните штурвал, Учёный, тяните.

На удивление Учёного, да и самого капитана, парашют не порвался. А с его выбросом торможение приобрело прямо какую-то титаническую мощь. Беда, даже в форме спасательного круга, ещё больше расплющился по иллюминатору. Отчего и до этого слишком маленькое отверстие, в которое пытались что-то увидеть капитан и Учёный, сузилось до размеров чайного блюдца.

– Нет, не посадим мы ракету! – отреагировал Учёный. – Ну, как можно управлять кораблём, глядя на этот ошейник для котёнка?

– Вот что, Беда, – поразмыслил капитан, – тебе самому хорошо всё видно?

– Лучше не придумаешь! Словно я не в ракете, а сам по себе тут летаю. Вся планета как на ладони.

– Очень хорошо. Тогда будешь нам говорить, куда лететь, а мы попробуем управлять по твоим указаниям.

– Я согласен, – сообщил штурман и замолчал.

– Что же ты молчишь, не указываешь? – не понял капитан.

– А что указывать? Летите, как летели. Скорость для посадки всё равно ещё велика.

– Нет, Беда, ты кое-чего недопонимаешь. Скоростной режим мы будем соблюдать как-нибудь в другой раз. Когда у нас настоящий штурман появится, а не бублик с глазами. А сейчас нам придется садиться с той скоростью, с какой получится. Мы не можем удержать высоту. Ясно?

– Кажется, ясно. Так у нас аварийная посадка? – голос штурмана начал дрожать.

– А ты об этом только догадался? Возьми себя в руки, штурман. У нас уже минут пятнадцать как аварийная посадка, но мы ещё живы. И если не станем паниковать, а будем действовать собрано и грамотно, то всё получится. Пожалуйста, соберись, и начнем работать.

Столь сложно управляемая ракета лаки не осталась незамеченной на Земле. По словам очевидцев, которых оказалось немало, все они видели в небе низко летящий на большой скорости объект. Белый шлейф дыма тянулся за ним на многие километры. Кто-то успел заснять его на фото, а два человека и на видеокамеры. В газетах появились статьи, посвящённые этому явлению. С фото– и видеоматериалами работали учёные. Обо всём этом лаки узнают позже. А пока они в буквальном смысле находились между небом и землёй и не знали, что с ними случится через несколько секунд.