Я развернул нас, открывая дверь ногой, а затем закрывая ее, стоило нам оказаться в комнате. Сумасшедшими движениями рук она срывала с меня одежду, царапая мою кожу.

— Ты задолжал мне много времени, Кейд. Молю тебя: просто люби меня в эту ночь. Покажи мне свою любовь. Покажи мне нашу любовь.

Мое эмоциональное «да» вкупе с ее отчаянием, рождали во мне ощущение, что мы вели себя так, словно это был наш последний раз.

Я хотел сорвать свои бинты, чтобы ощутить ее кожу под моими ладонями. Я отплачу Данте за эту пытку в десятикратном размере.

Я опустил Фэй на кровать и, был поражен ее нетерпеливым желанием. Она стянула свой пеньюар через голову, оставляя свое тело в обнаженном великолепии идеальной красоты. Вот почему ее отчаянно желал заполучить Голливуд на их главную женскую роль — Фэй была неподражаема в своей красоте. Ее тело гудело от нервного желания, и вскоре я дам ей то, в чем она так нуждается, напоминая, кто любит ее больше всех.

Я опустился на колени, придерживая ее ногу, покрывая поцелуями пальчики, проводя зубами по стопе, а затем, поднимаясь вверх по голени, устремляясь к бедру, осыпая всю ее кожу поцелуями. Ее пятка прижалась к моей твердой груди, отталкивая. Я опустил взгляд, замечая слезы в ее глазах прежде, чем она успела развернуться, ложась грудью на кровать, с задницей, высоко вздернутой вверх, прижимаясь к моему твердому члену.

— Просто трахни меня жестко, Кейд. Возьми меня.

Я поднялся на ноги и скинул свою одежду, не отводя взгляда от любви всей моей жизни, в то время как она прижала свое лицо к подушке. Я обожал заниматься с ней сексом в позе догги-стайл. Я всегда держал ее за волосы или же за горло, тогда как ее голова была приближена к моей, чтобы я мог смотреть на то, как она кончает. Но сейчас это была не та поза, в который я бы хотел ее трахнуть. Сейчас она старалась или забыть о чем-то или думала о ком-то другом. Возможно, он не принуждал ее? Может, она любила его? Черт побери, мои собственные мысли сводили с ума, а ее молчание по поводу произошедшего, и ее действия, только усиливали мои подозрения.

— Повернись и посмотри на меня, детка. Мне нужно видеть тебя.

Ее тело задрожало. Господи, я хотел ее, но не так.

— Я не могу, — произнесла она, заикаясь. — Прошу, прости меня, Кейд.

— Ты любишь его? — я был вынужден спросить, потому что она убивала меня.

— Все сложно.

Мать вашу, сложно?!

— Я люблю тебя!

Она повернула ко мне голову, откидывая назад свои выбившиеся из пучка локоны.

— Это странно, находиться здесь. В том плане, что у меня такое ощущение, будто я и не покидала тот дом. Это чертовски ранило меня. Сколько эмоциональной боли может вытерпеть сердце, прежде чем взорвется в груди?

Ее слова были подобны огненному хлысту, что безжалостно сек мою душу, заставляя рассыпаться на кусочки изнутри. Она видела его, когда смотрела на меня, но с другой стороны, как она не могла не видеть его во мне? Мы делили одну внешность, но не душу, и она всегда видела различие в этом... или же нет? Я что, всегда был его долбаной заменой? Нет... не может быть, она любила меня.

— Может, ты хочешь быть там, Фэй? Пойти к нему? Черт бы тебя побрал, скажи мне хоть что-нибудь!

На ее лице появился хмурый взгляд, в котором отражалась боль от того, что я даже посмел такое спросить. Ее идеально выщипанные брови сошлись на переносице.

— Нет! Как ты вообще смеешь думать об этом?

— Потому что ты мне ничего не говоришь! Ты — моя гребаная половинка, но прямо сейчас я тебя совершенно не узнаю!

Слезы наполнили ее глаза. Она подскочила с кровати и хлестко ударила меня по щеке, звук пощечины разнесся в тишине комнаты. Щеку обожгло от сильного удара, но я полностью заслужил это.

— Я была изнасилована!

Мои внутренности сжались, сердце вспыхнуло, охваченное пламенем ярости, отчаянием, виной и потребностью в возмездии. Моя малышка пережила то, через что не должна проходить ни одна женщина.

— Я убью его.

— Он уже мертв. По крайней мере, я так думаю.

Моя голова пошла кругом, заставляя комнату вращаться.

— Что? — выдавил я.

Она обернула руки вокруг своего тела, обнимая себя.

— Мне так жаль, Кейд. Он был намного сильнее и... — Ее глаза метались из стороны в сторону, голова тряслась, она полностью растворилась в воспоминаниях. — Я собиралась принять душ, и он вошел. Я ударила его, и он набросился на меня.

— Детка, кто он? — слезы обжигали мои глаза.

— Он не изнасиловал меня своим... своим... — Я был готов опустошить желудок на ее долбаный ковер. Меня не было там, чтобы защитить ее. — Он был так обозлен. Я никогда не думала, что он так сильно ненавидел меня. Я никогда не причиняла ему вреда.

— Фэй, кто он? — едва слышно проговорил я.

— Тео. — Слово сорвалось с ее губ словно яд, стремительно и с отвращением. — Данте убил его. — Ее глаза нашли мои. Я ненавидел то, что Данте убил его, потому что я никогда не получу наслаждения от расправы с Тео. Я хотел найти место, куда Данте спрятал тело ублюдка, чтобы я мог убить его во второй раз.

Ярость внутри меня была готова взорваться и уничтожить все на своем пути. Черт побери, моя женщина была изнасилована. Он не смог защитить ее. Он, может быть, и убил Тео, но он не смог предотвратить то, что произошло с ней. Я хотел проникнуть внутрь нее и исцелить ее душу, забрать каждое ужасное воспоминание, которое мучило и сжигало, уничтожить это и заполнить ее душу новыми счастливыми воспоминаниями того, насколько она была любима.

— К тебе прикасался кто-то еще? — Я не хотел слышать ответа на свой вопрос, но я должен был знать. Я должен был знать через что она прошла. — Данте... он насиловал тебя? — Вина исказила ее прекрасные черты лица. Ее ногти впились в кожу на бедрах, когда слезы срывались из глаз крупными слезинками, уничтожая мою душу. — Ты хочешь вернуться туда и быть с ним? — Она что, его видела, как своего спасителя, из-за того долбаного ублюдка?

— Мне необходимо вернуться к нему.

С таким же успехом она могла взять нож и всадить его в меня. Я не мог справиться с происходящим; я думал, что мы были счастливы до всего, что случилось. Я полагал, что она переболела чувствами к Данте, я знал то, что существовало между ними, являлось безудержной страстью, а не любовью, которая была между нами. Фэй стала всем для меня, но тогда почему я чувствую себя, словно она умерла, а я так и не нашел ее? Между нами все было кончено.

— Ты всегда будешь заставлять мое сердце биться, Фэй. Мое сердце бьется с твоим в унисон. Мы с тобой родственные души, и всегда ими были. Но наше сердцебиение сейчас становится таким хрупким. Любить тебя, малышка, это самое восхитительное и, вместе с тем, самое болезненное из того, что мне только доводилось чувствовать. Ты отгораживаешься от меня, закрываешь свое сердце от воспоминаний о моей любви к тебе. Я теряю тебя, я могу это ощущать с каждым вздохом, который совершаю. Наша связь рвется, и внутренне я умираю от чувства огромной потери... — Я издал сдавленный вдох, вздрагивая от боли, которая разрывает меня изнутри надвое. — Поэтому я принял решение отпустить тебя к нему. Жить без меня. Я не знаю смогу ли я выжить, потеряв тебя вновь, но ты уже потеряна для меня. — Я поднес руку к ее лицу. — Даже здесь ты с ним. Когда я прикасаюсь к тебе, — я погладил ее лицо своей ладонью, — когда я целую тебя, ты чувствуешь его, ведь так? — Я прижался ртом к ее губам, пробуя на вкус соленые слезы, которые струились по щекам Фэй. — Его любви ты желаешь? — Я задохнулся от гнева, который поднимался вверх по моему горлу. — Ты, бл*дь, убиваешь меня, Фэй. И единственное, чего бы мне хотелось, чтобы ты могла использовать пистолет и сделать это быстро.

Я отстранился от нее, ощущая, как каждая слезинка, сопровождающая мой уход, разрывает душу в клочья. Между нами все кончено. Это похоже на некий сюрреализм: наблюдать со стороны свою собственную смерть. Я потерял ее. Я больше не знал ее. Моя женщина была в его постели, и хотела вернуться в нее. Она звала меня по имени, но я знал, что она делает все возможное, чтобы сдержаться.