— Спасибо. — Я закатываю глаза, и он усмехается. — Ты будешь кофе? — спрашиваю я, и всякая неловкость исчезает.

— Да, это было бы здорово. Спасибо. — Он наклоняется и начинает собирать осколки.

— Пожалуйста, оставь это, — умоляю я. Последнее, чего я хочу, чтобы он убирал последствия моей истерики.

— Пойди и сделай нам кофе. Я закончу через пять минут, — он посылает мне кривую улыбку, от которой моё сердце трепещет. Я молча поворачиваюсь и иду на кухню. Господи, мне нужно собраться с мыслями. Моё тело кричит мне обо всех причинах, по которым мы с Тео вместе – это так правильно, в то время как мой разум шепчет, что у него скоро будет ребёнок, и он причинит мне боль... снова. Всё дело в том, что крик громче шепота...

Как я умудрилась снова очутиться здесь? Я полностью поглощена им. Я потерялась в своих мыслях, стоя возле кофемашины, когда чувствую, как его пальцы гладят мою руку.

— Я… мне нужно позвонить Симмонсу, — заикаюсь я. — Мне нужно найти адвоката для Гарри.

— Я уже всё сделал. Мой адвокат будет в полицейском участке с минуты на минуту. — Его тёплое дыхание щекочет затылок, и я почти стону. Чёрт, сосредоточься. Гарри. Прямо сейчас на этой земле не должно быть ничего, что могло бы отвлечь меня от моего брата. Но Теодор Эллис всегда был исключением из всех правил. Даже сквозь возбуждённый мозг мне удаётся услышать его слова.

— Ты сделал что? — Я поворачиваюсь и смотрю в его блестящие глаза, в нескольких дюймах от меня.

Он улыбается.

— Я позвонил ей прошлым вечером по дороге сюда. Если она не сможет разобраться с этим, то никто не сможет.

Я хмурюсь.

— Он попадёт в тюрьму? — шепчу я. Вглядываюсь в эти сапфировые глубины, пытаясь найти ответ. Я хочу, чтобы он сказал мне, что всё будет хорошо. Что адвокат сможет всё уладить.

Он вздыхает.

— Я не знаю, Лилли. — Его лицо становится очень серьёзным. — Похищение – это похищение, однако, если ты сможешь доказать, что были смягчающие обстоятельства... — Тео внимательно наблюдает за мной, но я не показываю свои эмоции. Смягчающие обстоятельства существуют, но объяснение этих обстоятельств лишь приведёт к новым вопросам. Вопросам, которые могли бы извлечь на свет гораздо больший секрет. Я не могу сделать это, ради Гарри. Он сейчас находится в плохой ситуации, но всё может стать намного хуже. Это наша с Гарри тайна. Моя эмоциональная половина чувствует, что я могу довериться Тео, но разумная часть твердит, что я знаю его всего шесть месяцев, и однажды он уже предал моё доверие. Если я решусь, то доверю ему секрет, который принадлежит не только мне, но и Гарри тоже.

— Итак, могу предположить, если этот адвокат работает на тебя, то она действительно хороша, — меняю я тему разговора.

— Лилли. Я не смогу тебе помочь, если ты ничего мне не скажешь. Я никогда не расспрашивал тебя о твоём прошлом, но сейчас тот случай, когда мне необходимо знать. Он похитил тебя, Лилли. Почему?

— Он не похищал меня, он спас меня, — злюсь я. Я не могу стоять и слушать, когда он говорит о Гарри так, будто он совершил что-то плохое.

— От чего?

— Послушай, я просто скажу в полиции, что я сбежала, а он последовал за мной, — уворачиваюсь я от вопроса.

Его глаза видят меня насквозь, проникая в самую душу. Это заставляет меня нервничать.

— Тогда они скажут, что он должен был вернуть тебя твоей матери.

— Нет! — кричу я. — Нет. Ты ничего не знаешь. — Мой голос срывается, и я начинаю дрожать.

— Так расскажи мне, — шепчет он, его глаза полны беспокойства.

Я отворачиваюсь от него и делаю вид, что вожусь с кофемашиной.

— То, что произошло в том доме... — я задыхаюсь, потому что моё горло сжимается. — Я не пожелаю этого никому, — шепчу я. Его руки обнимают меня, одна – на моей груди, другая – вокруг талии. Я прислоняюсь к Тео, и всё напряжение нескольких последних минут исчезает. Я черпаю его тепло, которое изгоняет лёд из моих вен. Он помогает мне чувствовать себя неприкосновенной даже от своих собственных демонов. Тео разворачивает меня к себе и нежно целует в губы. Его пальцы нежно скользят в волосы, крепко удерживая меня. Несмотря на хаос, царящий в моей голове, я открываю рот и впускаю его. Его язык слегка касается моего, и всё вокруг нас просто перестаёт существовать. Всё, что я слышу, это он, его ровное дыхание. Всё, что я чувствую, это он, его сильные руки, тёплое тело и крепкая грудь. Я хочу заползти внутрь него и остаться там навсегда. Он прерывает поцелуй и прислоняется ко мне лбом. — Почему ты так поступаешь со мной? — шепчу я. Я не должна быть с ним. Его не должно быть здесь, но он не остановится, а я не хочу, чтобы он это делал.

— Ты знаешь, почему, Сладкая. — Мы встречаемся с ним взглядами и просто молчим, его бездонные глаза выражают так много слов. Я смотрю на него и вижу всё. Он – всё. Тео заслуживает правды, пусть и не всей. Поэтому, когда я смотрю на него, борясь со своими чувствами, я выпаливаю то, что, надеюсь, заставит его задуматься. Заставить его понять, что Кэсси может дать ему то, что я никогда не смогу.

— Я не могу иметь детей.

Его брови хмурятся.

— Что?

Я опускаю взгляд, чувство стыда заполняет меня. Я никогда не хотела детей, и это меня никогда не беспокоило, но теперь чувствую в себе некую ущербность, я испорчена, и это не исправить.

— Я не могу иметь детей, — снова тихо говорю я.

Я поднимаю на него глаза, ожидая, когда до него дойдёт смысл моих слов. Я никогда не смогу дать ему идеальную семью. Я всегда буду неполноценной в большей степени, чем кто-либо. Его глаза смягчаются, потом Тео поднимает руку и прижимает её к моей щеке.

— Поэтому ты не хочешь быть со мной?

Я глубоко вздыхаю.

— Нет. Я не знаю. Ты должен дать Кэсси шанс. — Он пытается перебить меня, но я прижимаю пальцы к его губам. — Я знаю, что ты собираешься сказать, но ты не знаешь, сможет ли она сделать тебя счастливым или нет. Ведь ты никогда не давал ей шанса. — Бл*дь, как это больно.

Он улыбается мне. Я умираю, выворачивая свою душу наизнанку, а он улыбается. Мудак.

— Сладкая, ты действительно ничего не понимаешь? — Он качает головой. — Это же так очевидно. — Я хмурюсь. — Я безумно люблю тебя. Тебя. А не кого-то другого. Мне не нужно давать кому-либо шанс, в сравнении с тобой все меркнут. — Я ничего не говорю, поскольку моё сердце стучит, как сумасшедшее. — Ты думаешь, я когда-нибудь хотел детей? Я бы отказался от всего, что у меня есть, ради тебя. И совершенно точно, я даже не стал бы думать дважды о том, чтобы отказаться от чего-то, чего у меня нет.

— Ты так говоришь это сейчас...

Он качает головой.

— Я люблю тебя, Лилли. У любви не существует условий, она просто есть. — Он внимательно наблюдает за мной, его глаза умоляют меня понять. — Любить тебя – моя величайшая награда, мысль о том, что я причинил тебе боль, всегда будет моим самым большим сожалением. — Чёрт, что я могу на это сказать? Я не могу, потому что вместо этого я плачу. Прекрасно, просто прекрасно.

Тео целует моё лицо, дразнящее касается губами, словно пуховым пёрышком, уголков моего рта, и стирает поцелуями мои слёзы.

— Ты теряешь сноровку, Эллис. Это самое ванильное признание, которое я когда-либо слышала, — говорю я сквозь слёзы, горло перехватывает от рыданий.

— Ох, детка, я никогда не теряю хватку. Я Теодор, чёртов, Эллис, но с тобой я полный подкаблучник. — Он прижимается ко мне губами, и любые сомнения исчезают. Он отстраняется, оставляя меня задыхаться. — Только не говори никому. У меня есть определённая репутация, нужно её поддерживать. — Он подмигивает. — Нам нужно вытащить твоего брата, а это значит, что я должен остановиться, прежде чем привяжу тебя к кровати и никогда не отпущу.

Я фыркаю.

— Ты думаешь, мне сейчас легко?

Он смеётся.

— Ты – полная противоположность слову «легко», Сладкая. Мои синие яйца тому свидетельство.

— Спасибо за прошлую ночь, — говорю я серьёзно. Мне нужно это сказать, я больше просто не могу не замечать чертовски большого слона в этой комнате (прим. ред. английская идиома, означающая очевидную проблему, которую игнорируют или стараются не замечать). Я заставила его заняться со мной сексом, пока плакала. Бедный парень. Он, должно быть, думает, что я психически ненормальная. Хотя, забудьте об этом, он точно знает, что я психичка, ведь я доказала это уже много раз. Но, полагаю, ему всё равно, если он продолжает возвращаться.