Во главе длинного стола села Беатрис. Она распустила волосы и переоделась в вечернее ярко-красное платье с откровенным декольте. Балетки сменили туфли на каблуке, а в макияже она сделала акцент на глаза — и не прогадала. Энтони про себя подумал о том, что этой женщине не откажешь ни в умении обескураживать, ни в умении восхищать. Слева от неё устроился Сэт, в светлой рубашке и брюках он и сам выглядел на удивление светлым.
Авелин не стала краситься, и в своем воздушном зеленом платье в греческом стиле, выглядела просто девчонкой. Энтони смотрел на неё и не мог наглядеться, не понимая, как все это время справлялся с собственным одиночеством. Треск поленьев в камине, мерцающие огоньки гирлянд, живое пламя свечей и запах ели создавал неповторимую рождественскую атмосферу.
— За встречу! — Беатрис подняла бокал. Энтони как раз собирался налить Авелин её любимого белого вина, но под пристальным взглядом Беатрис замер и почувствовал себя воришкой, которого поймали на месте преступления и вот-вот потащат в каталажку. Пока он мысленно прикидывал, что делает не так, Авелин резво убрала бокал в сторону и поинтересовалась:
— А томатного сока нет?
Энтони только вздохнул. Она терпеть не могла этот сок, и с какой радости он понадобился ей именно сегодня, понять тоже не мог. Он ведь специально не стал его покупать, хотя взгляд в супермаркете упал именно на него.
Авелин пожала плечами и подняла стакан с водой, и ему оставалось только последовать ее примеру.
— За встречу!
Не сказать, чтобы Энтони жалел о решении пригласить Беатрис, но рядом с ней и Авелин становилась другой. Сейчас ему казалось, что она гораздо ближе к матери, чем к нему, и что Беатрис знает об Авелин гораздо больше, чем он.
— Когда я была маленькой, мы с Беатрис отмечали праздники, которые были в тех странах, куда мы приезжали, — поделилась воспоминаниями Авелин. Она искренне радовалась встрече, позабыв о плохом настроении. — Традиции менялись с каждым переездом.
— Это лучше, чем ежегодно терпеть дома толпу родственников, — улыбнулся Сэт. — Дедушки и бабушки, задающие одни и те же вопросы…
— Когда ты наконец женишься? — подсказала Авелин. Сэт почему-то покраснел.
— Ты-то откуда знаешь? — фыркнула Беатрис. — Тебе ни дедушки, ни бабушки не досаждали. А вот меня пытались выдать замуж…
— Неудачно!
— Ну почему же, я считаю, что все как раз удачно закончилось. И для меня, и для него.
Глядя на общение Авелин с Беатрис, сложно было представить, что эти женщины оставили за плечами две сотни лет, и больше ста из них не общались друг с другом.
— А ещё есть дяди и тёти, — напомнил о себе Сэт.
— Которые дарят тебе свитера, — поддержал его Энтони.
— Из которых ты вырастаешь раньше, чем успеваешь их надеть, — фыркнул Торнтон.
— Свитеров мало не бывает, — с серьезным видом заметила Беатрис, и была при этом столь убедительна, что Энтони не сдержал улыбки.
— Самое странное, что мне подарили за всю жизнь, была фарфоровая жаба, — признался Сэт. — Честно говоря, не угадал ни задумку создателей подарка, ни идею дарителя… Тем более, что это был сын папиного лучшего друга. Кому может понадобиться фарфоровая жаба?
— Любителю оригинальных подарков? — озвучила вариант Авелин.
— Извращенцу, — фыркнул Энтони.
— По-моему, ты ему не нравился, — предположила Беатрис.
— Честно говоря, я этому рад.
Какое-то время они перебрасывались шутками о нелепых подарках и курьезных ситуациях с родственниками, и в этом у Сэта с Энтони было побольше опыта, чем у их прекрасных дам.
Тонкий, едва уловимый писк-мяуканье, который он и сам бы не расслышал в пылу разговора, тем не менее привлек внимание Авелин.
— Это что, кошка?!
— Это мобильный, — шустро отозвалась Беатрис, не позволив ни Энтони, ни Сэту и рта раскрыть, — я поставила новый звук на смс. Сейчас вернусь.
— Кто ты и куда дела мою маму?! — возглас Авелин был полон самого что ни на есть искреннего изумления, которое она даже не попыталась скрыть. Беатрис не ответила, исчезая в коридоре, ведущем к спальням.
Энтони быстро переглянулся с Сэтом и накрыл руку Авелин, легко сжимая в своей. До возвращения Беатрис они обсуждали подмену родственников инопланетянами и суровые последствия таких случаев. Она присоединилась к ним спустя минут десять, подошла к Сэту, положив руки ему на плечи, легко разминая их. Выглядела Беатрис абсолютно счастливой, и Энтони подумал о том, что счастье идет любой женщине. Рядом с ним сидела самая красивая девушка на Свете, но не заметить, как расцвела Беатрис, он не мог.
— Что тебе запомнилось больше всего? — спросил он у Авелин. — Какой год? В смысле, какое Рождество в твоем прошлом?
Беатрис нахмурилась. По всей видимости, ей не хотелось воспоминаний.
Энтони не понимал, почему. Перед ним были две женщины, прошлое которых не так сильно отличалось: и у первой, и у второй были потери и неприятности, которых врагу не пожелаешь. Только Авелин предпочла об этом забыть, наслаждаясь счастьем рядом с ним, а Беатрис до сих пор не отпустила.
Кто или что осталось в прошлом, что не дает ей покоя?
— Рождество в Праге, когда мне было двенадцать. Мы тогда остановились в небольшом, но уютном домике. Кухарка приготовила гуся, и я радовалась снежной погоде за окном, — Авелин с любовью посмотрела на мать, — Беатрис мне подарила красивое желтое платье, и я долго кружилась перед зеркалом, пытаясь казаться взрослой. Почти все самые счастливые моменты моей жизни были рядом с тобой, мама.
— Мои тоже, — отозвалась Беатрис, тепло улыбаясь ей. В моменты, когда она смотрела на Авелин, из её глаз исчезала едва уловимая ледяная искра напряженности. Энтони вдруг задумался о том, сможет ли она когда-нибудь снова доверять себе и доверить себя полностью, каково рядом с ней Сэту. Рядом с женщиной, которая то переходит все грани близости, то не подпускает к себе на расстояние выстрела?
— А у вас, Беатрис? — спросил он. — Какое самое теплое воспоминание у вас?
Беатрис коротко улыбнулась. Энтони запомнилась эта улыбка — как ей удается отразить неприятие пикантным лукавством, он до сих пор не понял.
— Начало восемнадцатого века, Франция. Мы снимали такой же небольшой домик, только под Парижем. Нас было трое, и мне казалось, что так будет всегда. Вы все еще хотите продолжать вечер воспоминаний, или вернемся уже в настоящее? Лично меня устраивает здесь и сейчас. Энтони, не пойми меня неправильно. Я в курсе, что ты любишь Авелин и рада, что у вас ожидается скорое прибавление в семействе, но для меня эта тема…
Беатрис резко осеклась, а Энтони пришла в голову мысль, что сейчас выражение его лица, должно быть, претендует на звание «лопух года». Он повернулся к Авелин, пристально глядя на неё, но она не проронила ни слова, уставившись в тарелку. Повисла пауза, во время которой каждый усиленно соображал, как справиться с неловкой ситуацией.
Сэт был шокирован не меньше и замер с бокалом в руке. Тишину нарушила Авелин, которая швырнула вилку на стол, и та жалобно звякнула.
Сама она резко подскочила, бросив в лицо Беатрис:
— Как ты могла?! — и вылетела из комнаты, ничего не объясняя.
— Тебя можно поздравить? — поинтересовался Сэт, когда хлопнула входная дверь — Авелин накинула куртку и выбежала из дома. Глаза ученого довольно загорелись. — Я предполагал, что такое возможно. Рад, что моя теория подтвердилась…
Энтони вдруг подумал, что Сэт и Беатрис — отличная пара. Тактом они оба не отличаются, и им явно есть чему поучить друг друга. Он отдавал себя отчет, что злится не столько на них, сколько на себя за невнимательность, за то, что так и не смог вызвать Авелин на откровенный разговор, на то, что узнал об этом таким нелепым образом, но ничего не мог с собой поделать. Успев перехватить взгляд, которым наградила Сэта Беатрис — похоже, про свою «теорию» он и ей ничего не рассказывал, Энтони вскочил из-за стола.
Он давно не чувствовал себя таким взвинченным, встревоженным, раздраженным, ошарашенным и обрадованным одновременно. Не произнося ни слова, Энтони бросился следом за Авелин, не потрудившись даже одеться. Распахнул дверь, выбегая на крыльцо. К счастью, она никуда не ушла — стояла, облокотившись о перила, и он приблизился к ней, обнимая со спины.
