Шон начинает мыть каждый сантиметр моего тела. Меня немного передергивает, когда он опускается на колени и начинает мыть мои живот и бедра, этих мест я смущаюсь больше всего. Смыв мыло, начинает целовать кожу, а потом опускается ниже.

Он слегка подталкивает меня, и я упираюсь в стенку душа. Мое дыхание прерывается, а Шон смотрит прямо на мою киску.

— Я собираюсь показать, как хорошо тебе будет со мной каждый день, — он облизывает свои губы, его намерения ясны.

— Каждый день? — я стону, только подумав о том, что он собирается сделать. Поцеловать меня там.

Святой Боже. Я закрываю глаза, опуская голову вниз, нервничая и волнуясь.

— Каждый чертов день, — подтверждает он. Его лицо прямо между моих ног. Одной рукой он держит мое бедро, а другой обхватывает мою ногу, закидывает ее себе на плечо и буквально нападает на меня своим ртом.

Он не дурачится, а находит мой клитор и засасывает его. Я дергаюсь, но он крепко держит меня.

— О, Боже, о, Боже, — бормочу я между стонами, не в состоянии здраво мыслить. Его борода трется вдоль внутренней стороны моих бедер, и я уверена, что там останутся следы.

— Кончи на мое лицо, Лисенок. Покажи мне, насколько хорошо я могу заставить тебя чувствовать, — Шон снова посасывает мой клитор, и его слова отправляют меня за грань. Оргазм проходит через меня, и я чувствую себя невесомой. Только несколько мгновений спустя я понимаю это, потому что возвращаюсь в объятие его рук.

Мы стоим, обнявшись, позволяя воде стекать по нашим телам. Понятия не имею, сколько времени у нас есть, но у меня нет желания выходить, пока не ощущаю, что начинает бежать холодная вода.

— Пойдем, Лисенок. Мне нужно тебя накормить. Не хочу, чтобы твои изгибы куда-то пропали, — он шепчет эти слова и целует меня прямо над ухом.

— Тебе нравятся мои изгибы? — я понимаю, что он все это подразумевает, но хочу услышать.

— Нравятся — это мягко сказано.

Я улыбаюсь ему в шею, когда он вытаскивает меня из душа и ставит на пол в ванной. Хватает полотенце и вытирает нас обоих, после чего оборачивает полотенце вокруг своей талии, скрывая от меня эрекцию. Я помню, что, в отличие от меня, он не кончил. Но хочу заставить его чувствовать себя так же хорошо, как он сделал мне.

— Позволь мне позаботиться о тебе, — не могу смотреть на него, пока произношу эти слова, но тянусь к полотенцу. Он останавливает меня, одной рукой перехватывая запястья, а другой берет за подбородок и приподнимает, чтобы заставить посмотреть на него.

— Ты уже сделала это. Но мой член просто не может не стоять, когда ты голая. Черт, даже пока ты просто дышишь.

— Но… — я не понимаю, что он имеет в виду.

Отпустив мои запястья, он делает шаг ко мне, подталкивая к тумбочке. Шон не двигается, чтобы коснуться меня, но кладет руки по обе стороны от меня, будто обнимая. От его запаха мои мысли превращаются в кашу.

— О, я кончил, пока пробовал твою сладкую киску, — он наклоняется чуть ниже, и я чувствую его дыхание на своих губах. — Моя женщина чертовски сексуальна и на вкус невероятно хороша, и я просто кончил от того, что ласкал ее киску.

От его слов моя киска сжимается, и я чувствую прилив желания.

— Ох, черт.

— Никогда не позволю тебе уйти, — в его глазах отражается столько чувств, что я ему верю. Я должна бежать из-за того, как быстро все происходит, но все, что я могу сделать, это сократить расстояние между нашими губами м обнять его за шею, не желая отпускать.

Поцелуй не прекращается, пока Шон, наконец, не отстраняется.

— Надо остановиться, детка. Я хочу тебя снова, но необходимо, чтобы ты поела и твоя киска немного отдохнула.

— М-м-м… хорошо, — это все, что я могу сказать, все еще находясь в тумане после поцелуя.

Он подхватывает меня за бедра, стаскивает с тумбочки и несет обратно в свою комнату к шкафу. Вытаскивает одежду и вручает мне платье.

Я замираю. У него платье в шкафу? Какого черта? Я хочу что-то сказать, но не двигаюсь, пока он что-то ищет. Когда он поворачивается и видит мое выражение лица, то старается быстрее объясниться.

— Это для тебя, Лисенок. Никогда еще в моей квартире не было другой женщины. Только ты, — говорит он искренне.

— Но мы только что познакомились…

Черт. Только вчера.

— Я всегда на три шага впереди. Вот почему я так хорошо делаю свою работу, а с тобой стараюсь быть еще дальше на шаг.

Просто не знаю, что сказать, поэтому смотрю на платье. Это простое темно-синее хлопковое платье. У меня есть несколько подобных. Проверяя этикетку, замечаю, что это не только мой размер, но и мой любимый магазин. Я понимаю, что склонна ему поверить.

— Спасибо.

— Еще раз: не благодари меня за то, что я забочусь о тебе.

— Это привычка. И просто вежливость, — возражаю я.

— Хорошо. Как насчет такого: когда ты захочешь меня поблагодарить, то просто скажи, что ты моя или насколько ты хочешь меня.

Смеюсь, потому что это смешно, но взгляд Шона говорит о том, что он не шутит. От этого я смеюсь сильнее, и он хмурит брови.

Шон кидается на меня с улыбкой, разбрасывая одежду по полу. Я пытаюсь увернуться, но он быстрее. Бросает меня на кровать. Я пытаюсь выкарабкаться, все еще смеясь, но он, опять же, гораздо быстрее, чем я. Он начинает щекотать меня, заставляя смеяться еще сильнее, все мое тело дрожит.

— Пожалуйста, я больше не могу!

Он держит меня и щекочет, пока я пытаюсь убежать от него. А это чрезвычайно невыполнимая задача. Не помню, когда в последний раз так сильно смеялась. Возможно, никогда. Определенно, такого не было с тех пор, как я потеряла бабушку.

— Я твоя! Полностью твоя! Я клянусь! — наконец-то кричу я, и он мгновенно останавливается. Своими большими руками он обнимает мое тело, и тогда я замечаю, что мы снова обнажены — его полотенце потерялось во время «щекотливой атаки».

— Поцелуй меня, — прошу я, затаив дыхание. И он делает это, губами захватывая мои. Спустя всего секунду он слишком быстро отстраняется и спрыгивает с кровати, увеличивая расстояние между нами.

— Прекрати пытаться соблазнить меня, Лисенок, — он наклоняется, поднимая одежду, которую уронил. Я хватаюсь за шанс и поворачиваюсь на бок, подпирая подбородок рукой, чтобы насладиться видом. Татуировки покрывают не только руки Шона, но и большую часть груди.

— Видишь что-то, что тебе нравится?

— Я думаю, любому понравится.

— Я не спрашиваю других. Мне все равно, что думают все, кроме тебя.

— Нравится — это мягко сказано, — я повторяю те же слова, которые Шон использовал ранее, и от этого он улыбается.

— Это действительно хорошо, детка, потому что я единственный голый мужчина, которого ты будешь видеть всю оставшуюся жизнь.

Еще раз я теряю дар речи. Этот мужчина не может прожить и пяти минут, чтобы не напомнить о том, что от него мне никуда не деться, никуда не уйти. Он определенно хочет убедиться, что к концу выходных я пойму, что я его. Черт, я уже это понимаю. У него нет никаких оснований для напоминания. Я здесь и никуда не уйду, пока он не попросит, и я начинаю думать, что он этого не сделает.

— Теперь я собираюсь пойти одеться в другую комнату и начать готовить твой завтрак, потому что чертовски сильно хочу наброситься на тебя, а если сделаю это, то никогда тебя не накормлю.

Он выходит из комнаты и, пока идет, я любуюсь видом его задницы.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Кажется, это склад, переделанный в квартиру. Может быть, это кондоминиум. (Примеч. территориальные сообщества жителей, кооперативы). Хотя не совсем понимаю, что это такое.

Я почти чувствую то, о чем так мечтала.

Не хочу лежать просто так и думать о разных вещах, заставляю себя встать с кровати и надеть платье. Осматриваюсь и замечаю в углу свою сумку. Спасибо, Харпер. Это, наверное, первый раз, когда я хочу ее именно поблагодарить. Я несу свои вещи в ванную, чтобы подготовиться к новому дню. Наношу легкий макияж, чищу зубы, убираю волосы в хвост.