– Учти, она тоже не любит эльфов.

– Нас никто не любит…

– Не умничай, длинноухий. Сейчас принесу твое барахло.

Вскоре два здоровенных тюка стояло пред Флозерином. Он аккуратно доставал из них вещи, одну за одной, и, осмотрев, складывал обратно или откладывал в сторону. Последними со дна тюков появились два свернутых кнута – ламии, в кожаные полосы которых была вплетена стальная проволока, а кончики хлыста украшали железные шары. Ударом такого орудия, мастер мог разорвать мясо до кости.

Придирчиво осмотрев одежду, эльф отобрал себе брюки и куртку с капюшоном. Все вещи были разных оттенков зеленого цвета. Из того же мешка он достал сапоги с подошвой из кожи снежного быка, сносить которую было практически невозможно.

Одевшись, Флозерин смотал кнуты и крест–накрест украсил ими свою грудь. Рукояти ламий находились на уровне поясницы и в случае чего моментально оказывались в руках владельца. Из оружия эльф взял длинный изогнутый нож, который удобно устроился на его поясе. Еще пара метательных ножей была спрятана в сапогах. Небольшой заплечный мешок дополнил снаряжения эльфа.

В это время из мастерской вышел Герхард, с ног до головы увешанный оружием. В руках он держал небольшое копье с широким листообразным наконечником. Сталь была гномьей ковки и имела серый цвет с множеством оттенков, по рисунку напоминая серую воду.

– Лови, – копье полетело в руки эльфа. – Подарок.

Пока Флозерин в немом восхищении разглядывал копье, гном надел кольчугу под камзол с короткими рукавами, подпоясавшись широким поясом Пояс по количеству карманов, кармашков и карманцев мог поспорить с банком, который держат сородичи гнома во всех мало–мальски крупных городах архипелага и на материке.

Покрутив копье или по эльфийски – хольгест и наслаждаясь звуком рассекаемого воздуха, эльф сделал несколько выпадов. Такие копья были излюбленным оружием эльфов Монферрона, одного из четырех царств эльфов Этолии. Флозерин, хоть и был рожден в Пеллерионе, но прекрасно владел хольгестом. Герхард к этому времени вооружился мечом. На поясе у него висел кистень и подозрительно выглядевшая сумка. Заплечный мешок у него был не в пример больше эльфийского.

– Готов?

– Да.

– Тогда пошли.

– А Эльхо, дом?!

– Я с ней вчера попрощался, сказал, чтобы за домом присматривала.

– Вряд ли дриада приживется в каменном доме, Герхард.

–Не твое дело, длинноухий. В путь! И да поможет нам Брадош!

Глава 2

Медесса встретила  Флозерина и гнома слепым летним дождем, с моря тянуло солью, рыбьей требухой и гниющими водорослями. С самого основания город делился на три части – Верхний, Средний и Порт. В Верхнем жила элита общества – богачи, маги, купцы и жрецы. Тут же жил и губернатор архипелага Унаири. В Среднем жили мастеровые, делившиеся на гильдии, купцы рангом пониже и обычные горожане.

Медесса считалась одним из самых больших городов, где можно было встретить представителей всех народов, живущих на Этолии, кроме, разве что, дикарей с отдаленных островов.

– Смотри за кошельком, – хмуро бросил Герхард, кладя руку на рукоять кривого кинжала.

Средний город как всегда бурлил. Здесь повсюду заключались сделки, ежесекундно возникали споры и драки, казалось, медессцы и прибывшие на Унаири занимались только тем, что старались переиграть друг друга.

Гном врезался в толпу, как бурав, и Флозерину пришлось прикладывать усилия, чтобы не отстать. Он уже поймал несколько ненавидящих взглядов и пожалел, что не надел капюшон перед входом в город, как собирался ранее. Еще свежи были воспоминания о Войне листьев, в ходе которой объединенная тогда еще армада эльфийских судов наводила ужас на все побережье Жемчужного океана. Отряды эльфийских карателей оставляли после себя одни пепелища и горы трупов. Однако, вожди четырех эльфийских народов что-то не поделили, и началась междоусобица. Был заключен спешный Джейбальский мир, по которому Унаири получил независимость и статус свободной торговой зоны, находясь в вассальной зависимости от Империи. С тех пор здесь правил дух прибыли,, чем не преминули воспользоваться проходимцы всех мастей, что слетались сюда, как мухи на известное угощение. Но, губернатор Лесатт, ставленник императорского Совета, опираясь на стражу и свод законов, быстро навел порядок: некоторых отправили на серебряные гномские рудники, некоторых прилюдно вздернули. Ну, а некоторых тихо пустили на корм рыбам.

Текшая в жилах губернатора кровь темного эльфа и недюжинный управленческий талант быстро привели Унаири к процветанию. Девизом Лесатта было: «Заработай сам и дай заработать другим». Он даже гоблинов привлек к уборке улиц. Пиратское прошлое не давало ему забыть о своих бывших соратниках:  став губернатором, он тут же объявил войну Братству. Многих он, правда, перетянул на свою сторону, предоставляя порт и доки в обмен на процент с каждой добычи. Некоторые из них были зачислены в береговую охрану и занимались патрулированием побережья архипелага, включающего в себя пять крупных островов и несколько десятков мелких, на некоторых из которых добывали жемчуг. И именно они теперь отгоняли любителей грабежа от берегов Унаири.

– Теперь поищем «Развратницу», – пропыхтел гном, когда их, измочаленных и изжеванных, толпа выплюнула около Порта. Народу здесь было поменьше, и основную массу составляли моряки, докеры, бандиты и проходимцы. Здесь бойко шла торговля запрещенными к употреблению наркотиками, магическими безделушками и рабами. Молодежь из Верхнего города частенько захаживала сюда с целью пощекотать себе нервы. Но еще больше – нервы родителей, которым иногда приходилось выкупать своих чад за кругленькие суммы.

– Эй, мелкий! – гном прихватил за рукав выцветшей рубашки мальчишку-посыльного. – Как мне найти «Развратницу»?

Мальчишка–кавлерг тут же блеснул своей сорокачетырехзубой улыбкой:

– Бордель в конце улицы Морской Звезды, дедуля.

– А так, – Герхард подкинул на ладони серебряную монетку. Мальчишка смешно наморщил нос:

– Начинаю припоминать, папаша!

К монетке присоединилась ее сестра–близняшка. Мальчишка облизнул темно–лиловые губы синим языком:

– Четвертый причал, корабль с русалкой на носу, уважаемый.

– Ладно, лови пострел, – гном передал монетки, и сорванец, ловко спрятав их в пояс, засверкал пятками. Гном хмуро посмотрел ему вслед, дернул себя за бороду и зашагал в указанном направлении

– Чего нахмурился, борода?

– Да, нахлынули воспоминания, как мы кавлергам головы–то рубили.

– Вот ты о чем, – протянул эльф. – Нашел, над чем печалиться. Я слышал, ваших детей они тоже не жалели…

– Не жалели, – эхом отозвался гном.

– Кавлерги однажды появились даже у нас в Пеллерионе…

– И?..

– Порубили их в фарш. Они видимо решили, что если мы не сереброволосые, то и не можем ничего, кроме как песни петь по рощам.

– Вам повезло.

– Возможно. Кстати, а почему – «Развратница»?

– Капитан на службе у Лесатта совсем недавно, еще не растерял пиратских навыков. Поможет нам добраться до места.

– Не слишком ли много знающих о нашем предприятии? – теперь пришла очередь эльфа хмуриться.

– Он не в курсе. Лесатт поставил ему конкретную задачу – охранять.

В предпортовых трущобах улочки были на редкость узкими, кривыми и грязными до невозможности. Отходы и мусор выбрасывались прямо из окон на мостовую, где и гнили в ожидании уборки. Но даже вездесущие гоблины, эти маленькие проныры, не успевали убираться в Порту. Так что мусор гнил, распространяя по округе непередаваемую смесь запахов.

Эльф страдал как никогда в жизни. Он прикрывал нос платком, но это слабо помогало. К тому же над кучами мусора роились тучи мух, разжиревших и  наглых. Они облепляли все, норовя попасть в рот, в глаза. Приходилось щуриться и идти почти наощупь.

Тут же на улице валялись пьяные, мертвые и раненые в ночных схватках. Друзья видели, как с умирающего, несмотря на хрипы, гоблины стаскивали одежду, ничуть при этом не церемонясь. Они зло зашипели на невольных свидетелей их нелегкой работы, но стоило эльфу перебросить копье с плеч в руку, как шипение разом стихло.