— И в какую категорию попадаю я?

Он поднял глаза и ухмыльнулся.

— Думаю, что у тебя есть своя собственная категория.

В комнате установилась тишина, и я была уверена, что услышала свое сердцебиение. Что это значит? Он опять ушел от ответа или хотел сделать мне комплимент?

Мне хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне, потому что, когда он дотрагивался до меня, все приобретало смысл. Я была так сосредоточена на моменте и на том, чтобы наши тела работали вместе, что я не чувствовала себя на вторых ролях.

— Я согласен, между прочим. Мне тоже нравится зеленый. Но я хочу увидеть их своими глазами, — сказал он.

Я подняла взгляд, он наблюдал за мной, как будто проверял мою реакцию.

— Хочешь увидеть те, которые отмечены зелеными стикерами?

— Да, — ответил он.

— Тебе не стоит останавливаться только на них. Могут быть и другие хорошие покупки среди тех, которые я отметила другим цветом.

— Я хорошо отношусь к зеленому. Думаю, мы должны довериться твоему чутью.

— И ты расскажешь мне, как узнал, что зеленый мой любимый цвет?

— Это не секрет. Я узнаю тебя все больше. Тебе нравится не досказанность и оригинальность. — Он ухмыльнулся. — В искусстве. — Пожал плечами и стал есть. — И ты явно не отметила их по цене или важному периоду. Это мило. С этим ты не стесняешься.

— Нет, не стесняюсь. Если бы я думала по-другому, поставила бы стикеры другого цвета. — Мне не хотелось, чтобы он заглядывал мне прямо в душу. — В любом случае, уже слишком поздно посещать выставку картин перед аукционом, она закрывается сегодня.

— Тогда мы пойдем после ланча.

У этого человека разве нет основной работы?

— А что, если я занята сегодня днем?

Он тут же прищурился, глядя на меня.

— Делай то, что ты должна делать, Грейс Астор.

Почти то, что он сказал, можно было интерпретировать по-разному.

— Ты всегда хочешь получить от людей больше, да?

Он остановился и отвернулся от меня.

— Не всегда.

Что еще он хотел от меня получить?

— Хорошо, я могу отвести тебя туда сегодня днем… при одном условии. Если ты получишь от меня больше, то я тоже хочу получить. — Отсутствие мебели у него в квартире беспокоило меня с тех самых пор, как я туда вошла. И, возможно, еще больше после его объяснения, если это вообще можно назвать объяснением. Привычка не привязываться к вещам не являлась причиной, почему у богача не было в квартире кровати или приличного дивана.

Он закончил с едой и положил салфетку на стол.

— Говори.

— После выставки, мы пойдем покупать тебе диван.

Он усмехнулся.

— Этого ты хочешь больше всего?

А разве еще что-то предлагалось? Я хотела же у него бывать, да? Я кивнула.

— По рукам, — согласился он.

9.

Сэм

Я наблюдал за Грейс, как она бродит вокруг картин и других произведений искусства, выставленных на предварительный просмотр перед аукционом, мне хотелось оттащить ее в сторону, расстегнуть ее блузку, заправленную в ее консервативную юбку Верхнего Ист-Сайда и провести руками по ее груди, пока она не станет умолять меня трахнуть прямо здесь и сейчас, в этой комнате на глазах у всех.

Трахаясь у меня в квартире, я увидел ее настоящую, сейчас же находясь здесь, она снова была совсем другой. Обычной официальной.

Меня не устраивало это, я хотел ту ее другую, совсем другую. Я видел ее широко распахнутые глаза, словно загипнотизированные картинами, которые она рассматривала, шепча мне на ухо все их секреты.

— Посмотри на его ботинок, он кажется черным, но, если ты присмотришься более внимательно, на самом деле, нарисован зеленой и белой краской, — говорила она, поворачивая голову, проверяя слушаю ли я ее, явно желая, чтобы я был также взволнован, рассматривая эту картину, как и она.

Я улыбался и кивал ей в ответ. И насколько бы не были впечатляющими картины и другие произведения искусства, находившиеся в этих залах, она превосходила их всех. Я чисто интуитивно убрал прядь волос ей за ухо. От того, как поднялась и опустилась ее грудь, я понял, что она затаила в этот момент дыхание, хотя бы на пару секунд.

— Ты красивее всех этих картин… такая страстная и возбужденная, — произнес я.

Я понимал, что мне пора остановиться в соблазнении этой женщины, да, именно пора остановиться. Раньше после секса я никогда не продолжал отношений. Но когда она вышла из моих апартаментов, у меня почему-то возникло ощущение, что я чего-то не завершил. Может потому что я не испытал с ней собственный оргазм? Дюжину раз я кончал благодаря своей руке после нее, но все равно не мог насытиться.

И так кто кого соблазнял сейчас?

Она улыбнулась и бросила взгляд на каталог, мы продолжили переходить от одной картины к другой, словно мне не хотелось трахнуть ее именно сейчас. Когда мы, наконец, добрались до конца предпоказа, она кивнула, давая понять, что нам стоит отойти в сторонку.

— Теперь ты можешь мне сказать, что тебе больше всего понравилось? — шепотом спросила она. — Мы должны сконцентрироваться на двух или трех картинах, установить верхний предел цены. — Она начала искать в сумочке карандаш, чтобы отметить понравившиеся картины в каталоге. — Ты должен быть готов, чтобы кто-то перебьет твою ставку, и ты ничего не получишь.

Я запомнил картины, которые она помечала зелеными стикерами и обращал на них повышенное внимание, когда они появлялись в нашем поле видения. Их было всего три, которые мне особенно понравились.

— Мне нравятся эти две, — сказал я, указывая на две репродукции Тулуз Лотрека, выполненные в ярких тонах. Они были более мужскими, чем те работы, которые я купил в ее галерее.

— Да! — взволнованно воскликнула она, а затем, словно задумавшись, добавила:

— Для твоей спальни, — прошептала она. Эти картины были оценены в пятизначные цифры, честно я был впечатлен, что она отметила их зелеными стикерами. Конечно, она получит комиссию и могла мне предлагать самые дорогие картины. — Мне кажется, если нам удастся их приобрести не по завышенной цене, это будет отличная покупка. Что еще?

Я указал на другую фотографию, отмеченную тем же зеленым. На черном фоне стояла яркая чаша с цветами. Немного старомодно, но в этом темном фоне и как цвет казалось прорывались из этой темноты, меня заставляло обратить внимание.

— Брейгель. Боже, да. Это настолько твое.

Я засунул руки в карманы. Мое?

— Это я? — Кроме Энджи никто никогда не говорил мне такого, потому что никто меня настолько хорошо не знал.

У нее раскраснелись щеки, она пожала плечами.

— Да, похоже на тебя. Темный и суровый. Но когда все больше узнаешь…

Мне захотелось закончить ее фразу — что тогда?

— Эта картина будет хорошо смотреться в твоей квартире, — произнесла она, просматривая брошюру.

В конце концов, мы решили остановиться на еще одной картине — обнаженной. Судя по всему, ей нравились обнаженные так же, как и мне. Интересно кто-нибудь когда-нибудь рисовал Грейс голой? Или фотографировал? И от этих мыслей по моему животу разлилась тупая боль. Мне не понравилась даже идея, что кто-то мог видеть ее без одежды. Больше скажу, я возненавидел саму мысль, что кто-то даже попытался увидеть ее голой.

— Пошли, теперь нас ждет «Сакс», — произнесла она, ведя меня на выход. — Почему у тебя нет водителя? — вдруг спросила она. — Ты мне кажешься богаче Папы Римского или что-то типа того. — Она взмахнула рукой, чтобы остановить такси, но я оттащил ее за себя, сам выйдя на обочину.

— А почему у меня должен быть водитель? На Манхэттене полно такси. — И как бы в подтверждение моим словам, тут же подъехало желтое такси, окатывая мои брючины брызгами дождевой воды.

— Ты мог бы уволить своего водителя, если бы он совершил нечто подобное, — ответила она. — Но я рада, что он обрызгал не меня. Спасибо.

Грейс продиктовала адрес, а затем подробно описала весь путь, как он должен ехать. Я наблюдал за ней в этот момент полностью заинтригованный. Она скорее всего думала, что одержала надо мной победу — я согласился купить диван. Я же видел в этом необходимость или неизбежность, называйте, как хотите. Мне не хотелось трахать ее снова на полу.