Сергей Петрович вдруг наклонился, вытянул руку и поймал Таню за запястье прежде, чем она успела уклониться. Аня ойкнула, но через секунду уже стояла перед мужчиной, едва не упираясь пупком ему в лицо.

- Пахнешь хорошо! Чистая! Не то что эти...кобылы! - с удовлетворением хмыкнул Сергей Петрович, и провел рукой по спине Ани. Спина тут же покрылась крупными мурашками, Аня вздрогнула, изогнулась. Директор хмыкнул, и опустив руки по талии девушки вцепился широкими ладонями ей в ягодицы - больно, будто сжимал столб, боясь оторваться и упасть:

«Не зря военные бреются на лысо!

- Крепкие булки! Не люблю, когда у девок попка рыхлая, как кисель налили! И кстати - не такие уж у тебя и страшные шрамы. Ерунда совсем! Злобствуют девки, конкурентку почуяли, дуры! Знают, люблю таких - чистеньких, молодых, чтобы молочком от них пахло! Хмм...а лобок брить надо, девочка. Только колхозницы сад-огород между ног растят! Будешь брить, а?!​​​​​​​ 

Он отпустил левую ягодицу Ани и переставил руку ей на лобок. Палец скользнул между лепестков, и Аня вздрогнула, задохнулась от предвкушения. Давненько ее не трогал мужчина! Все-таки, когда ты делаешь это сама - не такое острое удовлетворение.

- Ножки коротковаты, и в спортзал бы тебе походить - жирок подсушить. А так - вполне себе сочная девка! Становись рачком. Ну? Тебе смазка нужна? А! Вижу - ты  обойдешься. Потекла, чертовка! Любишь секс, да? Шлюшка!  Сейчас я тебе дам то, что ты хочешь...

Аня опомнилась, и вырвавшись из рук директора, порывисто шагнула назад:

- Я девственница! Не надо меня трогать! Я девочка! Пожалуйста, не надо!

- Чё, в натури?! - директор вытаращил глаза, и недоверчиво помотал головой - В девятнадцать лет?! Да ты вообще уникальная девка! Раритет, в натури! Ложись! Ложись, я сказал! Да не буду я тебя трогать - только посмотрю! Ну?! Вот так! Раздвинь ноги! Черт! Точно! Девка! И почему?! Что, никто не позарился, что ли?!

- Я для мужа себя берегу! Отпустите! - Таня вдруг обозлилась. Ну что он ее как куклу валяет?! Какого черта заглядывает во все дырки?! Да кто он такой?! Волосатый мудак!

- Для мужа?! Ха ха ха... - директор закатился радостным смехом, и вдруг сильно, звонко хлопнул Аню по бедру, оставив красный отпечаток пятерни - Дура! Какому мужу?! Давай я тебе дам двести баксов, типа - за целку, и мы с тобой нормально потрахаемся! Я буду осторожен, обещаю!

- Я не шлюха! - у Тани от возмущения перехватило горло - Не надо мне ваших долларов! Найдите себе проститутку, и с ней трахайтесь! Я с вами не буду! Что это еще такое?! Как вы смеете?! Да я на вас вообще заявление в милицию...то есть - в полицию подам!

- Чего ты сделаешь, дурища?! Заявление?! Я тебе, сука, покажу заявление! - Сергей Петрович зло ощерился, а потом вдруг с размаху хлопнул Таню по щеке так, что у девушки зазвенело в ушах и перед глазами поплыли красные пятна - Будешь кобениться, ты вообще отсюда не выйдешь своими ногами! Потом прикопаю за городом, и все! Искать никто не будет! Заявление она подаст, сука! Иди сюда! Быстро!

Директор схватил Аню за волосы, дернул к себе, она опрокинулась вперед, и уткнулась головой ему в колени. Глаза сразу наполнились слезами - было не только больно, но еще и унизительно. Никогда и никто с ней так не обращался! Домашняя девочка, не шлюха какая-нибудь, как он смеет?!

Таня попыталась вырваться, замахала руками - то ли пытаясь ударить, то ли чтобы оттолкнуться от дивана и убежать, но рука насильника была поистине стальной - оторвать ее можно только вместе со скальпом. Анины пышные волосы с прической «каре» сыграли с ней злую шутку.

«Не зря военные бреются налысо!» - мелькнула у нее дурацкая мысль, и тут же унеслась в потоке отчаяния и страха. А еще - ярости, такой ярости, которой она не испытывала никогда в жизни!

- Пусти, сука! Пусти, гад! - Таня завопила так, что ее должно было стать слышно не то что в коридоре - на противоположной стороне улицы - Тварь! Пидор! Ублюдок!

- Я - пидор?! - рука директора снова хлестнула ей по лицу, и рот наполнился соленой кровью - Я щас тебе покажу, какой я пидор! Соси, сука, ну?! Соси!

Сергей Петрович сдернул с себя шорты, оставшись в одной майке, так же держа Аню одной рукой за волосы на затылке, левой рукой схватил член, уже эрегированный, торчащий вперед в «боевой готовности», и снова уткнул Анино лицо себе в пах, оставляя на волосатой ляжке следы крови из разбитой девчачьей губы. Член уперся в Танины губы, раздвинул их - твердый, с сизой, кисло пахнущей головкой, но дальше стиснутых зубов само собой не пошел, что привело директора в неистовую ярость.

- Соси, сука! Раздвинула зубы, тварь, а то щас их выбью! И попробуй мне только укусить - я тебе глотку порву! Я тебя закопаю живьем, гнида ты колхозная! Соси, блядь! Быстро!

Аня сама не поняла, что на нее нашло. Она вдруг раскрыла рот, впуская член до самой глотки, а когда Сергей Петрович облегченно вздохнул, дергая тазом и стараясь просунуть головку как можно дальше, прямо в пищевод, сжала свои белые острые зубы с такой силой, что ей мог позавидовать и волчий капкан.

Вот теперь уже вопил сам Сергей Петрович. А Аня, будто впав в безумие, рвала его несчастный член зубами, рыча, как волчица. Затем схватила насильника за мошонку, прямо за крупные, перекатывающиеся в руке яйца и рванула, дернула, что было сил, выворачивая, выкручивая горячие, упругие шары! Так, что в мошонке что-то хрустнуло и оторвалось! Сергей Петрович потерял сознание.

Аня выплюнула изо рта кровь - свою, перемешанную с кровью насильника, вытерла губы запястьем, отерев его потом о бежевую кожу дивана. Быстро натянула на себя трусики, платье, подхватила сумочку, бросилась к дверям. Оглянулась на бесчувственного директора, истекающего кровью на мохнатом белом ковре, ужаснулась содеянному, но тут же закаменела лицом и выбросив из головы лишние мысли, сосредоточилась на том, о чем сейчас нужно думать. А именно - как избежать расплаты. То, что она последует - это определенно. И что теперь делать? Дома ее найдут, точно. Вернее - не дома, а на съемной квартире. Она давала адрес квартиры. Потребовали - вот и написала, где ее искать.

И у троюродного дяди найдут - спросили, есть ли родственники в Москве - она взяла, и выложила! Дура! Ну кто же знал, что так все закончится?!

А может, не будут искать? Вообще-то он ее пытался изнасиловать! Закон должен быть за нее, за Аню!

И тут же поняла - закон не для таких, как она, «понаехавших». Закон вот для этого бугая, развалившегося на полу и вывалившего свой сизый, распухший, окровавленный член!

Да, недурно ему досталось! Перегрызть не перегрызла, но понадкусывала как следует! Теперь сто раз подумает, прежде чем совать свой поганый отросток в рот незнакомой девушке! И знакомой - тоже. Долго будет ее помнить!

Нет, с квартиры нужно валить, точно. Придут за ней, без сомнения. И никакой полиции-милиции не будет, это ясно, как божий день. Отмудохают, потом пустят по кругу, задушат, и прикопают в овраге, как он и говорил. Бежать нужно! Только куда и как?! На какие шиши бегать-то?! Деньги - где?

И тут наступило просветление - семь бед, один ответ! Вернулась, и методично обшарила карманы шорт и бумажник до сих пор еще бесчувственного директора ресторана, опасливо посматривая на могучие лапы бывшего спортсмена. Но тот лежал, и не подавал признаков жизни. Мошонка насильника раздулась едва ли не до размеров коровьего вымени, и Таня с легким трепетом заключила, что скорее всего этот кадр теперь будет совершеннейшим импотентом.

Она где-то читала, что травмы половых органов у мужчин частенько заканчиваются импотенцией. Травмированный орган просто перестает работать, даже если у него нет каких-то физических повреждений. Чистая психология - не желает, и все тут!