-- Почему он так смотрел? - тихо спрашивает, чуть наклонившись к купцу, Ирэн.
-- Этикет-с, Ироида Семеновна, - смущается ее доверительности купец, - По левую руку садиться нужно - так удобней ухаживать.
-- А Зубатов на приеме, почему так же усадил? - удивляется девушка.
-- Зубатов? - фыркает Антоновский, - Да Сергею Васильевичу до обычной жизни никакого дела нет, одна работа.
-- Что будете-то?- тянется девушка к тарелкам.
Антоновский удивлен.
-- Вы Ирочка прямо Жанна Д'Арк какая-то, - выхватывает он у девушки из-под рук салатницу, - Хорошо времена наши без инквизиций, а то любите вы коленце выкинуть, - смеется он, берёт он салатницу и накладывает Ирэн.
-- Скажите, Михал Михалыч, - начинает есть Ирэн неловко управляясь с вилками, - А почему Вы до сих пор не женились?
-- Зубатов рассказал? - смущается купец, - Ах да! Я же совсем забыл, из какого вы ведомства. - Возникает пауза.
-- Жениться-то не задача, Ироида Семеновна - чуть прикрывает глаза купец, - Что делать потом с этим? О чем говорить с теми, кого мне в невесты прочат? Знаете, как не хватает иной раз собеседника? -- глядит он вкрадчиво. Ира мелко-мелко кивает,
-- Все по Екклезиасту и ничего не меняется, -- подтверждает вслух девушка.
-- Ой ли? -- строит вопросительную гримасу Антоновский.
-- Жить иногда неохота! -- с вызовом глядит на него Ирэн.
-- Вот! -- удовлетворенно откидывается на спинку стула мужчина, - Смотрите, сколько у нас общего. Я вот раз в кабинете своем в "Авроре" и размышлял о судьбах человеческих: как они из века в век существуют, будто под копирку. Сильная минута тогда была. Высокая! Я же, Ирочка, пятью языками владею, все полагал, наврут переводчики, и, чтоб ошибки избежать, сам Библейскую историю читал. Вы думаете, мне богатство мое надо? -- задает он неожиданный вопрос, но ответа не дожидается, -- Богатство так -- только для обеспечения амбиций и чтобы время было понять насколько сложно что-либо изменить, -- закрывает он руку девушки ладонью.
-- Вы расстроены из-за пропажи? Что у вас украли?
-- Эх, подвел я Сергея Васильевича, так подвел...
-- А как подвели-то?
-- Сюртук у меня украли из гостевого зала, Ироида Семеновна, - коротко смотрит на девушку купец, - Сюртук, а там документы, важные... Зубатов-то сюда только за ними ехал... Если не найдутся эх... Покатится история совсем по другим рельсам...
-- Вы о себе лучше расскажите, - меняет тему после паузы Ирэн и чуть подвигается к нему, будто ожидая поцелуя.
Губы их почти рядом и вот-вот будет поцелуй, как дверь в кабинет распахивается и заглядывает официант.
-- Консоме подавать? - спрашивает он.
Купец досадливо машет перчаткой официанту, чтобы тот ушел. Дверь закрывается.
-- Как же хорошо, что вы здесь, Ирочка, -- накрывает еще раз кисть Антоновский.
Ирэн закрывает глаза и снова ждет поцелуя, но картинка повторяется в точности:
Дверь распахивается и на пороге стоит официант с управляющим.
-- Консоме! - торжественно говорит управляющий.
Картинка ломается. Ирэн убирает руку.
-- Европас-с-с, говорите? - ехидно спрашивает купец.
-- Консоме! - утвердительно сообщает администратор еще раз и, не понимая издевки, - Луковый суп! Франция!
Утро. Цокот копыт. Ирэн с Ариной в экипаже.
-- Мы часом не украли вчера, барыня? Тяжеловат браслет-то...,- спрашивает Арина.
-- Не волнуйся - это мои вещи, - задумчиво отвечает Ира.
-- Что-то вспомнили?
-- Нет. Не получилось, - машинально отвечает Ирэн, рассуждая вслух, - Видимо я что-то уже изменила тут, потому и домой попасть не могу...
-- Так мы только из дома, - таращит глаза Арина.
Неожиданно, Ирэн видит на площади около полицейского управления переодетого дворником вора Лопотушу.
-- Ну конечно! - радуется Ирэн.-- Прикрой-ка меня, - прячется девушка в глубине пролетки. - Давай прямо к воротам, - кричит она извозчику, высовывая руку с жетоном из пролетки.
Полицейский на входе, увидев жетон, делает разрешающий жест, отступая чуть назад. Пролетка заезжает в темноту арки.
-- Где просчитались-то? - Сидит за столом Зубатов и ерошит себе волосы.
-- Сами же говорили, праздники, -- отозвалась Ирэн.
-- Праздники-праздники, -- поднялся и раздраженно зашагал сыщик. -- Что это за праздники такие, в которые и работать нельзя? Неужели в Кишиневе служаки настолько верующие, что в Пасху решений не принимают, дьявол их забери? -- смахивает он на пол со столешницы телеграфную ленту.
-- Немудрено, что революционеры нас обгоняют, - перекладывает он бумаги на столе, что-то ища.
-- В наше время так же, -- пискнула с дивана девушка, -- Если праздник - никто ничего не делает.
-- Надоело все! -- идет к окну сыщик, -- Вон смотрите. Каждый по своему делу катится, лица счастливые, Пасха, а в Кишиневе сейчас жизни человеческие отнимают. - Поднимает он с пола белую полоску. -- Весь город поднялся. Весь! Будто нет власти и вообще ничего человеческого нет! Губернатор бездействует, а без приказа своим местом никто рисковать не станет. Что это за еврейский вопрос такой? В ваши времена как такое решается?
-- Нет такого, -- отвечает Ирэн, -- Никто-никого по расовому признаку давно не меряет. Почти никто.
-- Расовый признак? -- удивляется незнакомому словечку Зубатов, -- А, ну да, от слова раса, и что прямо нигде?
-- Ну, неофашисты есть, конечно, но мало.
-- Неофашисты?
-- Фашизм возникнет в Италии двадцатых годов, -- Начала было историю Ирэн, но ее прервал появившийся на пороге секретарь.
-- Обер-полицмейстер подошли, Сергей Васильевич. Просили сказать.
-- Потом, -- отмахнулся тот, -- Захочет настроение себе портить, сам позовет!
Однако неожиданно в кабинет заходит ни больше, ни меньше как полицмейстер собственной персоной.
-- Сидите-сидите, -- машет он рукой в перчатке. Всё существо его выражает благожелательность. -- Хорошо поработали, Сергей Васильевич. Молодцом! Когда в Москву-Петербург едете? -- с этими словами он подошел к поднявшейся все-таки Ирэн и поцеловал ей руку.
-- В Петербург надо, -- грустно улыбается Зубатов, -- С Москвой-то порядок, но и у вас тут нужно с рабочим движением доделывать.
-- Да уж, -- пушит усы полицмейстер, -- Задала нам Ирочка дел. Весь департамент Российский с ног на голову. И главное, точно-то как все сказали! Треть Кишинева в руинах! Покойников-калек без счета, и ведь предупреждали! Сутки телеграфы слали! Честь по чести информация -- готовьтесь, будет погром! Мне уж отовсюду звонили, мол, откуда знал, но я ни-ни, -- кивает он тревожному взгляду Зубатова. - Я что зашел-то. Двое из этих уже приехали. - Тычет он пальцем в потолок, - К шести вечера будут здесь. Контрольной встречи с информатором хотят. - Коротко глядит он на Ирэн. Большие величины! - поднимает он палец еще раз, - Скажут - сапоги им буду чистить... Так что если отказывать гостям соберетесь, то лучше уж сами, - чуть испуганно добавляет он. - Вы же мне не подчинены...
-- К шести? - твердо спрашивает Зубатов, переваривая новости.
-- Так и сказали, - выходит из кабинета полицмейстер.
-- Обложили, Эх Антоновский, Антоновский...- говорит за спиной Зубатов, - Контрольной встречи требуют, да кто они такие? - отдергивает сыщик штору, - Ирэн смотрит в окно за портьеру, что отдернул Зубатов, а там, на площади, по-прежнему фигурка переодетого дворником Лопотуши.
- Спрячетесь здесь - посмОтрите что за гуси - продолжает сыщик указывая девушке на плотную штору, - может, узнаете кого по истории губернии вашей.
-- Мне отлучиться надо, - не отрывает глаз от Лопотуши девушка.
-- Только недолго, - деловито отзывается Зубатов, -- Продолжает раздумывать о чем-то своем Зубатов, покручивая ус, - Эка... Сапоги он будет чистить...
Ирэн бежит темным коридором и через неприметную дверцу выходит на улицу. Дверь за ней захлопывается. На внешней стороне двери нет никаких ручек - что-то вроде черного хода в одну сторону.
