— Привет! Мне нужно отдать сумку — дамскую сумочку — миссис Марго Де Витт. Где я могу ее найти? Я ее сиделка.

Женщина в регистратуре даже не потрудилась оторвать взгляд от экрана компьютера:

— А вы разве не можете ей позвонить?

— Ей уже за восемьдесят. Она не пользуется сотовым телефоном. А если даже и пользовалась бы, то телефон остался бы в этой сумке. Я вас очень прошу. Сумка ей наверняка понадобится. Здесь ее таблетки, записи и прочее.

— Ей назначено на сегодня?

— На одиннадцать пятнадцать. Марго Де Витт, — на всякий случай по буквам произнесла я.

Она провела пальцем с экстравагантным маникюром по экрану, проверяя список пациентов.

— Да, я нашла ее. Онкология здесь. Налево, через двустворчатые двери.

— Простите, не поняла?

— Онкология. Дальше по главному коридору, налево, через двустворчатые двери. Если она сейчас у лечащего врача, можете оставить сумочку у кого-нибудь из сестер. Или передайте через них, где вы будете ждать.

Я смотрела на нее в надежде, что она скажет, что ошиблась. Наконец она оторвалась от экрана и удивленно подняла на меня глаза, явно не понимая, почему я продолжаю стоять перед ней как вкопанная. Взяв со стойки номерок на прием к врачу, я вышла с Дином Мартином на солнечный свет.

— Почему вы мне не сказали?

Марго сидела в такси, упрямо отвернувшись от меня, Дин Мартин сопел у нее на коленях.

— Потому что это тебя не касается. Ты непременно сказала бы Винсенту. А я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным навещать меня лишь потому, что у меня какой-то идиотский рак.

— И какой прогноз?

— Не твое дело.

— А как… как вы себя чувствуете?

— Я чувствовала себя вполне нормально, пока ты не начала задавать дурацкие вопросы.

Теперь мне все сразу стало ясно. Таблетки, постоянные посещения больницы, потеря аппетита. Все то, что я списывала на преклонный возраст и издержки частного медицинского обслуживания в США, оказалось куда более серьезным недугом. Мне стало нехорошо.

— Марго, я даже не знаю, что сказать. Я чувствую себя…

— Меня не интересуют твои чувства.

— Но…

— Не смей надо мной причитать! — отрезала она. — И что стало с хваленой английской сдержанностью?! Ты растеклась, точно кисель.

— Марго…

— Все! Я не собираюсь это обсуждать. Здесь нечего обсуждать. А если ты твердо намерена относиться ко мне как к немощной старой вещи, то вот тебе бог, вот тебе и порог. Переселяйся к кому-нибудь другому.

Когда мы приехали в «Лавери», Марго с необычной для нее прытью выскочила из такси. И к тому времени, как я расплатилась с водителем, она, не дождавшись меня, уже вошла в вестибюль.

Я хотела поговорить с Джошем о том, что случилось, но, когда я отправила ему сообщение, он ответил, что у него жуткая запарка и мы поговорим вечером. Натан был занят с мистером Гупником. Илария могла возбудиться сверх меры и, что самое страшное, заявиться к Марго со своей бесцеремонной заботой и подогретой запеченной свининой. А больше мне не с кем было поговорить.

И когда Марго, как всегда, легла днем вздремнуть, я тихонько пробралась в ванную комнату и под предлогом уборки открыла шкафчик и обшарила полку с лекарствами, прочитала названия и наконец нашла доказательство: морфий. После чего проверила другие лекарства в Интернете, получив ответы на все накопившиеся вопросы.

Я была потрясена до глубины души. Даже страшно представить, каково это — жить в постоянном предчувствии смерти. Господи, и сколько же ей осталось?! Внезапно я поняла, что почти как родную любила эту вздорную старуху с ее острым языком и не менее острым умом. Подсознательно у меня сразу мелькнула эгоистичная мысль: что со мной будет дальше? Ведь мне было так хорошо и уютно в квартире Марго. Конечно, я понимала, что это не навсегда, но все же рассчитывала пожить у Марго по крайней мере еще год-другой. А теперь волей-неволей приходилось признать тот факт, что в очередной раз я оказалась в подвешенном состоянии.

К тому моменту, как в дверь позвонили, ровно в девятнадцать ноль-ноль, я уже успела более или менее взять себя в руки. Я открыла, на пороге стоял Джош, как всегда безупречный. Ни малейшего намека на усталость, наваливающуюся к пяти вечера.

— Но как? — удивилась я. — Как тебе удается так хорошо выглядеть после напряженного рабочего дня?

Джош наклонился и поцеловал меня в щеку:

— Электрическая бритва. И я взял из химчистки другой костюм, а на работе переоделся. Не хотелось выглядеть помятым.

— Но твой босс наверняка будет в том же костюме, в котором был весь день в офисе.

— Возможно. Но это ведь не он рассчитывает на повышение. Так, по-твоему, я выгляжу хорошо?

— Привет, Джош, дорогой. — Мимо прошла направлявшаяся на кухню Марго.

— Добрый вечер, миссис Де Витт. Как поживаете?

— Пока еще жива, дорогой. Полагаю, этой информации тебе вполне достаточно.

— Вы, как всегда, выглядите замечательно.

— А ты, как всегда, несешь вздор.

Джош ухмыльнулся и снова повернулся ко мне:

— Итак, что ты собираешься надеть, моя красавица?

Я опустила глаза:

— В общем-то, я уже одета.

Обескураженное молчание.

— А эти… колготки?

Я посмотрела на свои ноги:

— Ах, ты об этом… У меня сегодня выдался еще тот денек. А колготки поднимают мне настроение. Это мой эквивалент свежего костюма из химчистки. — Я печально улыбнулась. — Если тебе так будет понятнее, я надеваю их лишь по особым случаям.

Джош снова оторопело уставился на мои ноги, затем медленно поднес руку ко рту:

— Извини, Луиза, но для сегодняшнего вечера это абсолютно неприемлемо. Мой босс и его жена — люди весьма консервативные. И ресторан высшего разряда. Со звездами Мишлен.

— Это платье «Шанель». Миссис Де Витт мне его одолжила.

— Я понимаю. Но общий эффект… — скривился Джош, — такой, будто ты сбежала из дурдома. — Когда я не сдвинулась с места, Джош положил мне руки на плечи. — Милая, я знаю, ты любишь смелые наряды, но не могла бы ты одеться чуть более традиционно для моего босса? Этот вечер очень важен для меня.

Я посмотрела на его руки и покраснела, неожиданно почувствовав себя до крайности нелепой. Ну конечно же, мои пчелиные колготки были неуместны для обеда с финансовым директором крупной корпорации. И о чем я только думала?!

— Да, ты совершенно прав, — ответила я. — Я сейчас же переоденусь.

— Ты не возражаешь?

— Конечно нет.

Джош даже слегка сдулся от облегчения:

— Чудненько! Но только в темпе вальса, хорошо? Мне действительно не хочется опаздывать, а на Седьмой авеню жуткие пробки. Марго, вы позволите воспользоваться вашей ванной?

Она молча кивнула.

Я кинулась в спальню и принялась рыться в своих шмотках. Интересно, что принято надевать на шикарный обед с финансистами?

— Марго, помогите, пожалуйста, — почувствовав, что она стоит у меня за спиной, попросила я. — Или мне просто переодеть колготки? Что лучше надеть?

— Именно то, что на тебе надето, — твердо ответила она.

Я удивленно повернулась:

— Но Джош сказал, это неприемлемо.

— Неприемлемо для кого? У них что, есть своя униформа? Почему он не позволяет тебе быть самой собой?

— Я…

— Или эти люди такие дураки, что не способны примириться с кем-то, кто одевается не так, как они? Почему тебе нужно строить из себя кого-то, кем ты абсолютно точно не являешься? Неужели ты хочешь стать одной из «тех» женщин?

Я выронила из рук вешалку:

— Ну я… не знаю.

Марго поправила идеально уложенные волосы. И бросила на меня взгляд, который моя мама назвала бы старомодным:

— Любому нормальному мужчине, которому выпало счастье с тобой встречаться, было бы сто раз наплевать, даже если бы ты надела на себя мешок для мусора и галоши.

— Но он…

Марго со вздохом прижала палец к губам, явно давая понять, что она много чего может сказать, но, так и быть, воздержится. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем она решила продолжить: